С огромным трудом мне удалось преодолеть депрессию. Я и до этого случая чувствовала себя неполноценной и очень уязвимой в плане отношений с мужчинами, а теперь это стало моим прочным комплексом. Ощущение своей ущербности и понимание, что избавиться от неё мне, скорее всего, не удастся никогда, вынудили меня окончательно отгородиться от всех мужчин и попыток их ухаживаний. Я больше не ходила на свидания, и единственными представителями мужского пола, которые дарили мне цветы, были мои ученики.

Я смирилась с тем, что остаток жизни проживу одна. Это было пожизненное наказание за мою ошибку. Я разрушила жизнь себе, Максу и лишила свою дочь полноценной семьи. И платой за это стало моё вынужденное одиночество.

Аня

— Мама, а где мы будем кушать?

Макс разбаловал Милу, и теперь каждый раз, когда мы вместе гуляли, она требовала кормить её обедом в кафе.

— Аня, идём покормим детей, а потом или сюда вернёмся, или на батуты зайдём ненадолго.

— На батуты! Хочу на батуты!

— Макс, ты их совсем избаловал.

— Учитывая, как Мила живёт, раз в неделю побаловать её очень даже полезно.

— Не преувеличивай. Мы нормально живём.

— Если ты не хочешь брать у меня деньги, то напиши, какие вам нужны продукты, я буду привозить. В конце концов, я должен тебе помогать!

— Ты и так столько на неё тратишь! Куда ещё больше?

— Будешь упрямиться, мне придётся покупать всё на своё усмотрение, и не факт, что я выберу то, что вы любите.

Мы расположились возле окна, сделали заказ и пошли с детьми мыть руки. Когда вернулись, Макс довольно резко разговаривал с кем-то по телефону. Увидев нас, сказал быстро:

— Всё, не могу больше говорить, позже перезвоню.

Мы никогда не обсуждали с ним ничего, что не касалось детей. Я не имела представления, чем он занимался, и какая у него теперь была должность. Остался ли он в бизнесе отца или открыл собственное дело? А может, он работал вместе с папой Димы? Моей жизнью он тоже не интересовался, если это не касалось Милы. Мы были двумя совершенно посторонними друг другу людьми, которые по нелепой случайности оказались родителями одного ребёнка.

Конечно, так бывало в жизни. Случайный секс иногда заканчивался беременностью. И получался общий ребёнок у чужих людей. Так что наша ситуация вовсе не была уникальной. Миле в итоге повезло — Макс проводил с ней время, покупал вещи и игрушки, предлагал мне деньги. Возможно, стоило перестать отказываться от них. Деньги можно было бы откладывать на чёрный день или на какие-то непредвиденные расходы в будущем.

Когда мы вышли из кафе, дети тут же направились в сторону батутов. Этот маршрут они хорошо знали.

— Разве можно прыгать сразу после еды? Может, сначала вы поиграете во что-то более спокойное?

Как по мановению волшебной палочки, стоило нам завернуть за угол, и мы сразу увидели клоуна, вокруг которого собралась толпа ребятишек. У Милы любопытно вытянулась шея. Она любила всякого рода массовки. Некоторое время, как завороженная, она наблюдала за действиями смешного человека с большим красным носом. Когда представление закончилось, дети по очереди стали фотографироваться с ним. И Мила, конечно, была тут как тут. Мой телефон был очень старый, фотографии им получались не чёткие, поэтому с видом знатока фотографировал сестру Дима.

Макс всё это время разговаривал по телефону, отойдя в сторону. Причём он был очень напряжён и явно чем-то недоволен.

— Какие-то проблемы? — я поинтересовалась скорее просто для приличия.

— Да, надо будет завтра съездить на несколько дней к отцу, помочь ему разрулить кое-что.

— Ты по-прежнему работаешь с ним?

— Да. Куда я денусь? Сейчас вот ещё добавилась фирма Данила — Диминого отца. Там своя специфика и свой дурдом.

— Диму с собой возьмёшь или тут оставишь?

— Оставлю, не надо ему школу пропускать. Я буквально на пару дней. Он будет с Еленой Степановной. Но ты ведь проконтролируешь его?

— Конечно. Он мне уже почти как родной, — усмехнулась.

