- Ой, девчонки, опять села! - бодро произносила Алевтина почти после каждой игры, и радостно писала себе на гору очередную устрашающую цифру.
Игра уже подходила к концу, Алевтина совершенно очевидно проигрывала, и при этом отчаянно веселилась.
- Мещерякова, что с тобой? - ужасалась Шура. - Никогда не поверю, что фортуна отвернулась от тебя.
- Да уж, - подхватила Дина. - Тут что-то не так. Как известно, если кому-то перестает везти в карты, то везет кое в чем другом.
- Девочки, да бросьте вы, - отшутилась Алевтина. - Я просто устала выигрывать, надоело, - и она потянулась за сигаретой.
Шура пристально посмотрела на нее и сказала.
- Алька, колись, кто он?
Алевтина вдруг поперхнулась дымом, закашлялась и покраснела.
- Вот так номер, - ахнула Дина. - Алечка, это серьезно, да?
- Еще как, - призналась Алевтина. - Боюсь, серьезнее не бывает.
Все замолчали.
- Аль, ты прости, если не хочешь, можешь ничего нам не рассказывать, - нарушила молчание Шура. - Мы заткнемся, и не будем приставать с дурацкими шутками.
- Нет, девочки, я хочу, - Алевтина схватила новую сигарету. - Кому мне еще рассказывать, кроме вас? А если я буду молчать, просто могу разорваться от чувства. Его слишком много, оно какое-то фантастическое. Поверьте, за всю мою жизнь ничего подобного не было...
Подруги подсели к Але, обняли ее за плечи.
- Ну, выкладывай про свою фантастическую любовь, - прошептала Дина.
И Алевтина начала рассказывать, стараясь не упускать ни единую подробность ее знакомства и Игорем, которая казалась ей необычайно важной. Рассказывая, она заново проживала каждое мгновение своей безумной и стремительной любви, и к концу своей повести-исповеди поняла, что вряд ли сможет прожить оставшиеся несколько часов, до того момента, когда Игорь снова приедет к ней.
Подруги с удивлением смотрели на Алевтину - их любимую Альку, веселую, безмерно талантливую, авантюрную, добрую, щедрую. Уж кто, как не они, знали о ее многочисленных романах, о бесконечных страстях, бушующих вокруг актрисы Мещеряковой с юных лет и до сегодняшнего дня. Втроем они всегда весело обсуждали очередного Алькиного поклонника, мыли ему кости, заведомо зная, что долго он не протянет. Потому что единственным мужчиной, которому Аля была предана и верна, которого любила пылко и страстно, всегда оставался театр. Всем же остальным она легко кружила голову, но довольно быстро остывала и безжалостно бросала. И никогда не покидала только единственного своего возлюбленного, которому отдавала все - талант, красоту, сердце, душу.
- Аль, не может быть, - изумленно произнесла Дина, когда Алевтина замолчала. - Неужели ты любишь своего Игоря даже больше, чем театр?
- Этого я сама не знаю, - прошептала Алевтина. - Лучше бы никогда не пришлось выбирать между ними. Но вы бы видели его! А его картины! В них - как будто моя душа, мои мысли...
- Все ясно, - заявила Шура. - Мещерякова подсела на гениальную живопись. Боюсь, это, действительно, серьезный диагноз.
- Шурка, да причем тут живопись, - заспорила Дина. - На мужика она подсела - красивого, необыкновенного. Но какой он на самом деле - надо еще проверить.
- Конечно, - согласилась Шура, - не можем же мы передать нашу лучшую подругу в руки какому-то неизвестному гению, да еще почти иностранцу! Еще утащит ее в свою дикую Калифорнию, на растерзание акулам.
- Ой, девчонки, да ну вас! - отмахнулась Алевтина. - Какие акулы?
- Акулы капитализма, - с серьезным видом произнесла Дина.
И тут все трое расхохотались.
- Слушай, Алька, а почему он с утра уехал, у тебя не остался? - вдруг спросила Дина. - Если из-за нас, мы могли бы перенести игру.
- Он сказал, у него какие-то срочные дела, - немного растерялась Алевтина.
- Какие могут быть дела, если у него есть ты, - возмутилась Шура. - Нет, это мне уже начинает не нравиться.
- Но сегодня он обязательно попозже приедет, - заторопилась объяснить Аля. - А завтра он хочет познакомить меня с сыном и дочерью.
- Алечка, родная, не слишком ли быстро? - вдруг забеспокоилась Шура. - Сколько вы знакомы?
- Кажется - сутки, - прошептала Алевтина.
- Да, двадцать первый век, век бешеных скоростей, - Шура закурила. - Безумие какое-то. Прости, но мне просто страшно за тебя, Алька.
Алевтина рассмеялась.
- Что страшно? Что меня лишат невинности, или я забеременею?
- Алька, ты прости, - Дина обняла ее. - Мы не можем за тебя не волноваться. Правда, уж слишком все стремительно.
Шура кивнула.
- Я понимаю, так можно в двадцать...
- Как раз в двадцать так и нельзя, - горько улыбнулась Алевтина. - Там еще не умеешь ценить каждый миг, каждую секундочку. А сейчас время предельно сжалось. Чего ждать? Старости, смерти?
- Ну вот, договорились, - рассердилась Шура. - Эх, выпить бы, жаль, сегодня мы на машинах.
В это время зазвонил телефон, и Алевтина, чуть не опрокинув стул, бросилась к трубке.
- Да! Да, Игорь! Конечно, я тебя жду. Да когда захочешь. Как ко мне проехать? Но ты же знаешь адрес, скажешь таксисту. Что? Машину? С ума ты сошел. Ну, ладно, слушай, - и Алевтина принялась в подробностях рассказывать, как удобнее от Таганки проехать к ее дому. - Все, жду, - закончила она. - Только учти, пожалуйста, у нас не Калифорния, тут полно ненормальных водителей, будь осторожнее. Все, целую...
