Адам взглянул в зеркало и с трудом узнал себя. Те же острые скулы, те же серые глаза. Но их выражение поменялось. В глазах был страх, какого он никогда прежде не знал. Это не был страх опасности, который побуждает к действию: темное, тоскливое, иррациональное чувство, близкое к отчаянию, неведомое ему раньше, охватило Адама и опрокинулось в зеркало.

Перед ним был другой человек. Какой?

l1

12

Их собрали вместе в большом зале замка среди древних гобеленов впервые после самолета – несколько десятков парней. Адам отметил, что их стало заметно меньше. Все в одинаковых пижамах с одинаковыми маленькими горбиками над лопатками. Узнать их можно было с трудом: поредевшие волосы и бороды многие сбрили, потяжелевшее тело будто придавило каждого к земле и убавило роста…

Но главными были внутренние перемены, которые читались на лицах. Исчезла открытость, сменившись подозрительностью и недоверием. И было в глазах какое-то общее выражение, которое Адам назвал бы унынием. Хотя в лице Стива обреченности не было. Он как обычно держался рядом:

– Привет корешу, который конкретно влип, – усмехнулся он в своей манере. – И сейчас нам расскажут, насколько глубоко.

И точно – низенький доктор возник, словно призрак из картины на гобелене.

– У вас есть вопросы, – сказал он, – а у меня ответы.

Не успев надеть привычную маску, лицо доктора тоже было другим: в нем читалась некая тайна, которую никому не разгадать, угадывалось второе «я», спрятанное и укрытое от чужих глаз.

То, что сообщил доктор, с трудом укладывалось в голове. Адам понял, что каждому из них пришили к спине кожаный мешок, который будет расти вместе с оплодотворенной яйцеклеткой внутри него. А переплетенными в одну трубками мешок подсоединили к кровеносной системе носителя.

– Когда вскоре завершится формирование плаценты, вам станет легче, – пообещал доктор. – А пока каждый из вас будет получать усиленный курс препаратов для предупреждения гормональной катастрофы.

Слово «катастрофа» прозвучало словно взрыв. Со всех концов посыпались вопросы. «Где мой сосед из самолета?» «Сколько времени мы здесь пробудем?» «Что будет с нами после?»

На последний вопрос ответ хотели знать все. «Что будет? Что?» – кричали со всех рядов.

– После будет – после. А пока вам надо знать только одно: гибель эмбриона у вас за спиной карается смертью, – и с этими словами доктор растаял среди средневековых гобеленов, будто слившись с картиной другой, прошлой жизни, в которой пастушки' в обнимку с пасту'шками кружились в хороводе…

Глава вторая

1

В первый же день после разрешения прогулок Адам отправился осмотреть остров. Стив увязался за ним. Адам надеялся обойти остров за несколько часов. В день прибытия из окна самолета он показался ему совсем небольшим. Но первый же подъем по каменистой тропе убедил, что он просчитался.

Адам с удивлением отметил, как часто он начал спотыкаться, правая нога то и дело подворачивалась в голеностопном суставе. В конце-концов он свалился в какой-то колючий куст, запнувшись о корень старого пня. А Стив и вовсе не поспевал за ним.

Поднялись на вершину, почти задохнувшись, и упали в изнеможении. Ноги обоих уже не слушались. Вокруг было странно тихо.

– Просто дроны здесь на психику не давят, – объяснил Стив.

И точно, эти мерзкие «птички» впервые за все последние дни прекратили преследование.

Оглядевшись, они поняли, что начали знакомство с островом не с того холма. Соседний гребень заслонял обзор, открывая только территорию, которая и так была знакома.

– Надеюсь, там, за гребнем, есть настоящие скалы, а не этот искусственный декор, – мечтательно сказал Стив.

– Ну, и зачем тебе?

– В скалах могут быть пещеры, а пещеры я люблю, это раз, а еще в них можно укрыться, если что, – многозначительно заметил Стив и добавил. – Я, знаешь ли – спелеолог.

Спуск занял еще больше времени, чем подъем, и, кажется, забрал остатки сил.

На последнем привале задержались: не хотелось возвращаться в реальность внизу.

Адам первый услышал странные звуки, не похожие ни на что. Шагнув в заросли, он увидел фигурку, стоявшую на коленях: руки молитвенно сложены, лицо опрокинуто вверх, а в глазах – синее небо и соленая пелена моря.