— Мамочка, теперь на батуты?

— Ну бегите.

Дети побежали разуваться, я сложила их обувь в шкафчик и пошла к столикам для родителей.

— Поговорим?

— О чём?

— Расскажи мне.

— Что ты хочешь услышать?

— Всё, я хочу знать всё. С самого начала и желательно подробно.

— Здесь, кажется, не лучшее место для таких разговоров.

— Хочешь, поедем к вам, когда дети напрыгаются? Посидим на кухне, а им мультики в комнате включим.

— Я очень устала сегодня.

— Нам давно следовало спокойно поговорить. Сколько можно откладывать?

— Зачем? Ты для себя всё решил ещё тогда. Что это уже изменит?

— Я хочу знать правду. Я хочу понять, как и почему это случилось. Теперь, когда у нас общая дочь и когда я узнал некоторые факты, о которых не имел понятия раньше, мне это важно.

— Вспоминать об этом очень трудно. Это было так давно, а я словно по сей день во всём этом варюсь.

У Макса зазвонил телефон.

— Извини, мне нужно ответить.

Он ушёл, а я сидела, окунувшись в воспоминания. Я не понимала, зачем было ворошить прошлое, если он всё равно упрямо не верил мне. Хотел меня снова унизить и ударить побольнее? Он сказал, что Милу в наши разборки он больше вовлекать не будет. Это значит, что мне надо было готовиться к ударам иного рода. Но каким? Не представляла, куда он мог ударить в следующий раз.

Макса долго не было. Он вернулся с двумя молочными коктейлями в руках. Протянул мне один.

— Будешь? Помнится, когда-то ты любила.

— Ой, спасибо. Сто лет уже не пила! Кажется, вообще не пила с тех пор.

Попробовала, прикрыла глаза от удовольствия.

— Мммм клубничный — мой любимый.

— Оказывается, я это помню.

Макс улыбнулся. И так как-то непривычно было видеть его таким — без ненависти и напряжения на лице.

Кайфовала от позабытого вкуса коктейля, немного выпала из реальности.

— Будешь кофе?

— Да, спасибо.

— Американо с молоком?

— Да. Неужели ты помнишь?

— Выходит, да.

Странный сегодня день.

Когда разгорячённая детвора прибежала к нам попить воды, Макс предложил:

— Дети, как вы смотрите на то, чтобы поехать сейчас к Миле домой и там поиграть или посмотреть мультики?

— Класс! Поехали!

Вернувшись домой, я сразу пошла на кухню. Раз у нас гости, то нужно было что-то придумать на ужин. Решила нажарить сырники. Дети их любили. Пока Макс включал им мультфильмы, я замесила тесто и начала раскатывать творожные шарики.

Максим

Мысли о том, что тогда произошло с Аней, не давали мне покоя. Стабильный мир, к которому я привык за прошедшие годы, начал качаться. Это состояние меня не на шутку нервировало, и я должен был как-то закрепить под собой землю. Мне было необходимо, чтобы всё снова стало чётким, ясным и незыблемым.

Я хотел поговорить с Аней именно сегодня. Завтра я собирался ехать в родной город и запланировал для себя встречу с прошлым, которую отчаянно избегал всё это время. Я искал Глеба, у меня к нему накопилось много вопросов, но мой старый приятель сказал, что он уехал из города вскоре после тех событий и о нём никто ничего не слышал.

Мне удалось найти копию того видео. Я переслал её специалисту и сегодня или завтра ожидал он него информацию о его оригинальности. Если видео и вправду монтировалось, то это всё больше и больше запутывало меня.

Анину версию я хотел бы услышать до того, как я встречусь со своими старыми приятелями. Мне нужна была её эмоциональная окраска тех событий. Мозг разрывался. Все эти годы я одинаково ненавидел их с Глебом за предательство и мечтал когда-нибудь жестоко отомстить. Теперь мне этого стало недостаточно, я хотел знать степень вины каждого из них. Вынужден был признать, что я вдруг испугался переборщить с наказанием для Ани.

Я немного посидел с детьми, давая ей время собраться с мыслями, а потом пришёл к ней на кухню, закрыв за собой дверь. Разговор нам предстоял нелёгкий, я планировал держать себя в руках, но закрыться от детей всё равно было необходимо.