- Тигран очень злился на негодяя и собирался вызвать его на дуэль, чтобы отомстить за погибших омег, но селафь Айдан настаивал, что этого делать не следует, потому что со стороны будет выглядеть, что Тигран напал на гостя в городе родителей, и уверял, что жизнь обязательно предоставит возможность отомстить за смерть невинных, и, по всей видимости, сегодня именно это и случилось. Не знаю, что именно произошло, но итог ясен уже сейчас – состоялась дуэль, на которой Тигран убил Инсара, и хотя радоваться чужой смерти – грех, но я рад, что одним подонком на Сабахе стало меньше. Надо дождаться Заки, он придет и все расскажет. Ради, принеси мою Библию, я хочу помолиться и попросить прощения у Бога за то, что обрадовался, когда узнал о чужой смерти.
- Нам всем надо помолиться, – Мурат гибко поднялся с дивана, – давайте выйдем на балкон, он очень удачно выходит на нужную сторону, и там совершим общую молитву за души погубленных омег и за крепость руки Тиграна, которая восстановила справедливость. И, главное, не будем мешать молитве нашего дорогого Альби. Давайте оставим его в тишине и спокойствии, пусть он поговорит со своим Богом и пусть его душа успокоится.
Бэль бросил недовольный взгляд на Мурата, а потом просящий на Альби, было видно, что ему совсем не хочется идти на балкон, ему интереснее поговорить с Альби, но тот сделал вид, что не понял молчаливой просьбы, и сел на подушку у дивана. Ради уже тащил подарочную Библию на подставке. Альби хотел получить хотя бы пару минут тишины, чтобы обдумать произошедшее и попытаться представить, чего ожидать в будущем. Слуги побежали по комнатам, чтобы принести коврики для намаза, а Валь получил разрешение взять коврик Рана из спальни, чтобы не бегать по этажам. Вскоре омеги и часть слуг оказались за закрытыми дверьми балкона, а Альби под присмотром Валя и Ради наугад открыл Библию. Там оказалась красивая гравюра моления в Гефсиманском саду. Моление о чаше. Альби удивился подобному и вспомнил, что об этом рассказывал брат Василий, когда он был еще Томасом, и ходил на занятия в воскресную школу перед крещением. Брат Василий тогда рассказывал, что не надо бояться грядущих испытаний и на все Божья воля. Не стыдно опасаться трудностей в жизни, но если они наступают, то не надо отчаиваться, следует принять их, как надлежит верующему человеку – со смирением и достоинством. Альби рассматривал красивую гравюру. Там Иисус молится на камне, а его ученики спят, оставив его одного в такой момент. И ангел протягивает руки, а вдалеке Иуда ведет стражников. Альби вздохнул и перекрестился, сочувствуя Иисусу. Как, наверное, ему было страшно, ведь он знал свою судьбу, но все равно не убежал, прячась где-нибудь под кроватью, как бывало Том прятался в приюте от старших детей. Бедный, в такой момент остался один без поддержки близких! Вот у Альби, например, полно помощников, его не оставляют одного… и тогда почему он сейчас кручинится, как будто его на мороз босиком выкидывают? Да, Ран убил негодяя, ну так и поделом! И неважно, что будет дальше, главное, что они будут вместе! Мысли как четки отправились по привычному кругу предстоящих дел. После вчерашнего разговора с мужем он окончательно прояснил несколько моментов и, пожалуй, может начинать их осуществлять. Например, форма для альф. Ран утверждал, что правильней всего оставить синий цвет, как было у эмира Маджида. Пусть люди привыкнут к мысли, что они теперь все альфы эмирата ад Сафи, а вот позже можно будет сменить ее на что-нибудь более кардинальное, или, например, сделать песочной, как в эмирате родителей. Все же, она наиболее приемлема при жаре. Альби сделал пометку узнать, где можно посмотреть на образцы и купить столько ткани и кожи на подметки сапог, а еще для седел. Наверняка, они у альф Зияддина в плачевном состоянии. Хотелось достать блокнотик и дописать вопрос о кормах для животных, принадлежащих жителям эмирата. Где они сейчас содержатся, чем кормились раньше и как это выглядит, когда отара общинная? Но от блокнотика пришлось воздержаться, он сейчас как бы усердно молится. Альби опять перекрестился, извиняясь перед Богом и братом Василием, который предупреждал, что без присмотра он будет забывать многие церковные таинства. Но реальная жизнь торопила и подталкивала в спину, заставляя ускоряться, где тут найти время на спокойствие молитвы? В большой гостиной послышался гул голосов, это омеги вышли с балкона и пока не заходили в малую, видя, что Альби так и сидит перед открытой Библией. Заки пока так и не вернулся с известиями, а начинать пустые разговоры совсем не хотелось, поэтому Альби перекрестился и продолжил рассматривать гравюру и вчитываться в текст с витиеватым шрифтом. Три раза Иисус молил о чаше и под конец смирился и принял свою долю, так и Альби смирился, что разговоров с омегами не избежать и с тихим стоном закрыл Библию, позволяя забрать ее.
