Ну да вернемся к теме, так вот – вследствие всего этого общий тезаурус у меня был довольно объемным. Ну и навыки работы с информацией имелись. То есть умел сопоставлять факты, выстраивать логические цепочки и перекрестно перепроверять информацию. Вследствие чего подавляющее большинство популярных блогеров, существенная часть которых вещала под девизом «Люди, а вот оно как на самом деле – а нам-то все врали!», ничего, кроме брезгливости, у меня не вызывали. Как оно было на самом деле, я знал лучше их, вследствие чего прекрасно понимал, что их блоги были переполнены тем же самым враньем не меньше, чем и официальные каналы. А у кого и больше… Ну а всякие там «распаковки», секреты домашних мастеров или упражнения для накачивания классных попок либо кулинарные премудрости, кухонные лайфхаки и все такое прочее меня вообще никогда не интересовали. Нет, был период, когда я смотрел кое-каких тревел-блогеров, но и они быстро наскучили. Потому как они монтировали свои передачи в основном для тех, для кого все эти «дальние страны» были недоступной экзотикой. Для меня же они являлись воспоминаниями. То есть я, смотря их каналы, частенько вспоминал, что за углом вон того здания есть маленькая уютная таверна, где подают отличное мезе, а если пройти метров сто по набережной и перейти мостик – там будет великолепный военно-морской музей. Так что их ахи/охи/вздохи насчет того, как все здесь ново, необычно и интересно, которыми были щедро сдобрены все эти репортажи, меня не привлекали, а раздражали.

Где-то в одиннадцать вечера мне пришлось вылезти из-за компа вследствие того, что у меня сильно разболелась голова. Держась за стеночку, я добрел до кухни, залез в аптечку и сожрал горсть таблеток, после чего выбрался на балкон и просидел там около получаса, прихлебывая зеленый чай и ожидая, пока они подействуют. Но боль все не проходила. Некоторое время, поколебавшись насчет того – а не позвонить ли в «Скорую» либо кому из детей или внуков, я решил, что не хрен никого беспокоить. Поздно, да и не первый раз такое случается – к утру пройдет. Так что, допив чай, я встал и осторожно, все так же держась за стеночку, прошел в ванную, где намочил полотенце, а затем доковылял до кровати и аккуратно лег, положив себе на лоб этот компресс. После чего закрыл глаза. И умер.

– Мальчик, мальчик, что с тобой?

Глаза не хотели открываться категорически. Да и вообще в теле чувствовалась сильная слабость. Плюс ко всему и голова, собака такая, все еще болела, хоть вой.

– Мальчик… о, господи! – Звуки слышались тягуче и глухо, будто сквозь воду. – Эй! – сразу после этого возгласа послышался торопливый стук по дереву. – Эй, есть кто-нибудь! Тут ребенку плохо! У вас есть телефон? Надо срочно «Скорую»!

Блин, и ребенку какому-то еще плохо… И зачем стучать? Мобильника, что ли, нет? Поняв, что полежать в тишине все равно не удастся, да и ребенку следует помочь, я напрягся и открыл-таки глаза. Черт! Это где это я? Вокруг не было ничего похожего на мою квартиру. Вправо и влево простиралась узкая улочка, ярко освещенная жарким летним солнцем, а чуть впереди от нее отходил столь же узкий переулок. Если вспомнить, что вчера я гулял по парку, в котором даже к обеду лужи еще стояли затянутыми тонким ледком, мое удивление было вполне понятным. Но-о-о… все это было каким-то смутно знакомым. И даже родным. Однако разобраться до конца мне не дали…

– Господи, мальчик, ты очнулся? Ну слава богу! Как ты себя чувствуешь? Голова болит? – Тут меня бесцеремонно завертели. И я этому никак не препятствовал. Потому что впал в ступор. Так мальчик – это я?!

– Да что с тобой? Голова не кружится? – В голосе бесцеремонно крутящей меня тетки появились раздраженные нотки. – Как тебя зовут?

– Не кьюжится, – пробормотал я на автомате. – Вома… – Вот блин, я, оказывается, еще и букву «р» не выговариваю. Это сколько же мне сейчас лет? Или не мне, а этому телу, в которое я попал. Но тогда меня точно зовут как-то по-другому. Блин, полжизни писал о попаданцах – и вот на тебе… Ох не спалиться бы!

– Говори, где болит?

– Нигде. – Я ответил с некоторым удивлением. Потому что голова внезапно прошла. От боли остались только слабые отголоски. Ну, типа тех, про которые еще говорят «наболело». Да и вообще с каждой минутой я чувствовал себя все лучше и лучше. То есть боль была последствием вселения сознания? Черт – ни хрена не понятно…

– А чего ж тогда ты на асфальте разлегся? – Раздраженные нотки в голосе тетки стали куда более явственными.

