Мы молча смотрели друг другу в глаза и тонули в них. Это было подобно сумасшествию, которое я пока не понимал, куда нас заведет. Мне было хорошо, здесь и сейчас.

В полном молчании, я поцеловал его, стараясь вложить в этот поцелуй все, что хотел, но не мог пока сказать.

-Прости, я причинил боль.

Чжань, морщась, улыбнулся.

- Ты звереныш, конечно, но…я сам так захотел, некого винить.

В этом был весь он. Всегда и во всем брать ответственность на себя. Я обхватил его лицо, еще покрытое румянцем и, повернув к себе, сказал, целуя его в родинку.

-Нет, зайчонок, я причинил тебе боль, но я больше так не сделаю. Я был неосторожен, извини.

Он долго молча смотрел мне в глаза, а затем только кивнул и перевернулся на живот. При этом, я видел, что ему было некомфортно. Вспомнив о пакете, переданном Хайкуанем, я метнулся за ним. Он таки пригодился.

Там был противовоспалительный гель и обезболивающее.

Когда я попытался нанести мазь, он запротестовал. Однако, я подавил протест поцелуем.

-Лежи смирно, а то и правда, завтра придется туго.

Нанеся мазь, я принес ему стакан воды и заставил выпить обезболивающее. Похоже, оно было с седативным эффектом, поскольку у него начали буквально слипаться глаза уже через пару минут.

Чмокнув его в нос, я подтолкнул одеяло.

-Спи. Постарайся отдохнуть хорошенько. Неизвестно, когда у нас появится такая возможность.

-Угм. Ты тоже – пробормотал он в полудреме.

Уходя, я окинул взглядом кровать, где среди разбросанных подушек и на смятых простынях лежало великолепное тело того, кто стал предметом моих желаний, кого вопреки всякому здравому смыслу, я хотел загрызть, и одновременно оберегать. Как это уживалось внутри меня, я не мог объяснить. Вздохнув, я вышел и отправился к себе.

Дальнейшие дни и ночи съемок превратились в бесконечную вереницу повторений, выстраиваний кадров, ожиданий, гримирования и прочей киношной суеты.

Глядя на экран во время фильма, чаще всего зрители млеют от восторга: «Ах, как он ее за ручку подержал! Ах, как она на него посмотрела!»….а в это время за кадром стоят двадцать человек во главе с режиссером, который орет «Куда ты, дура смотришь? А ты, куда ногу положил? Подними выше, а то у тебя член из колен что ли растет?» ….

В общем, шел нормальный процесс съемок, с той разницей, что историю с откровенной bl-темой пытались переиграть в броманс. Жесткие рамки цензуры по заявленному рейтингу требовали от создателей фильма небывалой изворотливости, чтобы сохранить сюжет, интригу, и проскочить мимо ограничений.

В начале общих сцен, которые мы обыгрывали в Даюне, режиссеры даже подходили и говорили нам с откровенным намеком, типа пофлиртуйте друг с другом, чтобы почувствовать атмосферу дорамы… Но, когда Чжань смотрел мне в глаза, я просто видел совершенно другое: перед глазами вставала сцена, где он распростертый стонет, и я смущаясь отводил взгляд, а Чжань начинал улыбаться глазами. Режиссер орал: «СТОП!» и начинал по новой объяснять, что нужно делать. Потом ему надоело, и он отправил нас в аудиторию тренироваться.

Чжань злился, я был в ступоре. Когда режиссер пришел еще раз к нам, он уже без лишних глаз и ушей начал втолковывать, что хочет видеть в кадре.

-В конце концов, перечитайте новеллу! Там все рассказано! Вы что, никогда не флиртовали с девушками? Вот ты, - он обратился ко мне, - Представь, что он девушка, и ты его хочешь!

Я находился в таком замешательстве, что не знал, как на это ответить, а Чжань просто не выдержал и начал ржать в голос, чем немало озадачил режиссера.

-Простите… - постарался он взять себя в руки. - Мы попробуем.

-Уж попробуйте, попробуйте! Мне нужен огонь и лед и чтобы ты, - ткнул он в меня,- Был ледяной снаружи и горел внутри. И этот, твой фирменный взгляд, как на пробах. Это было…потрясающе.

Я понимал, что потрясающе было только потому, что я безумно хотел моего кролика и при этом силой воли сдерживал себя. Повторить это будет сложно, но я попытался внутренне собраться и посмотреть на гэгэ теми же глазами, что и во время пробной сцены.

