– Посмотрите! Очень похоже, правда?
Капитан уставился на монитор. Там была цветная фотография чего-то совершенно непонятного, но очень неприятного. Какие-то темно-розовые пещеры с гладкими влажными стенами в красных потеках, странные изгибы и наросты…
– Что это такое?
– Ах да, вы же не специалист, вам это ничего не говорит! Вообще-то, это снимок слуховых проходов одного моего давнего пациента. Картина, очень похожая на ваш случай. То есть не ваш, а вашей жертвы. Такие же ювелирные проколы барабанных перепонок, причем тоже абсолютно симметричные.
– И кто же ему проколол эти перепонки?
– Вообще-то, никто. Эти травмы возникли в результате звукового шока.
– Чего? – переспросил Лебедкин.
– Проще говоря, этот пациент работал механиком на аэродроме. Он чинил мотор самолета и находился к нему очень близко. Обычно такие работы механики проводят в специальных защитных наушниках, но тогда было очень жарко, и он их снял. А его напарник как раз в это время включил мотор, чтобы проверить его работу.
– И что – у него от слишком громкого звука лопнули барабанные перепонки?
– Ну, не совсем так. Авиационный мотор создает звук мощностью около ста сорока децибел. Человеческое ухо может выдержать такую громкость. Самое большее, оглохнет на час. Но тот мотор был неисправен, и он выдал звук какой-то нестандартной частоты, близкий к ультразвуку. Да еще и очень мощный. Вот в результате этого звука и образовались такие проколы.
– Так что – вы хотите сказать, что у нашей жертвы барабанные перепонки лопнули от слишком громкого звука?
– Ну, не только слишком громкого, но еще очень специфического. Но, в общем, да, основной смысл вы уловили. И это – единственное объяснение, которое я могу придумать для таких аккуратных и к тому же симметричных проколов.
Капитан с сомнением посмотрел на доктора Козюлину. А не пудрит ли ему мозги эта красотка?
Допустим, что барабанные перепонки несчастной Марианны Ромашкиной лопнули от слишком сильного шума. Но ведь кто-то же должен был слышать этот шум! Та же соседка Рыжикова, которая слышит вообще все, что в соседней квартире происходит, а такого грохота не услыхала?
– Вы – капитан Лебедкин? – вдруг спросила докторша. – Петр Лебедкин? А я ведь вас знаю… – Она улыбнулась.
– Не может быть! – сами собой проговорили губы Лебедкина. – Такую женщину я бы запомнил!
– Ну, мы на самом деле незнакомы, но я о вас много слышала от своей мамы. У меня мама живет в той квартире, где Света раньше жила… ну, то есть теперь там сестра ее, Аня. Мама рассказывала, как вы ее как-то привезли…
– Да-да!
Лебедкин вспомнил свое прошлое дело – две сводные сестры и что с ними случилось[3].
Точно, привозил он как-то одну из них, Анну, в ее квартиру, а там соседка такими пирожками его накормила…
– Помню вашу маму! – оживился он. – Печет отлично! Привет ей от меня передавайте!
– Передам непременно!
Молчание чуть затянулось, и доктор прервала его сама:
– Ну, если у вас ко мне все…
– Да конечно, не стану вас задерживать, но… если у меня возникнут вопросы, могу я вам позвонить? Только лучше не через регистратуру, а напрямую! – Лебедкин осознал подтекст своей просьбы, только когда она уже прозвучала.
– Разумеется, можете! – Она уже протягивала ему листок с номером.
И зайчик от зеркальца попал ему в лицо. Лебедкин смешно зажмурился, и доктор засмеялась хрустальным мелодичным смехом.
И, только уже выходя из клиники, Лебедкин вспомнил слова той славной соседки, что кормила его пирожками. Она говорила, что нет у нее зятя, потому что тот погиб в аварии два года назад.
Рука непроизвольно сжала в кармане бумажку с номером телефона.
Капитан Лебедкин ужасно боялся одиноких женщин. Не одиноких, впрочем, он тоже боялся. Фобия эта началась у него после развода, хотя прошло уже с тех пор лет семь…
Когда точно? Ох, лучше про это вообще не думать…
Он снова собрался выбросить от греха номер телефона доктора Козюлиной, но тут вспомнил ее улыбку и зайчик от зеркальца и удержал руку.