– Не знаю. – Я пожал плечами, но затем на всякий случай выдал наскоро сляпанную, но вроде как непротиворечивую версию произошедшего: – Я шел, а потом вот… упал.

– О, господи – тебя надо врачу показать! Ты где живешь? Помнишь? – Уф, с одним, похоже, справился – раздраженные нотки из голоса тетки исчезли. Идем дальше… Я огляделся. Блин! Это же улица Горького. Причем не современная, а та старая, из детства. С редкими трех- и двухэтажными домами с одной стороны и маленькими одноэтажными домиками с участком с другой. В городе их почему-то называли «финскими», хотя их, согласно городским легендам, строили пленные немцы. В девяностые и в начале нулевых эти домики были снесены, а на их месте были построены особняки и трехэтажные дома на шесть-восемь квартир с гаражами на первом этаже. Но сейчас улица была точно такой, какой она мне помнилась из детства…

– Вон там! – Я вытянул руку и показал тетке на один из трехэтажных многоквартирных домов, тихо радуясь тому, что хоть с чем-то определился. Это был дом моих дедушки и бабушки, в котором я проживал вместе с ними с трех и до восьми лет. Родители заканчивали институт в Арзамасе, а потом еще отрабатывали обязательное распределение. Я их называл дедуся и бабуся и в первый класс пошел под их фамилией. Вследствие чего народ, кто знал меня в первых трех классах, потом ржал и дразнил меня шпионом. Потому что, когда я учился в третьем классе, мои папа с мамой вернулись и в четвертый я пошел уже под другой фамилией… Я с ностальгией вздохнул. Трехэтажки были построены по роскошным сталинским проектам – с бомбоубежищами под ними, с кладовками в подвале на каждую квартиру, в которой хранилось все – от запасов картошки и самодельной квашеной капусты на зиму и до велосипедов и рыболовных принадлежностей, с широкими лестницами и просторнейшими лестничными площадками. Потолки в квартирах были высотой три с половиной метра, а самая маленькая комната имела площадь в восемнадцать квадратов. А еще там был длинный и широкий коридор, по которому я в детстве гонял на трехколесном велосипеде… Вон этот дом, я до него почти дошел!

– Так пойдем, я отведу тебя домой.

Домой? Хм-м-м… Я оглянулся по сторонам. Так, белый день и, похоже, будний. Потому как вокруг довольно пустынно – то есть народ на работе. Вон и тетке, когда она стучала в калитку ближнего финского домика, никто не открыл… Тут я вздрогнул от пронзившего меня воспоминания. Оп-па, это ж, наверное, день, когда я ушел из детсада! Был у меня в биографии такой случай. В самом начале моего пребывания в этом достойном учреждении. В сад меня отправили, едва только мне исполнилось четыре года. В мае. А сейчас… ну, может, июнь. И вот в один из дней мне стало грустно, скучно, так что я взял да и ушел. Прям с площадки во время гуляния. Тем более что от моего сада до подъезда дома моих дедуси и бабуси было всего-то метров триста пятьдесят. Ну если через дворы… Вот бабуся тогда удивилась! После чего быстренько оделась и отвела меня обратно. Весьма вовремя, кстати. Потому что воспитательницы уже по всем соседним дворам меня разыскивали в полной панике… Хм, а нужно ли мне в сей инцидент еще и эту незнакомую тетку впутывать? Я бросил на нее оценивающий взгляд. М-да, дама, судя по всему, весьма напористая. На хрен такое счастье! Я вскочил на ноги и, выпалив:

– Не надо – сам дойду! – рванул в сторону дома.

Но не своего, а двух соседних, которые представляли собой некий гибрид. Поскольку были построены по, так сказать, технологиям «финских», но при этом являлись двухэтажными и, м-м-м… несколько квартирными. Ибо, квартир в них было целых четыре. Маленьких и убогеньких. Я это знал, потому что в одной из таких жил мой приятель по детским играм Колька (двор-то у нас был один, вот в нем и познакомились), к которому я несколько раз заходил поиграть. Несколько раз, потому что приятельствовали мы с ним недолго. Сначала я переехал. Ну, когда приехали родители и забрали меня к себе в выделенную им семейную общагу. А потом и он. Когда тот дом расселили и снесли, выстроив на его месте огромную девятиэтажку индивидуального проекта с большим магазином на первом этаже, квартиры в котором по большей части заняли «горкомовские» и «исполкомовские». Отчего в народе этот дом метко прозвали «Дворянское гнездо»…