Уддока бросили в фургон. Машина укатила.

Улит криво и самодовольно ухмыльнулся, провожая взглядом фургон, и чихнул.

– Уважаемый горовождь, – сказал Верум, – тут какое-то недоразумение.

– Оно в том, – согласился Трощ, – что этот наглец с Востока разгуливал на свободе. Оскорбление столь почётных гостей – страшное преступление. Сейчас его поместят в тюрьму, а потом мы во всём разберёмся. Он понесёт заслуженное наказание.

«Пускай они варвары, но зато понимают, кто здесь важная персона и относятся ко мне с почётом», – подумал Улит. Теперь кошмарное музыкальное приветствие не казалось ему столь уж отвратительным.

– В честь вашего прибытия, – продолжил Трощ, – приглашаю отобедать в свой дом, а после предлагаю совместную показательную прогулку по Гимгилимам.

– Весьма благодарен, – сказал Улит, – но мне сейчас экстренно важно узнать, где находится б и б л и о т е к а.

– У нас нет библиотека, – растерялся Трощ. – Я о таком не слышал.

– Вы вообще знаете, что такое библиотека? – с подозрением спросил Улит.

– Нет, – ответил вождь. – Но если узнаю, я сделаю всё, чтобы найти библиотека!

«Что за тугодум!», – подумал Улит и максимально спокойно как мог пояснил:

– Библиотека, это место, где хранятся записи обо всём.

Вождь растерялся окончательно. Он оглянулся на свою свиту. Свита молчала.

– Планета зелёных дебилов, я же говорю, – сказал Улит Веруму.

– Нет, – вспомнил Верум слова Михудора. – Это ты неправильно спрашиваешь. Горовождь, нам нужна исписанная бумага.

– Ырр! – просиял Трощ. – Дом исписанной бумаги Шафтит!

– До чего примитивный язык, – не преминул заметить Улит. – Да, мне нужен дом исписанной бумаги.

– Проводить важного землянина до дома исписанной бумаги! – распорядился городской вождь и сам же подозвал околачивающегося возле паренька. – Эй, поди сюда! Веди землян туда, куда они прикажут.

– Составь компанию городскому мэру, – показал Улит тростью на Верума, – а я отправлюсь в библиотеку разузнать, что у них с историей. Показывай, куда идти.

И Улит вместе с юным проводником зашагал к дому исписанной бумаги Шафтит, оставив Верума один на один с городским вождём, его свитой и оркестром.

По пути к дому исписанной бумаги Улит разглядывал окна домов, витрины магазинов и читал вывески. «Сладкая лавка Нечьет», «Стиральная Фигеля», «Грибная слизь Ашвин». Внимание Улита привлекло яркое, пурпурно-малиновое здание с надписью на вывеске «Королева маток мадам Притёртеры».

– «Королева маток». Это что-то связанное с м у р а в ь я м и? – спросил Улит.

– Муравьями? – переспросил юный проводник.

– Это дом насекомых? – спросил Улит, пытаясь подобрать правильное словосочетание. – Здесь держат насекомых на продажу?

– О! – заулыбался проводник. – Только не насекомых, а маток, и не на продажу.

И прочертил руками в воздухе что-то вроде перевернутого треугольника.

– Маток? – теперь недоумевал Улита.

– Да, да, маток!

– И что с ними делают?

Проводник жестом показал, что с ними делают. Улит покраснел и решил впредь ничего не спрашивать у всезнающего подростка.

В этот момент дверные створки «Королевы маток» распахнулись настежь и вышвырнули муслина. Когда тот выпрямился, то в глаза прежде всего бросилось измождённое алкоголизмом лицо, увенчанное плешью. Из одежды на нём были лишь потрёпанные панталоны с отстёгивающимся клапаном-форточкой в тыльной части и старая, некогда красная рубаха. Штаны муслин держал в руках, торопливо засовывая в них костлявую, поросшую седым пухом ногу. Из борделя выскочили полноватые муслинки в столь откровенных нарядах, что сын известного писателя стушевался и уставился на землю.

– Гумбалдун, гимгилимский тартыга, – сказал провожатый, указывая на старика. Произнес он это так, словно Гумбалдун был местной знаменитостью.

Успев натянуть одну только штанину, плешивый старик, путаясь в болтавшейся половине штанов, поскакал по улице, подгоняемый гневными выкриками «маток». Женщины, утратив интерес к беглецу, но продолжая эмоционально переговариваться, хлопнув дверью, скрылись в «Королеве маток».

