- Ну, и что тут плохого? - вставила Верочка.
- Плохого - ничего, - произнесла Дарья с горечью, - но, может быть, мы слишком увлеклись своей идеей, размечтались, а ни ему, ни ей на самом деле все это на фиг не нужно? Конечно, хочется, чтобы такие чудесные люди встретились, полюбили друг друга с первого взгляда, но вдруг в нас просто говорит профессиональный азарт? Почему обязательно надо сводить их вместе? Потому, что нам этого хочется?
Компания как-то сразу приуныла. Зиночка насупилась и отошла к окну. Верочка опустила глаза. Дарья говорила правду, всем это было понятно, но так не хотелось признавать эту правду и мириться с ней.
- Да, - протянул Михей, - как-то об этом мы и не подумали.
Дарья грустно посмотрела на него.
- Мне самой только сейчас пришло в голову.
- Дарья Сергеевна, это - точно от головы, - строго сказал Саныч. - А вот что твоя интуиция, твоя душа говорит?
Он испытующе посмотрел на Дарью.
- Моей душе чертовски обидно! - призналась она.
- То-то, - кивнул Саныч.
- И никому мы не навязываемся, - тут же поддержала его Галушка. - Натка, ты же сама всегда говорила - люди, созданные друг для друга, могут так об этом и не узнать, если мы им не поможем! Что за пораженческие настроения!
Натэлла кивнула.
- Ладно, положимся на судьбу. Только бы теперь дозвониться Алевтине.
На самом деле Алевтина в это время была дома, неторопливо одевалась, и краем глаза смотрела на экран телевизора. Там шел новый сериал, хотя новый он или старый - большого значения для нее не имело. Алевтина никогда не смотрела сериалы, экономя свое драгоценное время. Но тут случай был особый. Продюсер этого сериала одолевал ее уже несколько дней, умоляя сняться в главной роли своего последующего детища. В какой-то момент умудрился впихнуть актрисе сценарий, который она так и не прочитала. И, конечно, хвастливо рекламировал свою последнюю продукцию, с успехом демонстрирующуюся в эфире.
Алевтина обещала ему посмотреть и подумать, и честно пыталась выполнить обещание.
- Нет, это невозможно! - не выдержала она. - Какой кошмар! Ни текста человеческого, ни мизансцены, ни грима. Бедные артисты, ну кто же позволяет так издеваться над ними!
Она сердито нажала на кнопку пульта, экран погас.
- Так-то лучше, - Алевтина бросила пульт, взяла сигарету, вставила в любимый мундштук и, удобно откинувшись на диване, закурила. Понаслаждалась тишиной. И телефон молчал - как приятно. Она нарочно его отключила, чтобы не надоедал продюсер. А то трезвонят целый день - то он сам, то режиссер, то ассистента подсылают. Свой мобильный, она, конечно, не дала, и строго-настрого запретила давать в театре. Это - только для самых близких, и на экстренные случаи, а то ведь замучают звонками все, кому не лень. А вот городской приходилось иногда отключать.
Алевтина решила, что завтра же эти деятели экрана получат ее решительный отказ, сразу успокоилась и подумала, что можно выехать пораньше и заглянуть по дороге в книжный магазин, посмотреть, какие появились новые детективы. Она привыкла засыпать с детективом, а все, что было в доме, давно перечитала.
Перед уходом она, все-таки, включила ответчик, неторопливо оделась и вышла из дома.
Натэлла принималась звонить Алевтине еще несколько раз. И когда, наконец, услышала автоответчик, страшно обрадовалась. Наличие автоответчика обнадеживало немного больше, чем просто длинные гудки.
Натэлла представилась, наговорила несколько фраз, и попросила позвонить, надиктовав на всякий случай еще раз номера телефонов - и агентства, и своего домашнего. Теперь оставалось надеяться, что Алевтина откликнется на сообщение.
В этот вечер в театре шел спектакль по пьесе Теннеси Уильямса "Орфей спускается в ад".
Алевтина любила эту пьесу, особенно ей нравилось, что в напряженный, детективный сюжет драматург заключил древний миф об Орфее и Эвридике.
В постановке Соколовского пьеса звучала вполне современно, актуально, хотя действие развивалось в Америке сороковых годов прошлого века. Миф и реальность, жизнь и смерть, попытка обрести бессмертие, пройдя через ад - эти вечные темы явственно звучали на сцене, обретали новый смысл, удерживая в напряжении набитый до отказа зал.
Алевтина играла главную роль - Лейди Торренс, трагически гибнущую от руки мужа-злодея, которая одновременно была и Эвридикой - возлюбленной Орфея.
Она высоко ценила эту роль за ее объемность, неоднозначность, глубину.
- Знаю!.. Это Смерть стучит и зовёт меня!.. У меня вся кожа холодеет, когда он прикасается ко мне! Но я терпела, я терпела все эти годы! Я сердцем, наверное, знала, что кто-нибудь придёт и выведет меня из этого ада! И ты пришёл!.. Ты пришёл за мной! Взгляни же теперь на меня! Я снова живу! - произносила на сцене Лейди Торренс - Эвридика своему возлюбленному Вэлу Ксавье - Орфею, пришедшему за ней в настоящий ад современного мира.
На самом деле Лейди Торренс оставалось жить совсем недолго.
Зал замирал в напряженном молчании, слушая глубокий, страстный голос Алевтины Мещеряковой, и предчувствуя трагический финал.
И когда героиня погибала от рокового выстрела, зрители видели именно то, что написал больше полувека назад великий американский драматург - видели на лице её печать всех тайн, всех страстей жизни и смерти; в горящих неистовым светом глазах - всеведение, готовность всё отринуть и всё принять.