– Бука, – потрепал Славка меня по голове, как нашкодившего щенка, – Алька, ну, кончай дуться, чего ты взъелась?
– Ты преувеличиваешь, – отмахнулась я, уставившись вновь в окно.
– Это все от недотр…
– Заткнись, – проскулила в ответ, не дав Оползневу закончить фразу. – Ты же знал, что Глеб Константинович…– всплеснула я руками…
– Знал, знал, что он типа твой начальник.
– И какого тогда не сказал?
– А чтобы это изменило?!
Хм, хороший, конечно, вопрос! Чтобы изменилось?! Да я просто не пошла бы на этот ужин, вот и все. Если уж, зная, что сестра сходит до сих пор с ума по нему, и все равно флиртовала с ним, то… вопрос Славки логичен. Ответ был мне известен, только признаваться самой себе паршиво было.
– Давно они с твоей сестрой вместе?
– Да, года два где-то, – пожал Славка плечами, зачем я только завела эту тему. Схватиться б за голову, а лучше бы приложиться о стену, глядишь, все бы там встало на свои места. – Слушай, может, махнем вчетвером на дачу в выходные? Шашлыки, баня…– воодушевился Оползнев.
Мой парень, сам того не подозревая, загонял меня в тупик. Какая дача?! Да мне взгляда достаточно на этого прохвоста Лаврова, чтобы забыть собственное имя. Нет, все развлекательные мероприятия, где существует вероятность остаться один на один с Глебом, строго запрещены. Пока дурь из головы не выйдет вся. Кажется, пора было занимать очередь за сестрицей и начинать запасаться носовыми платками, потому как бессонные ночи страданий по смазливому красавцу мне обеспечены.
А стоило вспомнить, что утро уже близко, так вообще тоска напала. Едва не всхлипывая, я заламывала собственные пальцы, краем глаза поглядывая на Славку. То ли у него координаты сбились, то ли он просто расслабился, но даже в ус не дул. Обычно Оползнев был крайне ревнив. Мог закатить сцену на пустом месте, а тут как-то пропускал мимо все. Это удивляло и одновременно радовало.
– Когда увидимся? – приобняв меня на прощание, поинтересовался он.
Снег опускался на его плечи и волосы, а я, нарочно растягивая время, смахивала хлопья, чувствуя, как они растекаются водой между пальцами.
– Слав, не знаю, правда. В выходные, – замялась, поджав губу, – может, к родителям рванем с Танькой, а то она всю плешь проела, что дочь я нерадивая.
Оползнев кивнул, понимая, что спорить с сестрицей моей бесполезно. Там аргументы берутся, как из черной дыры, и Славкин дар красноречия как-то быстро исчерпывался.
– Хорошо, – выдохнул он, прикусывая мою нижнюю губу.
Я запустила пальцы в его влажные волосы, привстав на носочки, и зажмурила глаза. Старалась дышать ровнее, а сердце заныло по известным причинам. Обманывать плохо, обманывать близких – преступление. Хотелось сказать «прости» Славке, но знала, что он не поймет, а объяснять придется до бесконечности. И выхода не будет: либо сознаваться в грехе, либо придумывать небылицы. Не готова я была к искренности, потому предпочла роль плохой девочки, врунишки и стервы.
А утром этот… Черт, я даже задохнулась от возмущения, тая, как наст под мартовским солнцем, от взгляда Лаврова. Он так старался не обращать на меня внимания, но я отчетливо слышала, как он скрипит зубами, нарочно шелестя бумагой.
Еще и Борька потом начал провоцировать, предлагая сходить с ним в кино. Чувствовала каждой клеткой, как зол Лавров, но сдержаться не могла, потому подыгрывала с радостью Борису. Пусть побесится, ему полезно!
– Вот, – поддержал меня Борька, – сначала свадьба, потом дети… семейная трясина засосет. Ты, кстати, – обратился он ко мне, – замуж не собираешься?!
– Хм, – поскребла я в макушке, – не задумывалась, конечно. Но это будет мило, правда, Глеб Константинович, представляете, мы с вами породнимся?! У меня еще и сестра есть, между прочим! – выдала я, довольно улыбнувшись.
Пусть проглатывает, старший лейтенант! Неприятно, да?! А вот нечего было приставать к девушкам, которые находятся в отношениях! Горькая пилюля досталась Глебу, и по его лицу было заметно, что он почти готов вытолкать меня на ходу из тачки.
– Круто, – хлопнул в ладоши Борька, – и жить будете в одном доме. – Михалыч сам же говорил, что построил коттедж на две семьи, типа в одной половине сын с семьей. В другой – дочь.