– Что это было? – спросил оторопевший Улит.

– Это было явление Гумбалдуна, – повторно пояснил мальчишка.

– Эти…

– Матки, – подсказал проводник.

– Да, матки. Что они хотели от него? Я не разобрал ни слова.

– Они хотели оторвать ему причиндалы и руки. И ноги на всякий случай. Ему повезло, что он убежал.

– И они бы это сделали? – искренне поразился Улит.

– Может быть.

– Что же он такого натворил?

– Гумбалдун не заплатил им, он поимел их под пенсию.

«Что за приятель у Михудора? Окна бьет под пенсию, к шлюхам ходит под пенсию. Ну неужели Михудор, казалось бы, землянин, не брезгует компанией такого отвратительного существа? Может, это какой-то другой Гумбалдун?».

– Мерзость какая! – вздрогнул руководитель ЭКЛИ, шокированный вопиющей безнравственностью местного населения.

– Вы правы, важный землянин, – согласился проводник. – Маткам обязательно нужно платить, у них тяжелая работа. Некоторые работают сутками, а некоторые и целую десятину, не смыкая ног…

– Заткнись! – прикрикнул на него Улит. – Ничего не хочу об этом слышать!

Проводник послушно умолк. Остаток пути они прошли молча.

– Это дом исписанной бумаги Шафтит, – паренёк показал на белое здание.

– Всё, свободен. Дальше я сам, – Улит помахал рукой, словно отгонял назойливую мошку. – Брысь, кыш! Как там, чтобы ты понял… А, ты чаевых ждёшь?

Улит выгреб кучку мелочи из кармана и бросил её, как голубям бросают корм. Брошенные монеты со звоном ударились о мостовую и покатились по булыжникам. Паренёк же стоял столбом, таращился на землянина и несмело улыбался.

– Ну, чего тебе? – спросил Улит и пальцами пощипал воздух, как обычно изображают щипающихся гусей. – Беги, хватай! Это деньги! Вот глупое создание… Ладно… свободен!

Улит открыл металлическую дверь с квадратами стекла и вошёл в библиотеку. Он не видел, как молодой муслин неспешно принялся собирать мелочь. Улит же оказался в небольшом помещении с белыми стенами и потолком, и полом из синих лакированных дощечек. Прохода дальше сын известного писателя не отыскал.

– Эй! – крикнул он. – Есть кто?.. Проклятье, куда идти-то?

Пока Улит чесал в затылке и телился, часть белой стены отъехала. Из образовавшегося проёма вышла молодая муслинка. Она была одета в розовые хакамы – свободные штаны с манжетами-гармошками, – шёлковую розовую рубаху на выпуск и мокасины. Волосы цвета чёрного шоколада были собраны в конский хвост. Лицом и голубыми глазами она походила на миловидную зеленокожую девушку-европейку.

– Славных ночей! – девушка с любопытством разглядывала землянина. – Я бумажница Шафтит Фаш.

– Я Улит Тутли, сын известного п и с а т е л я Земли, и мне нужна ваша история в изложении Слунца.

– Рада знакомству, землянин, – сказала Шафтит. – Проходите в бумажную комнату.

Вдоль стен тянулись высокие стеллажи, уставленные книгами. К каждой полке крепился ярлык с номером и тематическим названием отдела. В дальнем углу, у винтовой лестницы, обнимающей железный столб и ведущей наверх, стояли стол и стулья. В просторном помещении едва уловимо пахло старой бумагой. Улит прошел вдоль книжных полок.

– «Эффективные водогрядки», – шепотом проговаривал он названия томов. – «Эффективные мясофермы». «Увеличение урожая водорослей на эффективных водогрядках». «Увеличение поголовья мясоходов на эффективных мясофермах».

Надписи становились все длиннее, а буквы все мельче. Следующий заголовок вещал совсем крошечным шрифтом: «Увеличение поголовья мясоходов на эффективных мясофермах методом откорма мясоходов водорослями, выращенными на…». Улит тряхнул головой. Ему сделалось дурно от такого длинного названия. Сын известного писателя обратился к другому стеллажу. «Обработка камня». «Обработка дерева». «Изготовление сельскохозяйственных инструментов». «Строительство сельскохозяйственных зданий при помощи сельскохозяйственных инструментов, изготовленных из дерева, обработанного инструментами, изготовленными из…». Улит перестал читать заголовки.