– А возьми папин мотоцикл! – сказала Маринка. – Там не везде проехать на машине можно, не слушай Пашку. Бензин есть.

Ярослав задумчиво повертел листок с Пашкиными каракулями и вздохнул. Пашкин рисунок больше был похож на головоломку, чем на карту.

– Тогда мне нужен проводник.

– Са-аш, – позвала Маринка, которая слишком загорелась идеей с родником и желанием пофотографироваться в зарослях ландыша, которые можно было там отыскать. – Ты же на родник не хотела? Поможешь?

– Ни в коем случае, – помотала та головой. – Я не поеду.

– Вы меня боитесь или мотоцикла? – уточнил Ярослав.

– Я никого не боюсь, – огрызнулась Саша, хотя на самом деле боялась мотоцикла.

– В самом деле, почему бы тебе не съездить, – поддержала вдруг Маринку Ада. – И я сейчас объясню про продукты, думаю, на тебя я могу положиться. Мужчины не всегда внимательны в этом.

Ее Гриша покаянно вздохнул.

Саша немного растерялась от того, что Ада готова доверить ей столь ценное задание, поэтому сначала перестала спорить, а потом уже было неловко отказываться.

Перед тем как уйти на родник, Маринка поймала Сашу за локоть и оттащила в сторону.

– Я его распотрошу сегодня, – зашептала она, хитро оглядываясь.

– Кого?

– Алека этого. Пока будем ходить, заодно и расспрошу обо всем, прощупаю. Так удобно, что вы оба в другое место поедете. Ярик, правда, не очень ревнивый, то есть совсем вроде не ревнивый, даже скучно, но все равно лучше без вас его потрошить.

Саша захихикала, во-первых от «Ярика», а во-вторых, от кровожадных планов потрошения.

– А ты смотри у меня, – строго сказала Маринка, – пригляди, чтобы он там работой не увлекся и не сбежал в Москву, а то мало ли. Знаю я вас, трудоголиков.

На том и расстались.

Саша тоскливо побрела к стоящему на пятачке зелени мотоциклу. Думала она о том, что надо было ключи от дачи себе оставить, подождать, пока маринкина компания уйдет подальше, и вернуться в дом. А Ярослав пусть один едет, что ему сделается.

– Я на самом деле боюсь мотоциклов, – уныло призналась она, когда Ярослав протянул ей шлем. – Только один раз с папой каталась. Было ужасно.

Она повертела в руках шлем: с одной стороны нашла ремешок, с другой – двойное кольцо.

– А можно я останусь? Перелезу через забор или у соседей посижу. Я вам на словах объяснила уже как ехать.

– Нет, – сухо сказал Ярослав, забрал шлем, надел ей на голову и стал каким-то хитрым образом продевать ремешок через кольца.

Его теплые пальцы постоянно задевали ее шею, поэтому Саша ворчала, пытаясь отвлечься от щекотного волнения:

– Вы не слушаете никогда, что вам говорят. Все по-своему, по-своему. Хоть бы раз послушали.

Ярослав наконец закончил и выпрямился, легонько постучав по ее шлему костяшками пальцев:

– А что именно я должен слушать? Вы ведь сами не знаете, что хотите. Вот когда определитесь точно, тогда послушаю.

Потом он отвернулся, надевая свой шлем, но Саша все равно услышала, как он пробормотал: «Наверное».

– Я все слышу! – воскликнула она.

– Вот молодец какая, – отозвался он. – Хороший слух. Так, давайте договоримся. Если надо будет поворачивать налево, махнете два раза левой рукой. Направо – соответственно, правой. Если остановиться, похлопаете по спине.

Поверх защитного жилета он накинул куртку их отца, и Саша первые минуты сбивалась на ощущение, что это отец стоит, только сильно раздавшийся в плечах. Сама она надела старую косуху Маринки, и та жала под мышками и в груди.

– А за что держаться? – потерянно спросила она, усаживаясь позади.

Снова стало страшно, как в тот, первый раз. Точно так же Саша не любила американские горки и прочие подобные развлечения. Садишься на шаткую конструкцию, чувствуя себя последним идиотом, потому что невозможно наслаждаться обманным страхом смерти, и готовишься просто терпеть до конца, в то время как остальные веселятся.

«Тут хотя бы не аттракцион, тут все честно, – утешила она себя. – Только за что держаться?»

– За меня, – сказал Ярослав. – Давайте руки.

– Я лучше тут, за сиденье, – отозвалась Саша.

