- Да нет, я имела в виду, агентство слишком быстро дало вам мой телефон. Видите ли, я только недавно туда обратилась. И не рассчитывала так быстро... В общем, я как-то психологически не готова.

   - Поверьте мне, Людмила, чем раньше вы кинетесь в омут с головой, тем проще вам будет. А длительная подготовка... Будете сидеть и придумывать несуществующие сложности. Ситуацию заранее не просчитаешь. Лучше сразу в нее попасть и ориентироваться по ходу жизненных процессов.

   Ну, и несет меня, подумал Денис. Я, кажется, пересказал ей слово в слово напутственную речь перед стартом. Именно это втолковывал новичкам заслуженный байкер Лева Низовой.

   Но, кажется, вдохновенная речь Дениса с подачи Левы Низовова (спасибо, старик!) убедительно прозвучала для Людмилы, и они договорились встретиться с ней через три часа возле памятника Пушкину.

   - Я буду держать в руке журнал... - начала Людмила.

   - Не беспокойтесь, я узнаю вас в любой толпе.

   Бедная Клеопатра Аркадьевна! Денис покинул отеческий кров так же стремительно, как и ворвался в него всего два часа назад. Ехать с родителями на дачу он наотрез отказался.

   Вот и рожай после этого сыновей! Ах, если бы у нее была нежная воспитанная дочка! Уж она-то бы...

   Но не будем мешать Клеопатре Аркадьевне, оставим в покое утомленную несовершенством мира женщину и поспешим вслед за Денисом на Пушкинскую площадь.

   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

<p>

Дело умных - предвидеть беду,</p>

<p>

пока она не пришла, дело храбрых -</p>

<p>

управляться с бедой, когда она пришла.</p>

<p>

Питтак, один из семи мудрецов Древней Греции</p>

   Если у вас разбита машина, а вы подставили мафию и вам срочно нужно достать баснословно большую сумму денег, или же вам оторвут голову, причем в самом прямом смысле, вы вряд ли можете считать, что ваша жизнь удалась. Но, как бы то ни было, это ваша жизнь, и вы хотите ее сохранить - другой-то у вас все равно нет.

   Поэтому, когда Евгений Форли оказался на улице возле покалеченного Фольксвагена, больше всего его интересовал вопрос, где достать деньги. Всяческие морально-этические проблемы скромно отошли в тень и робко потупились. Как известно, во время войны резко падает процент самоубийств - люди заняты проблемой выживания, им некогда накладывать на себя руки.

   Форли некогда было жалеть себя (хотя жалко было нестерпимо!), заливаясь слезами, заламывая руки и бормоча: "За что, о Боже!". Ему некогда было даже заниматься болью в животе - слишком многое было поставлено на карту! А у него всего неделя сроку. Поэтому, превозмогая боль, Форли залез в аптечку, достал анальгин и принял его, запив минералкой. Где-то он читал, что у мужчин и женщин разный болевой порог: если бы мужчина испытал такой уровень боли, как женщина во время родов, он умер бы от болевого шока или острого инфаркта. Жалко, что он не женщина! Жалко, что он оказался на Калужском шоссе именно тогда! Жалко, что он вообще родился! От этого одни только неприятности.

   Итак, надо было заканчивать с бесполезными сожалениями по поводу того, что случилось, и начинать поиски денег. Мелькнула у него, было, мысль написать прокурору, которую он почти мгновенно отмел как наивную и вредную для него. Сейчас он отправится в ресторан, где у него была назначена встреча с Васькой Глебовым и попробует занять у того денег. Было что-то фантастически обидное в том, что в то время как жизнь Форли претерпела колоссальные изменения, в окружающем его мире никто этого даже не заметил. Все также спешили по своим делам люди, ездили по дорогам машины, а в клубном ресторане наслаждался жизнью Васька Глебов, поджидающий Евгения Форли. Все оставалось как прежде, только не было уже прежнего Евгения Форли. Вместо него в ресторан "Эй, ухнем!" вошел жалкий остаток, древние руины того гордого крепостного замка, ворота которого когда-то украшал герб славного рыцаря Евгения Беззаботного Весельчака.

   Ваську он зацепил глазом тут же. Вот уж кого сейчас можно было назвать Василием Беззаботным Весельчаком! Даже Форли, по уши вляпавшийся в ужасную историю, слегка воспрял духом, глядя на оживленное лицо давнего приятеля. В красной шелковой рубашке с синими и желтыми иероглифами Васька трепался с Ксюшей и Марусей, то и дело сверкая белоснежной улыбкой. Васька обладал редкостным свойством привлекать к себе людей. И хотя он ничего и никогда в своей в жизни ни для кого не сделал, каждый при взгляде на открытое доброжелательное лицо Васьки чувствовал к нему искреннюю симпатию. Рядом с Васькой, охотно откликающимся на предложение хорошенько оттянуться, любому было легко и приятно. Он никого не грузил своими проблемами, но с готовностью и с сочувствием выслушивал чужие жалобы. И когда в конце доверительной беседы Васька улыбался и говорил: "Да не волнуйся ты так, старик, все это по большому счету такая фигня по сравнению с вечностью!", его собеседник с легким сердцем соглашался - да, действительно, фигня, чувствуя себя намного лучше, чем даже после приема у психоаналитика.

   Помахав рукой, Форли приблизился к столику, за которым весело улыбались девушки. Рядом с Васькой всегда царило отличное настроение, и все улыбались.

   - Долго же ты добирался! Что будешь пить? - блестя глазами, быстро поинтересовался Васька.

   - Я за рулем, - ответил Форли и, поневоле включаясь в привычный легкомысленный тон разговора, с комичной гримасой добавил, - разбитого автомобиля.

   - Бедненький, - посочувствовала Ксюша, потягивая коктейль через трубочку.

   - А-а, так вот почему ты так поздно! А тут без тебя Ксюха такую прикольную историю выдала! Ксюш, расскажи, пусть послушает! Старик, это очуметь!