- Где чужой? Где опасность? – альфы сжимали в руках сабли, благо, что в ножнах, и при этом пытались определить, куда бежать дальше, – кто свистел?

- Я, – Альби отодвинул Заки и вышел вперед, – я хотел призвать к порядку и остановить свару. Простите, что побеспокоил…

- Хасеки! – отшатнулись альфы, – что за беспорядки? Кого наказать?

- Никого наказывать не надо, – Альби махнул рукой в сторону насупившихся альф, – я со всем разберусь сам.

- А это точно вы свистели? Простите, уважаемый… – прищурились недоверчивые альфачи.

Альби в ответ засунул пальцы под полувуаль и опять пронзительно свистнул, альфы даже растерянно отшатнулись. После этого опять потоптались в мастерской, выискивая взглядом врагов, но вокруг были только перепуганные женщины.

- Благодарю за бдительность, если мы прояснили это недоразумение, то прошу оставить мастерскую, у нас много работы и надо многое обсудить, – Альби показал пальцем, куда именно надо выйти альфам, – если мне понадобится здесь помощь, я обещаю, что обязательно позову вас, но сейчас у меня все под контролем. Так что прошу выйти и не мешать.

Альфы наконец успокоились, приложили руки к груди и, коротко склонив головы на могучих шеях, выскользнули из мастерской, как ласки из курятника. Альби обвел взглядом притихших женщин и снял полувуаль.

- А теперь давайте познакомимся и обсудим сложившуюся ситуацию.

Альби оперся попой о станину швейной машины и велел всем женщинам сесть по местам, потому что разговор предстоял долгий и основательный. Для начала он представился, на случай, если не все в курсе, кто он и какое место занимает в эмирате. После этого он рассказал, что его оми был швеей и свое сознательное детство он помнит, как воспоминание о такой же вот швейной мастерской. Разве что машинок в ней было на два порядка больше, чем здесь и сейчас. Но в скором времени будут завезены еще простые машины и специальные машины для вышивки. Он успокоил всех женщин, что работы в эмирате много и хватит на всех. Даже несмотря на то, что сейчас эмират находится в очень сложном положении и ближайшее время будет жить в долг, они не будут опускать руки и предаваться унынию. Наоборот, следует усилить старание, и тогда у них всех будет хорошее будущее. А что касается работы, он пообещал не задерживать зарплаты работникам и слугам и позаботиться об их питании. Потому что хорошая еда – это залог их здоровья в будущем. И что касается качества ткани и работ, то он хотел бы, чтобы все было самым лучшим. Поэтому и ткань самая лучшая, что он нашел, и надеется, что и к работе женщины отнесутся со всем старанием. Потом он сообщил, что белая красивая ткань куплена для праздничных рубашек альфам. И все потому, что альфы – это не только защитники порядка и спокойствия в эмирате, но и родные люди для всей общины. Они тоже сыновья, о которых должно позаботиться родительское сердце, и не только эмира, но и каждого жителя общины. Он спросил, есть ли у кого-нибудь родственники-альфы, и вскоре поднялась вверх дрожащая рука. У женщины брат был альфой, у следующей был дядей, а следом послышалось, что у кого-то альфа был в родстве, то двоюродным дедом, то племянником. Сыном сестры или тети, и вообще, вскоре выяснилось, что альфы – кровные родственники для всех, и тогда Альби задал простой вопрос – почему они при всем этом родстве для всего эмирата самые обездоленные из всех. Почему у родных людей кроме формы даже праздничной рубахи нет? Разве это справедливо? И разве стоит экономить на родных людях, у которых и семей-то толком нет? Только дела и обязанности. Среди женщин послышалось жалобное шмыганье носом, Альби помолчал немного, давая всем возможность проникнуться этой мыслью. А потом рассказал, что хотел бы украсить эти рубашки вышивкой, только вот не знает, какой. Может, устроить конкурс на лучшую вышивку? Стоит раздать всем желающим куски ткани, из которых потом скроят перед рубашки, и пусть каждая мастерица себя покажет. Самая лучшая вышивка получит приз – пять золотых! Три следующие по два золотых, и еще пять вышивок самых лучших получат по золотому в качестве награды. У женщин загорелись глаза. Они работали за серебро и считали себя счастливицами, а тут золото! И за что? За возможность покрасоваться перед соседями, кто лучшая мастерица? Руки желающих взметнулись вверх, как маленький лес.

- У меня невестка хорошо вышивает, – пожилая женщина едва не плакала, – можно, я ей передам свой кусок ткани для вышивки? Она дома сидит и у нее времени побольше моего будет. Да и вышивает она на зависть всем!

- А у меня сестра! А у меня мама с тетей! А можно? А можно?

- Давайте раздадим ткань всем желающим, – успокоил всех омега, – каждая женщина имеет право показать свое мастерство и победить в конкурсе вышивки. Главное, записать, кому именно дали ткань, чтобы знать, у кого ее надо будет забрать обратно. Только давайте обговорим сроки. Следующий праздник будет через три недели, а это значит, что на вышивку отводится всего две недели, и неделю, чтобы новые рубашки успеть сшить. Пусть наши альфы будут наконец одеты, как любимые сыновья, а не сироты на чужом празднике. Вы со мной согласны?