– Отче наш, сущий на небесах, – бормотала фигурка слова молитвы.

Судя по «горбику», это был один из своих, и, бормоча, он тихонько всхлипывал. «Ревет, как побитый пацан, до этого я еще не дошел, – подумал Адам. – Но кто знает…»

Фигурка вздрогнула, уставившись на них чистыми синими глазами. Он и вправду был похож на перепуганного потерявшегося мальчика.

– Вы снизу? – спросили их «глаза». – Вы их видели?

– Кого? Мы спускаемся с вершины.

– Там, внизу, на берегу, – запиналась фигурка, – там два мертвеца, наверно, утопленники. Один, как мы, с ношей, ну, вы понимаете. А другой лежал на спине, так что кто его знает… Пойдем, покажу.

Они спустились к берегу, заглянули через барьер. Береговая полоса была пустой. Только в воздухе опять застрекотали дроны.

l1

2

Паренек еле поспевал за ними. Видно, что ему было дурно вдвойне.

– Вас тоже тошнит по утрам? – спросил он, чтобы прервать молчание.

Адаму не хотелось говорить, тем более об этом. Из его памяти еще не стерся образ того, нового, незнакомого Адама, смотревшего на него из зеркала. Не сговариваясь со Стивом, они обходили стороной все, связанное с ношей за спиной. Слово «эмбрион» ему почему-то не нравилось. Реальной тяжести она для него не представляла. Другое дело – обстоятельства, с нею связанные. И главный вопрос – что ждет в конце? Сколько не замалчивай, а этот день все равно настанет.

– А вы заметили, что нам всем дают разные пилюли и вливают разные капельницы? – синеглазый никак не унимался. – А это значит только одно – нам ничего не дают. Только говорят, что помогают, прости им, Господи, их прегрешения, – словно мимоходом вставил он строчку молитвы.

– А не многовато ли ты Господа всуе поминаешь? – огрызнулся Стив.

Новость про плацебо вместо гормонов пришлась ему явно не по душе. Да еще эти трупы на берегу… Не поверить парню, видевшему тела, было невозможно: таким потрясенным он выглядел. Утопленники? Или?

– Думаю, убиенные они, – словно отвечая на его вопрос, сказал вслух синеглазый.

– Слушай, как тебя там… – вспылил Стив.

– Петр, – ответил похожий на перепуганного мальчика незнакомец. – Петром меня зовут, как первоверховного святого Апостола Петра. Я был клириком и готовился посвятить жизнь служению Господу нашему Иисусу Христу. А вместо этого…

В сумерках глаза Петра уже не были синими – они стали темными, почти черными.

– Слушай, Петр, а ключи от Рая у тебя случаем не при себе? Нет? Может, хоть отмычка от острова имеется? – усмешка Стива вышла скорее горькой, чем злой.

l1

3

Ко второму походу Адам подготовился основательнее. Прежде всего, попытался начертить что-то вроде карты острова, той его части, что была визуально доступна. Стив в надежде обнаружить пещеры тоже кое-чем запасся: спиртом для факелов во мраке, бинтами – какие-никакие, но все же веревки.

После некоторых колебаний решили позвать и Петра: лишняя пара рук и глаз никогда не помешает. Тем более, что вернуться нужно было до отбоя, минута в минуту и не позднее. День выдался не жарким, и подъем не занял много времени, а вершина наградила отличным обзором.

На удачу еще целой оказалась древняя башня, каменная, со стертыми ступенями, и с нее весь остров был как на ладони. Адам быстро нанес на карту недостающие контуры берега и открывшиеся окрестности. Петр, как обычно, глядел в небо. «Лучше бы смотрел под ноги», – подумал Адам.

А Стив долго и шумно радовался, что по другую сторону острова скалы не выглядели искусственными сооружениями. А темнели, как надо, как на рекламном фото, мрачные, отвесные, неприступные. Скорее интуитивно, чем зрительно, он понял, что под ними скрываются пещеры, ну, хотя бы две или три. Но думать о том, чтобы поискать их с берега, не было и речи. Как спуститься по отвесной скале им, немощным, без всякого снаряжения? Да еще с приступами страха и нерешительности, которые стали все чаще повторяться, мучительно сжимая сердце?