- А что ты делаешь, Фаиз? – Альби добродушно кивнул головой замершему как суслик омеге, тот попытался промолчать, но настойка ему этого не позволила, – смелее, скажи, что ты делаешь? Мы хотим знать.

- Я наливаю понемногу ртути в сапоги эмира, – Фаиз растерянно посмотрел на эмира, – это долгая смерть, но она похожа, как будто альфа сам угасает. Пропадает желание, потом аппетит, человек становится слабым и рассеянным, а если еще и посторонние начнут говорить, что нашему эмиру недолго осталось, так он сам себе это в голове накрутит и наконец умрет.

- Зачем тебе моя смерть? – растерялся Маджид, – разве я поступал с тобой плохо?

- Ты со мной вообще никак не поступал! – вдруг разозлился Фаиз и, схватив пиалу с щербетом, кинул в эмира, – ты меня пометил и забыл! У тебя эта бледная моль была! Ты кроме него никого больше не видел! Зачем ты тогда взял меня себе? Чтобы я здесь угасал в одиночестве? Ты только однажды провел со мной течку, а когда я родил бету, то стал для тебя пустым местом! Вот я и решил, что если ты умрешь, то меня домой вернут, а там глядишь, и я найду свое омежье счастье. А еще ребенок этот умер, мне совсем скучно стало.

- Он не сам умер, – Наби виновато покосился на Фаиза, – это я ему помог. Хотя там даже сильно напрягаться не пришлось. Подумаешь, ребенок наложника, накинул ему на носик простынку, как бы случайно… а у младенцев рефлекс в первое время сохраняется, и если кончика носа что-либо касается, то они начинают дыхание задерживать, а потом вообще перестают дышать, как будто опять в утробе. Вот и засыпают, ангелочки. Мне кормилица в питомнике рассказала, когда я сам был маленький. Мне было интересно, я попробовал и у меня получилось. И тогда ребенок заснул, твой кусочек пищащего мяса затих. Даже напрягаться не пришлось, и я тут вроде и ни при чем. Такое бывает, когда младенцы во сне умирают!

- За что? – растерялся Фаиз, – чем он тебе помешал, он ведь бета!

- У меня нет, и у тебя не будет, – пожал плечами Наби, – а когда ты стал через слугу градусники в городе покупать, то я все градусники во дворце перетаскал. Маджиду в сапоги ртуть вытряхивал, а пустые градусники в твою комнату подкидывал. Слуги их находили, но почему-то решили, что это ты сам себя травишь после смерти ребенка. Так удобно! Я даже время от времени тебе молотой травки стебельника в еду подмешиваю, чтобы у тебя живот болел, и тебя рвало кровью. Ты ведь любишь со мной в комнате есть? Пока все думают, что это ты сам себя травишь, а когда Маджид умрет, и все поймут, что от ртути, то только на тебя пальцем покажут и, главное, я тут ни при чем!

- Меня тоже ты травил? – Лулу побледнел настолько, что появилась сеточка синих вен на висках и шее.

- Нет, это я, – Гайса вытер руки после пишмание и с улыбкой посмотрел на соседа за столом, – я появился в гареме раньше тебя, но почему-то эмира просто перемкнуло на тебе. А я достойнее и красивее тебя! Ты же генетический брак! «Глаза цвета рубинов» – перекривился омега, – выродок! Тебя надо было удавить в детстве! А ты вдруг решил родить ребенка! А если он получится таким же уродом?

- Я так тебе верил, а ты меня травил? – Лулу схватился за сердце, – какое коварство!

- Да уж не коварнее тебя, – вдруг рассмеялся Камиль, – ты ведь поил эмира приворотным зельем. Не хлопай глазками здесь, я это точно знаю. Мой слуга помогал твоему собирать необходимые ингредиенты. Хотя он и сам не знал, кто именно ему помогает.

- А я знал, что здесь что-то нечисто! – обрадовался Наби и захлопал в ладоши, – жалко, что я сам до этого не додумался. Вернее, не придумал, у кого рецептик попросить. Я ведь мог шантажировать Лулу после того, как узнал, что он несколько раз пытался убить Камиля и Шамси.

- Фи, – дернулся Шамси и рассмеялся, – он же недалекий дурачок. Все его потуги стать коварным просто смешны! Змею он притащил в гарем! Отраву в еду подкидывал, да на его лице все было видно, как будто он с факелом ходил! Его дразнить было одно удовольствие! Он, видите ли, змею решил подоить и держал ее в мешке, в сундуке. Да весь гарем на ушах стоял, пока гадючка не сдохла! Да и достать противоядие от гадючьего яда проще простого у любого аптекаря, а Камиль к нему так вообще приучен. Он его давно пьет по системе, и сам уже как гадина ядовитая! А стекло битое в еде, так это вообще, как детские шалости, чтобы ты знал. Кровью проссышься и всего делов-то!