- Господин, – в дверях гостиной стоял Заки, – можно войти?
- Да, Заки, мы все с нетерпением ждем новостей и надеемся, что ты нам все подробно расскажешь!
Альби помахал рукой омегам, чтобы они вошли следом и расселись по диванчикам, пока Заки стоял в полупоклоне, ожидая разрешения начать свой рассказ.
- Все началось на рассвете, – начал почтительный слуга, – сразу после утреннего намаза возле купола, где проводится ювелирная выставка, опустилось три шаттла. Два серых, как принято у альф, и один ослепительно белый, как у омеги – достопочтенного Айдана ай Асад ад Дин. Но на этом шаттле не было надписи золотом, и альфы, заходя под купол выставки, с интересом оглядывались и делали предположения.
Потом уважаемый Салах ад Мин произнес приветственную речь ко всем участникам выставки и мулла произнес общую молитву, благословляя благое дело. Сразу после этого шатры подняли стенки и показали свои богатства. Альфы стали прохаживаться по выставке, разговаривая друг с другом и приезжими федералами, а также с представителями Торговой Федерации. Кроме этого, на выставку приехало много представителей ювелирных домов, которые тоже выставили образцы своей продукции и наиболее значимые выставочные изделия, которые они привезли не на продажу, а чтобы похвалиться перед другими. Пока все ходили с приоткрытыми ртами, Алан нашел эмира Маджида и сделал ему подарок от лица фирмы Стилл. Он передал ему три шаттла: для него, его наследника и супруга наследника, нежного Альби. По словам Алана, «омежий шаттл» повышенной комфортности и оборудован большими степенями защиты, все, как и надлежит для добропорядочного супруга уважаемого альфы. Пока все альфы переговаривались, обсуждая такой щедрый подарок, и рассуждая, так ли нужен отдельный шаттл для омег, как недостойный Инсар, – Заки недовольно передернул плечами, и тихо добавил, – пусть шайтан рвет в клочки его недостойную душу, – а потом продолжил обычным голосом, чтобы всем омегам в комнате было его хорошо слышно, – этот недостойный сын верблюжьей какашки посмел сказать крайне неуважительные вещи о благополучии эмира Маджида, который живет на подачки других, и добавил весьма обидные вещи о нашем уважаемом Тигране, пройдясь по его омегам и его характеру. Все омеги в голос ахнули и недовольно сдвинули брови, посылая мысленно гром и молнии на голову негодяя Инсара. А Заки тем временем стал в лицах рассказывать, как Тигран бросил вызов недостойному наследнику и как унизительно быстро закончилась дуэль. Тигран перерезал горло ударом меча и Инсар погиб, как баран под ножом мясника. Заки выдержал паузу, чтобы все смогли представить, как все происходило, и после этого стал рассказывать, как ругался эмир Сабир ад Сахья, стоя над телом своего сына. Вначале он попытался обвинить Салаха, что тот воспитал недостойного «собирателя клинков», а потом потребовал от Салаха, чтобы тот отдал ему Медвежонка взамен потерянного наследника. На что Салах рассмеялся и объяснил, что хоть Тигран и его сын, но не его наследник. И что касается его воспитания, то оно несравнимо лучше, чем воспитание Инсара. Эмиры схватились за мечи и состоялась небольшая дуэль, в которой Сабир после первой царапины опустил свой меч и согласился с правотой Салаха. Все свидетели дуэли злорадно рассказывали, что Тигран – истинный сын Салаха, тот тоже быстр и ловок не только в делах, но и с мечом в руках, и насколько Инсар был нелеп против Тиграна, так и Сабир был как ребенок с деревянным мечом против Салаха. После этого Сабиру пришлось скрестить мечи с Маджидом и еще раз приносить свои извинения за покойного сына и его несдержанный язык. Маджид, хоть и выглядит несколько похудевшим, но его рука все так же тверда и меч остер.
