Михаил чувствовал, что грядет беда.

00:30

Михаил брел по ярко освещенным узким коридорам исследовательских лабораторий. Теснота и неудобство передвижений были избраны при строительстве научного блока в угоду противопожарной безопасности. В этих помещениях могло произойти всякое, в том числе неконтролируемые воспламенения материалов и взрывы. Огонь и космос – вещи несовместимые. Даже маленькое пламя могло наделать больших бед. А из узких переходов между крыльями станции можно было легко выкачать кислород, тем самым остановив распространение пламени.

Перед очередным люком висела большая голографическая табличка с надписью «Отсек Д. Отдел астрофизики и нейроинтеграции. Заведующий академик Н.Н. Кардашев». Михаил приложил ладонь к сканеру и услышал синтезированный женский голос:

«Полковник СБС Зорин, личность подтверждена. Добро пожаловать».

Увесистая дверь люка с шипением отошла в сторону, и Михаил прошел в узкий перешеек между блоками станции. Едва он оказался внутри, голос предупредил:

«Внимание. Пожалуйста, возьмитесь за поручни и дождитесь окончания стандартной процедуры дезинфекции».

Михаил последовал указаниям автоматической системы и покрепче ухватился за тонкую стальную трубку, которая протянулась по всей длине помещения. Хлопнула за спиной закрылась дверь, а затем на табло на противоположной стене загорелся красный индикатор.

«Во время процедуры дезинфекции может отключаться искусственная гравитация, – сказал голос. – Пожалуйста, сохраняйте неподвижность и держитесь за поручни во избежание травм».

За столько лет службы на «Пределе Хокинга», Михаил так и не смог привыкнуть к этим дурацким процедурам. Безусловно, он понимал их важность, но легче от этого не становилось.

«Бесполезная потеря времени».

Послышался гул и по помещению прокатились едва осязаемые волны. Волосы на руках и голове Михаила встали дыбом. Он закрыл глаза и глубоко задышал. Что-то щелкнуло и мужчина почувствовал, как ноги потеряли опору. Гравитация исчезла. Он воспарил над полом и медленно поплыл по воздуху, подгоняемый дезинфицирующими волнами.

«Стар я для всего этого».

В былые годы Михаил с удовольствием оттолкнулся бы от стены и поплавал по коридорчику. Однако теперь он лишь сильнее стиснул кулаки и притянул себя к поручню. Последнее, чего ему хотелось, это разбиться о железные переборки во время прохождения штатной проверки. В Комиссариате наверняка бы еще долго смеялись, узнай они об этом.

К счастью, все скоро закончилось. Подошвы с приятным стуком встретились с полом, а на табло вспыхнула зеленая лампочка:

«Процедура дезинфекции закончена. Добро пожаловать в отдел астрофизики и нейроинтеграции. Дней работы без происшествий и травм на объекте, – женский голос на мгновение замолчал. – Сведения отсутствуют».

– Вот как значит, – Михаил озадаченно поскреб щетину и прошел внутрь.

Мужчину встретило обширное помещение. Его простор на фоне узких коридоров казался бесконечным, как сам космос. Привычное давление железных стен и потолков станции вдруг исчезло, и Михаил даже почувствовал себя немного лучше, будто вынырнул из-под толщи воды.

«Надо бы почаще сюда заглядывать».

Глава СБС прошел мимо странного вида конструкций, что напоминали старые ракетные двигатели и отсоединяемые ступени космических аппаратов, и вышел к рабочему комплексу. Стеклянные кабинеты и тестовые зоны полнились людьми. На всякий случай проверив время на часах, Михаил убедился, что уже глубоко за полночь. Наступила суббота, но работа в отделе кипела, как в оживленное утро понедельника. Сотрудники отдела сновали туда-сюда, переносили ящики и инструменты, компьютерные панели и даже кипы документов и чертежей.