Чжань улыбался мне одними глазами, подбадривая. Зажмурившись на секунду, я представил, что никогда больше не дотронусь до него, внутри все вскипело и начало бурлить, в момент точки «кипения» я открыл глаза и посмотрел на Чжаня.

Режиссер радостно завопил, и по этому крику, я понял, что справился.

-Вот! Вот это я хотел от тебя. Потренируйся удерживать такой взгляд несколько секунд.

Потом он повернулся к Чжаню:

-Теперь ты,- он положил руку ему на плечо, и у меня все перевернулось внутри,- Я хочу, чтобы ты всем своим видом дразнил и провоцировал его. Справишься?

Чжань стрельнул игриво глазами на меня – и я не смог не улыбнуться ему.

-Вот… вот. Что-то типа того. Потренируйтесь пол часика, я пока передвину свет и пойдем переснимем. А вечером будьте готовы к ночной съемке на крыше.

Режиссер вышел, оставив нас вдвоем. Чжань резко развернулся ко мне, лицо его было серьезным.

-Нам нужно справиться.

-Знаю, я пытаюсь – я старался не смотреть на него.

Тут мне прилетело в плечо. От неожиданности, я ойкнул.

-Ты чего?

-Смотри на меня когда общаешься. Или мне и правда флиртовать с тобой? – спросил он, выгибаясь всем телом и строя мордашку с наивными глазами.

От его движения у меня тут же встал, но я, максимально сдерживаясь, постарался ему растолковать:

-Я всегда смотрю на тебя, но не всегда в упор. И больше так не делай, а то я наплюю на все твои опасения и разложу тебя прямо здесь – на лицо просилась улыбка, но я ее не пустил…

Чжань усмехнулся:

- Вот эту твою ухмылку нужно использовать в кадре. Она поразительна.

Чжань подошел ко мне вплотную и прошептал на ухо, хоть в зале никого и не было:

-Старайся хорошо тигренок, или останешься без сладкого – горячий шепот опалил мое ухо, и у меня сорвало крышу.

Я развернул его к стене и через секунду мы слились в долгом поцелуе, от чего сердце начало заходиться в бешеном ритме. Я отстранился, тяжело дыша.

-«Еще не хватало, чтобы заболевание*1 вернулось» - подумалось мне.

Чжань склонил голову, уткнувшись мне в плечо.

-Тигренок, мне тоже нелегко, а вечером еще и трюки. А ты со мной такое вытворял ночью…- донесся до меня тихий шепот, заставивший моего «малыша» вновь встрепенуться. Однако я осознанно заставил себя отстраниться: «Чжань прав, ему тяжелее, а я тут еще и разнылся».

Мы постарались сосредоточиться на работе, и хоть это было архисложно, тем не менее, когда нас вновь позвали на площадку, режиссер остался доволен взаимодействием персонажей. Проиграв начистую, и получив добро, нас отправили на грим и в костюмерную. Мы вернулись через полчаса полностью подготовленные, я не смог оторвать глаза от Чжаня. Ему чертовски шел этот старинный костюм. Он реально казался неким божеством. Чжань тоже бросил на меня восторженный взгляд. Режиссер обрадованно потер ладони и крикнул: «камера, мотор»…

Так начались наши дни съемок, которые должны были продлиться с апреля по август.

Отыграв две первые сцены, мы вымотанные придирками режиссера, были отпущены на отдых. Дело близилось к вечеру и на горизонте начали собираться тучи. У нас было всего три часа на сон перед съемкой. Но едва мы зашли в лифт и створки закрылись, как я не смог больше сдерживать себя. Эти провокационные улыбки Вэй Усяня в исполнении Чжаня завели меня с пол-оборота. И пусть я не могу позволить причинить ему вред сейчас, но поцелуй не повредит. Чжань, на удивление пылко мне отвечал, настолько, что я чуть не вышел на его этаже. Но вовремя остановил себя.

- Я хочу совершенно другого, но давай отдохнем перед съемкой.

-Ты уверен? – Чжань повел бедрами и взглянул на меня, выгнув левую бровь. Это было соблазнительно и заигрывающе. Вероятно, он принял совет режиссера всерьез.

-Уже нет…- протянул я, подтягивая его за талию и выводя в коридор. Чжань прижался ко мне всем телом, настолько, что я почувствовал мелкую дрожь, которая била его, и потом резко отстранился.