На следующий день Олега Барсукова после отчета эксперта выпустили, хотя начальство и было недовольно результатами.
Дуся решила не лезть к человеку с вопросами прямо сразу, а дать ему передохнуть. Сама же она решила пройтись по соседям потерпевшей Ромашкиной, чтобы узнать, не слышал ли кто-нибудь громких звуков или вообще какого постороннего шума. А для начала навестить ту самую соседку, которая и замутила всю историю.
Вот не заметила бы она, как Барсуков ночью мешок выносит, да не пошла бы наутро в полицию – так ничего бы и не было. Труп Марианны увезли бы на свалку, а если не увезли, то валялся бы он сейчас в морге неопознанный долгое время. Так что тетка, судя по всему, приметливая, а что Пете ничего толком не рассказала, так это потому, что он не умеет с такими разговаривать.
Всем известно, что Петя Лебедкин женщин побаивается. И молодых, и старых, всяких. И это еще удивительно, что с доктором-отоларингологом из клиники сумел договориться, видно, толковая докторша ему попалась. И не вредная.
Однако в квартире соседки Дусю поджидало разочарование.
На ее звонок никто не открыл. Ну, на дворе день белый, ушла соседка в магазин или еще по каким делам.
Дуся посмотрела на дверь Барсукова, но решила пока не соваться.
Свидетельницу Рыжикову она узнала сразу – по малиновому берету, залихватски сдвинутому на левое ухо. Соседка отдыхала на лавочке возле подъезда с пакетами из сетевого магазина перед тем, как начать восхождение по лестнице, потому что лифт, по наблюдению Дуси, опять у них не работал.
Дуся присела рядом и показала удостоверение.
– Ага, – сказала Рыжикова, – ты теперь вместо того малахольного, значит.
– Зря вы так, – нахмурилась Дуся, она не любила, когда напарника обижают, – он свою работу выполняет добросовестно.
– Ну, может быть, – легко согласилась Рыжикова, – а только едва ему втолковала про убийство-то.
– А вот скажите… – Дуся понизила голос, – вот какой человек сосед ваш? Вы хорошо его знаете, мог он ее убить?
– Ну, раз выпустили его – значит, не он убил, – резонно заметила соседка, – и вот что скажу: я бы и не поверила про убийство-то, если бы не слышала, как накануне ругались они.
– И о чем же спор был?
– Да не спор, а чистый лай! – уточнила соседка. – Полный скандал с мордобоем. А такое только в одном случае бывает, когда мужик на жену танком прет в своем полном праве.
– Ревность? – прищурилась Дуся.
– Не то слово! Уж так он орал на нее, словами разными обзывал неприличными, хотя раньше, врать не буду, никогда за Олегом такого не замечала.
– На месте, значит, застал, с любовником?
– Вроде позвонил ему кто-то и сообщил… нашелся, стало быть, доброжелатель. Но опять-таки сама я конкретно с любовником Марьяну не видела, врать не буду, и сюда она никого не водила, уж на это ума у нее хватало. Хотя, конечно, вроде и нельзя про покойницу говорить плохо, но на мужиков она посматривала. И все смехом, шуточками, плечами ведет, глазами стрижет, декольте – во! До пояса! Халат – во! – Рыжикова показала какой. – Так что даже Роза Викторовна с верхнего этажа ей замечания делала. Ну, про это я твоему капитану уже говорила.
«Любовник у Марианны появился, – подумала Дуся, – так, может, он ее и убил?»
– Думаешь, приходил к ней мужик? – соседка с сомнением пожевала губами. – Это вряд ли. Сама посуди, кто станет хахаля с синяком под глазом принимать? Это уж совсем шалава какая-нибудь, а Марьянка такой не была, за собой следила.
– Правильно мыслите. А вот скажите, Татьяна Степановна (у Дуси была отличная память на имена и фамилии, раз увидела в протоколе допроса и запомнила надолго), в тот день, когда Марьяну убили, вы случайно никакого шума не слыхали? Ну, может быть, стук громкий, грохот или вроде как взрыв.
– Да что там услышишь, когда у Марьянки телевизор на полную мощность орал! Какой-то фильм ужасов небось смотрела – уж такие завывания! Монстры наступают! Я даже хотела в стенку стучать. Но потом все стихло.