Творилось что-то неладное. Михаил ускорился и решительно прошел вглубь комплекса в поисках Кардашева. Еще на подходе стало понятно, что его подозрения не беспочвенны. Сквозь матовое стекло конференц-зала Михаил увидел настоящее собрание: здесь находились все видные ученые отдела. Глава Службы безопасности заметил ведущих советских астрономов, астрофизиков, астромехаников и инженеров, что занимали полукруглые ряды сидений, спускающихся к центру помещения. На небольшой трибуне же стоял сам Кардашев: высокий худощавый мужчина с обильной седоватой шевелюрой. Он был облачен в типичный белый комбинезон с синими рукавами, что означали его принадлежность к отделу астрофизических исследований. Сквозь очки-половинки ученый с тревогой взирал на коллег и оживленно вещал, размахивая руками, как сумасшедший.

«Пора выяснить, что происходит».

Михаил толкнул двери и вошел в актовый зал. Кардашев умолк и собравшиеся обернулись. Послышался испуганный шепот. Великие умы походили на стайку школьников, которые напакостили и теперь опасались, что про их шалость узнали взрослые.

– Полковник Зорин! – воскликнул Кардашев, чем сразу выдал свое возбуждение и волнение. Голос академика от нервов сорвался на визг. – Как хорошо, что вы пришли.

– Неужели? – нахмурился Михаил. Он окинул помещение долгим взглядом, всмотрелся в обеспокоенные лица и спросил: – Николай Николаевич, мы можем поговорить с глазу на глаз?

– Д-да, конечно! – спохватился после короткого раздумья Кардашев. – Друзья, прошу вас, оставьте нас наедине. Мы обсудим все позже.

Когда ученые молча встали со своих мест и спешно покинули зал, к академику подошла молодая ассистентка в лаборантском халате. Она передала ему пластиковую фляжку с антирадиационной биожидкостью и забрала со стола кипу документов.

– Спасибо, Надя, – крякнул Кардашев. – Можешь быть свободна.

Михаил тем временем занял место на первых рядах. Он сложил нога на ногу, расстегнул китель и дождался, пока друг не перестанет ходить туда-обратно вокруг трибуны.

– Коля. Что происходит?

– Катастрофа, Миша. Катастрофа!

– Мы давно знаем друг друга, – одернул его полковник. – Говори как есть, не темни.

– Ох… – Кардашев трясущимися руками снял с фляги пробку, выпил все содержимое и только потом заговорил: – Не знаю, с чего начать.

– Попробуй с самого начала.

– Хорошо. Ты же знаешь, над чем мы трудились последние десять лет?

– В целом, да, – кивнул Михаил. – Комитет по контролю за бюджетом мне всю плешь проел, спасибо твоему проекту. И все же, буду рад, если просветишь.

– ККБ постоянно инспектировал и меня лично, – Кардашев сел рядом и схватился за голову. – Но теперь их проверки покажутся нам всем самой меньшей из бед.

– Коля, не тяни. Расскажи самую суть. Только…без своих научных терминов, прошу. Ты говоришь со старым кэгэбешником, а не с физиком-ядерщиком десятого разряда.

– Десятого разряда… – Кардашев нервно хохотнул. – Да-да, прости. В две тысячи восемьдесят девятом, после разработки нейроинтерфейса профессором Маскомсом из западного блока, мы увидели в его изобретении возможность совершить прорыв в исследовании космических пространств за пределами Солнечной системы. Партия выделила беспрецедентные ресурсы и средства на развитие новой научной отрасли.

– Тогда-то и появился Лазарев со своей идеей.

– Да, но, к сожалению, он не дожил до тех пор, когда мы смогли воплотить его теорию в практику.

Михаил прекрасно помнил тот день. Академика Лазарева нашли мертвым на рабочем месте. По официальной версии это было убийство. Исполнителей так и не установили. Старого главу безопасности после долгой проверки сняли с должности и с позором выперли в отставку. На его место взяли опытного розыскника Зорина, который вот уже пятый год отвечал за сохранность самого секретного объекта Нового Союза Советских Космических Станций. Количество инцидентов с тех пор сократилось впятеро. Но то, что происходило сейчас, могло обернуться самым суровым испытанием для Михаила за все его время работы на посту.

– Мы быстро создали макет нано-аппарата для космических перелетов, – продолжал академик, – с этим проблем не возникло. И даже успешно применили способы нейроинтеграции. Подумать только! Мы с легкостью научились переносить человеческое сознание в биочип, но так и не нашли способа, чтобы отправить его на исследование космоса.