– Ого, – присвистнула я, удивляясь такой новости, – Глеб Константинович, а это неплохо. Будете меня возить на работу, чтобы без опозданий. Семейные праздники, годовщины и прочая радость жизни, и все вместе за одним столом, – продолжала я с воодушевлением давить на больную мозоль Лаврова, видя, как он едва не искрошил зубы, сжимая зло челюсть.
Глеб молчал, как бы я ни распиналась о перспективах совместного проживания, при этом закатывала глаза, в душе просто издеваясь над ним. Он терпел, только что-то подсказывало, что осталось там немного и еще чуть Лавров сдетонирует, и тогда мне очень повезет, если рядом будет хотя бы Борька.
За что я не любила зиму, так это за перепады температуры. Если с утра сыпал пушистый снег, и на улице было комфортно в пальто, то ближе к обеду захотелось натянуть рейтузы, закутаться в шарф и не высовывать нос из автомобиля. Но с Глебом такой номер не прошел.
Мне никто не позволил выполнять роль сигнализации, потому пришлось выбираться и плестись следом за мужчинами. Борька шел уверенным шагом, протаптывая дорогу нам, Глеб, втянув голову в плечи, о чем-то размышлял молча и замыкала шеренгу я. Падая, утопая в снегу по колено, шла и материлась, сначала проклинала погоду, потом уже Лаврова. Слышал или нет он мое бурчание – неизвестно, но этот гад за все пятнадцать минут даже не обернулся проверить, а не утонула ли я в каком-либо сугробе.
Добравшись до места, устроилась на ближайшей лавке, засунув руки в карманы. Кажется, уже дрожала от холода, едва не клацая зубами. Как оказалось, следственные мероприятия только начинались и вероятность того, что к вечеру я превращусь в глыбу льда, лишь росла.
– Глеб, ты б поберег девчонку, замерзнет же, – посмотрел на меня Борька с сочувствием.
– Я ей нянька что ли?! – огрызнулся Лавров, стараясь сосредоточиться на своей работе.
Грязные и побитые жизнью мужички топтались рядом, вот уж им не повезло сегодня попасть под дурное настроение Глеба Константиновича. Мне казалось, что он спустит на них всех собак, отыграется, но Лавров приятно удивил поначалу. Он был строг, но не зол. Разговаривал уважительно, все четко и по делу, мне б сидеть и слушать, как надо вести себя с подобным контингентом, но я таращилась на старшего лейтенанта, едва слюни не глотая.
Хорош чертяка! Было в нем что-то такое завораживающее, заставляющее терять голову.
Он изредка бросал на меня косые взгляды, видимо, просто удостовериться – не примерзла ли моя пятая точка к лавке, все же, как ни крути, но пока что я числилась в подружках у его будущего родственника.
Часа полтора мы еще проторчали в дачном поселке. А потом Глеб сделал так, за что мне захотелось его переехать бульдозером.
– В отдел? – поинтересовался Борька, глядя на часы.
– Конечно, – кивнул Лавров, – но не сразу, надо заехать к Володину, отметиться. Зима только началась, чувствую, каждое дежурство будем сюда мотаться.
Борька пожал плечами, устремившись к авто. Двое ребят, подъехавших позже, нацепили браслеты на мужичков, и повели их к УАЗику, я тоже хотела уже чуть ли не бегом устремиться к тачке, но Лавров меня окликнул.
– Кузнецова!
Я обернулась, уже совершенно не чувствуя своих ног.
– А ты едешь с ними, – ткнул он пальцем в сторону служебного авто.
– Издеваетесь, да? – процедила я, но сил препираться уже почти не было. Наверное, все эмоции тоже замерзли вместе с телом.
– Даже не начинал, – улыбнулся этот негодяй довольно и вразвалочку направился к своему автомобилю.
Я его лишь взглядом проводила, борясь с желанием залепить ему снежком в спину. Ну, ничего, ничего, Лавров! Не последний день-то живем! У нас еще два с половиной месяца впереди!
Гордо вскинув подбородок, я зашагала к сержантам, которые, кажется, были мне рады, ну хоть кто-то. Галантно распахнув дверь перед моим носом, один даже попытался помочь забраться внутрь, но я только шикнула. В общем, устроилась в итоге с комфортом, даже пыталась внимание не обращать на главных персонажей, ради которых мы сюда притащились. А вот они были заинтересованы моим присутствием… Молчали, конечно, но разглядывали мои коленки с любопытством. А я сидела, насупившись, и ненавидела весь мир, но больше всего… Каков мерзавец?! Подумать только! Кулаки сжимала от злости, мысленно распиная Глеба.