Ответом Альби было судорожное рыдание из разных углов мастерской. После этого вопросы плавно сместились на текущую работу и задания. Надо было успеть к празднику сшить новую одежду для всех альф, а Альби намекнул, что кожевенники уже взялись изготавливать новые сапоги, и неужели швеи не успеют утереть нос этим мужчинам, тем более, что их и больше, и работа при новых машинках пойдет быстрее. Альби подтвердил, что вскоре привезут еще новые машинки и надо успеть научить всех пользоваться новой и, несомненно, опасной техникой. Сразу нашлись старшие мастерицы, которые уверили омегу, что присмотрят, чтобы все закончилось благополучно. Работа в мастерской сразу закипела. Старшие мастера стали организовывать, кто кроит, кто наметывает, а кто строчит на машинке. Старшая по цеху уверила омегу, что в конце рабочего дня тонкую белую ткань разрежут на одинаковые куски и договорятся между собой, где именно должна находиться вышивка, так, чтобы потом можно было сшить одинаковые для всех рубашки, хоть и с разными вышивками. А потом запишут, кто и сколько взял кусков белой ткани, чтобы раздать родным и знакомым. Альби попросил, чтобы через две недели ткань в любом случае вернули, даже если не получится закончить вышивку в срок. Хасеки уверили, что они сами проследят и за сроками, и за пошивом одежды для альф, в том числе и белых рубашек, к празднику.

- А хасеки будет вышивать рубашку для мужа или для отца? – настиг Альби вопрос, когда он уже развернулся, чтобы выйти.

- Я думаю, что самая красивая рубашка должна будет достаться эмиру, чтобы все видели, что наш эмир тоже часть общины, а вот какая рубашка достанется Тиграну, мы решим, когда рубашки будут готовы, – Альби тяжко вздохнул, – у меня в любом случае до праздника не будет свободного времени, чтобы посидеть в тиши и спокойно повышивать. В эмирате набралось столько вопросов, которые могу решить только я.

В ответ Альби услышал гомон уверений, что они сделают самые красивые рубашки и для эмира, и для «красавчика Тиграна», а потом стали благодарить Альби за все, что он сделал, тот только рукой махнул и вышел из мастерской. Надо было еще появиться на кухне. По уверениям Заки, там ситуация была похуже и более взрывоопасной. Альби и не догадывался, что у всего разговора было несколько свидетелей. Те самые альфы, что прибежали на свист, не ушли далеко и решили выяснить, что происходит в мастерской, но в результате услышали много неожиданных вещей. Весь вечер после этого казарма гудела, обсуждая слова и решения мудрого не по годам «лисенка Маджида», вот ведь повезло Тигру – Стражу пустыни. Его супруг – настоящее сокровище, и теперь понятно, почему Маджид каждый раз начинал довольно улыбаться, стоило только произнести имя Альби. Такой лисенок – настоящая отрада для родительского сердца. Просто чудо, а не омежка!

*

В конце дня усталый Альби брел из помещений кухни. Решить ситуацию с наскока, как в швейной мастерской, не получилось. Там и вопросов было больше, и люди злее. Никто не хотел идти на уступки! Казалось, что все уперлись, как бараны, лишь бы прогнуть ситуацию под собственные хотелки. Старенькие не подпускали новеньких к плитам и наплевать, что приходилось работать больше, главное доказать, что новые люди на кухне явно лишние. Все судорожно цеплялись за свои кастрюли, казанки и даже ржавые ножи! Ну и что, что ножи из эмирата ад Сам лучше и новее, каждый повар привык именно к своим ножам и менять что-либо отказывался! Новые люди? Хорошо! Пусть чистят и моют, а готовить есть кому и без них! Стопки казанов, подносов, тарелок, графинов заполняли все кладовки! Повара сбивались с ног, с трудом успевая готовить на такой объем людей. Прямо как на свадьбу! И при этом делали что угодно, лишь бы не брать посуду и вещи из другого эмирата. У Альби просто руки опускались, глядя на взаимную неприязнь… И что же делать? Разве можно заставить дружить и искать компромиссы, просто наорав на всех скопом? А ведь Альби еще не успел выйти из дворца! Надо проведать школы. Как можно быстрее. Как там учителя справляются с таким наплывом детей? Или наплыва детей нет? А вдруг там, как на кухне, неприязнь и драки? Тогда надо еще раз собрать женщин и поговорить об обучении детей. Но скоро и так будет приемный день, можно будет послушать, о чем переживают в общине. Но как оставить кухню без присмотра? И что делать? Наплевать на кухонных и оставить все, как есть, нельзя! Там все может закончиться реальной поножовщиной! Там практически у каждого есть нож, а то и не один! Альби расстроенно брел по лабиринтам питомника. Заки подсказывал, куда надо повернуть, поэтому Альби, погруженный в свои переживания, совершенно не смотрел по сторонам. Все люди, которые попадались по пути, кивали головой и торопились по своим делам. Только цвет жилетки отличал, кто это и откуда. В желтых жилетках были люди из питомника, все, кто занимался биби. В красных были работники с кухни. Они таскали подносы с едой и грязной посудой. В пестрых жилетках, скроенных как из лоскутов, щеголяли личные слуги омег. К ним остальные слуги относились с почтением и, как правило, знали их в лицо, как и омег, которым они служили. Чем выше омега по социальной лестнице, тем большим почетом пользовался его слуга. Из-за очередного поворота появился достаточно крупный слуга в красной жилетке. Альби раньше бы удивился, ведь кухонные мальчики принеси-подай были, как правило, молоденькими и щупленькими, но сегодня Альби насмотрелся на крупных поваров, хотя у тех были фартуки и полотенца, заткнутые за край, но нож… И вдруг Заки его резко дернул за платье, одновременно повалив куда-то. Все произошло так стремительно и одномоментно, что Альби не смог бы объяснить, как он оказался лежащим на полу за спиной Заки, и почему крупный мужчина в одежде слуги и красной жилетке кухонных работников вдруг зашатался, схватившись за горло, и упал на пол. Альби краем уха слышал, как что-то звякнуло по мрамору пола, но Заки велел лежать, и Альби замер, по приютской привычке подтянув колени к животу и для надежности прикрыв живот руками.