- А те ядовитые травки, что ты мне в еду подсыпал, – Камиль высокомерно вздернул брови, – якобы ядовитые… неужели ты думаешь, что за твоим слугой другие люди не приглядывали. Я все знал, к кому заходил твой человек, о чем спрашивал. Да те травы мои люди твоему и продавали. Интриган из тебя совсем никудышный, такой же, как и отравитель. Да решись ты действительно на серьезное отравление, так сам себя бы и отравил. Ты же криворукая никчема!

- Вы такие подлые! – Лулу заплакал, размазывая сурьму на глазах, – чтобы вы все сдохли! Я вас ненавижу! Всю жизнь мне сломали! И я не такой простофиля, как вы обо мне думаете! Я тоже много о вас знаю и собирался Маджиду все рассказать, но не успел, он за наследником уехал. А потом, как я ни пытался с ним поговорить, он только отмахивался и уходил. Но я сейчас всю правду о вас скажу! Маджид, они давно тебя обворовывают! А сами собираются сбежать в пустыню к бедуинам! Если бы не новый наследник, то они в конце этого месяца собирались дождаться, когда ты уедешь, и притвориться, что умерли.

- Не притвориться, – недовольно цыкнул зубом Камиль, – а выпить настойку и выглядеть, как погибшие от черной хандры. А потом доверенные альфы вынесли бы наши тела мимо крематория в город и спрятали в доме визиря, а позже переправили в пустыню.

- Меня бы точно переправили к сыну, – улыбнулся Шамси, – а вот тебя бы придушили окончательно и на самом деле сожгли в крематории заживо. Ты бы от настойки как раз пришел в себя, когда тебя уже в печь засунули бы. Это была бы тебе расплата за всю твою спесь и зазнайство! Сколько лет я твой характер терпел и со всем соглашался, но ничего, тут бы и закончилось твое время. Ты мне в пустыне совсем не нужен! Я бы наконец освободился от тебя!

- Хм, – Камиль довольно ощерился, – ты думаешь, бедуины приняли бы тебя без меня? Особенно после того, как Шариф отказался спасать двоих из них? Бедуины тебя убили бы, едва ты откинул бы полог шатра. А уж без меня ты им и вообще не нужен. Они бы только дождались, пока ты сундуки с сокровищами привез, и сразу же удавили бы тебя, как щенка!

- Я не такой дурак, как ты! – Шамси, раздувшись как кобра, зашипел на заклятого друга, – я бы не один в пустыню ушел, а со своими альфами! Они бы меня охраняли, а в случае необходимости, и вырезали всех недовольных. Мне, по сути, от них только верблюды нужны и шатры. Я бы ушел в пустыню со своим слугами, сыном и внуками. А бедуины хоть сдохни, они свое дело сделали бы.

- С какими альфами? – уточнил Альби.

- Сабир, Умар, Исмет и Исар, – Шамси будто выплюнул эти имена в лицо Маджиду, – твой сотник и еще трое воинов! Мой сын давно их подкармливает! Каждый хочет красиво жить и иметь золото в карманах. А ты со своей честностью и щепетильностью довел эмират до края! Что тебе стоило разрешить своим людям порыться в брошенных шахтах? А люди моего сына там нашли аметистовые жеоды! После обвала открылись целые пласты таких жеод! Мой сын нашел уже людей, чтобы их достать, но тут наследничек появился! Мы рассчитывали сделать все не торопясь, а тут приходится изворачиваться. И, главное, теперь, когда началась эта дурацкая стройка, в шахты стало почти не попасть. Но ничего, Исмет с Исаром заступили на дежурство вечером, при них все сделают, как надо! Там пять сундуков уже наколото, а соберем еще, сколько успеем. А ты и не узнаешь, чего лишился! – Шамси посмотрел на эмира и сдулся, – не узнал бы…

- Заки, – Маджид посмотрел на слугу, – дойди до дверей гарема и скажи стражам, чтобы немедленно арестовали сотника Сабира и его друга Умара, а потом пусть отправляются к шахтам возле нового города и арестуют там Исмета и Исара. А то я думал, чего они так рвались охранять пустую шахту. Думал, устали и решили поспать в тишине, а тут такое дело…