– Вот уж нет! Вы же сказали, что боитесь. Как только тронемся, тут же начнете визжать и хвататься за меня, и мы оба свалимся. Знаю, плавал.

– Это с кем вы плавали? – проворчала Саша, наклоняясь вперед и протягивая руки в его ждущие ладони. С ее отцом в ту первую и последнюю поездку так чуть и не случилось. Саша визжала и пыталась на ходу покрепче за него ухватиться. Отец после этого катал только Маринку.

– С младшей сестрой, – сказал Ярослав. – У меня тоже был раньше мотоцикл, когда я в Перми жил, потом… ну потом я перестал.

Ярослав потянул на себя и сцепил ее пальцы перед собой, так что Саша волей-неволей оказалась прижатой к его спине. Хорошо, что шлем, которым она уткнулась где-то между его лопаток, мешал совсем распластаться.

Сердце бухнуло, замерло, снова бухнуло. Саша зажмурилась, вспомнив, что сейчас они поедут, и покрепче сжала пальцы.

Мотоцикл взревел и рванул вперед. «Надо потерпеть, просто потерпеть, ничего не случится, – уговаривала себя Саша. – Вот лучше подумать о чем-нибудь другом, не о том, что вокруг свистит воздух, что человеческое тело такое хрупкое, а мотоцикл такой тяжелый, и если упадет, то… ох, а ведь надо смотреть по сторонам, меня же взяли проводником…»

Саша повернула голову и приоткрыла один глаз.

Окружающее слишком быстро летело мимо.

Саша снова зажмурилась. Она все равно про дорогу заранее рассказала Ярославу, авось не заблудится.

Пытка мотоциклом прекратилась раньше, чем Саша предполагала. Она, правда, уже перестала зажмуриваться и храбро таращилась на мелькающий мимо лес.

Ярослав вздохнул.

– Приехали, Сусанин, – сказал он.

Саша огляделась.

– Нет, это не то место, там же городок маленький, а…

– Я и говорю, Сусанин. Кто обещал дорогу показывать? Ладно, можете передохнуть, я остановился, чтобы перевести дух.

– Лучше бы сразу отмучиться, – с трудом расцепляя занемевшие пальцы, проворчала Саша. – Доехать до города и…

– Ну, мне надо хотя б разок вздохнуть, – заметил Ярослав. – Вы мне чуть ребра не поломали.

Слезая с мотоцикла, Саша пошатнулась, и он подхватил ее за локоть, извернувшись.

Не отпуская, сам встал и помог снять шлем.

– Что, совсем плохо? – уже другим голосом спросил он.

Саша помотала головой, а Ярослав, вздохнув, снял и свой шлем, и положил их на сиденье.

Потом он взял ее за локти, а Саша в ответ крепко ухватила его за руки. Ей было ужасно неловко, но оказалось, что ноги совершенно позорно дрожат, и вообще не хотят никуда идти.

– Извините, – сказала она, глядя вниз, на его ботинки. – На самом деле я не такая трусиха. Ну то есть я думала, легче будет. С вами, кстати, не так страшно, как с папой. Он тогда нарочно кругами катался, зигзагами и по-всякому, думал, что я так быстрее привыкну и больше не буду бояться.

Его пальцы сжались чуть сильнее, и Саша вдруг подумала, что они стоят… слишком близко.

И что его пальцы почти целиком обхватили ее локоть, а ее пальцы даже наполовину не обхватывают его предплечье.

И что вокруг дорога, лес и совершенно никого вокруг. Только они вдвоем.

Саша исподлобья посмотрела на него. Трудно было понять, с каким выражением он глядит на нее.

Сожаление? Недовольство? Нет, что-то непривычное, не такое, как…

Саша вдруг подумала, что последние два дня они разговаривают совершенно нормально. Он ворчит, это да. И она тоже. Но без напряжения и острых краев, как на работе. Без неприязни.

Ярослав разжал руки – затем, чтобы поймать ее за ладонь и повести к обочине. Там он усадил ее на поваленный ствол дерева и устроился рядом.

Закурил и, выдыхая дым, спросил устало:

– Ну, хоть не укачало?

Саша вдруг фыркнула и засмеялась: участие в его голосе было совсем неожиданным.

– Нет, – сказала она и во внезапном порыве честности добавила: – Вообще меня с вами редко укачивает. В автобусах ужасно, с Пашкой в его шкоде и того хуже, а вот с вами почти нет. На мотоцикле вообще никогда. Ну, там не до того совсем.