- Конечно, могут и не предложить, – пожал плечами Айдан, – он им, конечно, нравится, с одной стороны… – сделал паузу интриган и, подняв брови, посмотрел на Альби, – но ты же понимаешь, что, с другой стороны, он сын своего отца. А Салах – «попратель устоев и заповедей»! У Салаха нет гарема, у Тиграна нет гарема, а вдруг молодой альфа, получив титул наследника, станет вести себя странно? Они пожилые альфы и каждый ищет, прежде всего, покоя и стабильности в родном эмирате. Они хотят, чтобы все было «как положено по заветам предков»…

- А это значит, гарем… – понятливо опустил плечи Альби, – гарем – обязательное условие для любого эмира. Я понимаю…

- Не думай, что я такой бесчувственный и что я тебя не понимаю, – Айдан горько изогнул губы, – у меня тоже был муж, которого я очень любил, и я тоже не хотел им делиться. Но ты супруг, а это значит, что ты будешь решать, кто спит с твоим мужем. Тебе надо выбрать хотя бы двух наложников, и тогда Тигран сможет сказать: мой супруг и мой гарем. Не наложник, а наложники, а сколько их там, считать не принято. После того, как они получат метку принадлежности, они могут больше ни разу не переступить порога спальни своего господина, такое тоже бывало. Но я могу тебе повторить только то, что я тебе говорил и говорю опять. Гарем – это только твое решение и ответственность. Ты можешь отказать в гареме, как Ясмин. Тигран едва ли не с рождения рос с уверенностью, что у него будет один супруг, и ты это знаешь…

- А что будет, если Тиграну так и не предложат быть наследником? – Альби сжал кулаки и зажал их между ног, чтобы не дрожали, – в гостях нам жить долго не получится, и рано или поздно надо будет уехать. А куда? Вернуться на Землю? А что делать с Сотней? Тащить их за собой, или бросить здесь, подкинув Салаху, как ненужных детей? Устроить скандал в Совете Маджалис и начать строиться без бунчука? И что тогда? Войны? Смерти альф… не слишком ли высокая цена из-за каприза не иметь гарема…

- Это тяжелое решение для тебя, – Айдан сел рядом с Альби и обнял его, – это будет тяжело для вас обоих. Но цена есть у любого поступка, надо только решить, чем именно ты сможешь поступиться так, чтобы потом не сгореть от сожалений из-за того, что ты сделал или наоборот, не сделал.

- Что мне сделать? – Альби убрал руки Айдана со своих плеч и встал, полный решимости, – сходить за ними в питомник?

- Достаточно назвать их имена Заки, – Айдан понимающе улыбнулся, – он их приведет. Ты выбрал?

- М-м, – задумался юный супруг, – пусть будут Пчелка и… и Ласка, он, вроде, хорошо поет и не лезет в глаза, как остальные.

- Это твое решение, – Айдан махнул рукой Заки, тот коротко поклонился и выскочил из комнаты, – Нури, возьми из моей шкатулки золото и купи два рубиновых ожерелья. – Айдан посмотрел на проем окна, где уже наступили сумерки, и добавил, – лавки ювелиров уже закрыты, но ты знаешь, что надо делать…

Нури, так же, как и Заки, коротко кивнул и выскочил из комнаты. Айдан посмотрел на вытянувшего в струнку Альби и похлопал его по плечу.

- Только не надо делать из всего этого трагедию. Это не супружеская измена, это разнообразие в сексе и жизни. Не воспринимай наложников как соперников. Отнесись к ним, как к братьям. Они ведь не виноваты, что так получилось. У них выбора вообще нет. Им приказывают – они повинуются. И вообще, – Айдан пожал плечами, – ты можешь к ним присоединиться и разделить с мужем «и трудности, и радости», – селафь игриво подмигнул, – проконтролируешь процесс и получишь свою долю удовольствия, – Альби растерянно завис, а потом отпрянул в сторону, и селафь тихо вздохнул, – ну, нет так нет. Тогда надевай рубины и доставай свою Библию. Ради, принеси из моей комнаты Коран. Посидим, почитаем. Ночь, как я понимаю, будет длинной.

Ради выскочил из гостевых комнат и побежал в комнаты Айдана, а тот помог Альби снять изумруды и надеть рубиновый гарнитур. Привычная уже тяжесть легла Альби на грудь и оттянула уши. В дверях появился Заки, за его спиной маячили две фигуры в белом и слуги с сундуками.

- Этих в спальню, дожидаться господина, – махнул рукой Айдан, видя, как Альби растерянно завис, – покажи слугам омежьи спальни, пусть занимают вторую и третью. Заки, сходи к ключнику, нам надо на утро пару шелковых платьев. Он у Джабаля запасливый, найдет что-нибудь из прежних запасов, и про шлепки не забудь!

- Альби, что происходит? – в комнату стремительно вошел Ран и стал оглядываться. Он явно не понимал, что за слуги с сундуками и почему дверь в его спальню открыта и там, похоже, кто-то есть.

- Иди и сделай, что надо! – Альби решительно указал мужу пальцем на дверь и сурово нахмурился.

Ран заметил двух биби, которые раздевались. Прижег взглядом Айдана и, зло развернувшись, зашел в спальню, напоследок хлопнув дверью. Метка на шее Альби обожгла злостью и обидой.

- О, Господи… – ноги у Альби отказали и он упал перед Библией. Напротив него безмолвной тенью опустился Айдан. Перед ним Ради поставил подставку с Кораном. Бесконечная ночь началась…

*

– Как ты мог допустить все это? – в дверях стоял Абаль и держал двумя руками собственный живот, – ты должен был нассать в шлепку и этой шлепкой отхлестать их по морде! Так, чтобы они не смели даже глаз поднимать на твоего альфу! Я бы пинками их гонял по всему дворцу! О Аллах, ты же говорил, что любишь моего брата больше жизни, как же ты мог допустить к нему посторонних омег?

- Именно потому, что он любит его, он допустил все ЭТО! – селафь пружиной взвился над подушкой, – он не мог позволить своему мужу допустить такую ошибку, как собственная гордыня! Он БЕЗРОДНЫЙ – почти изгой! Эмир без земли, без рода, но за его плечами сто четырнадцать побратимов! Альф, которые бросили спокойную жизнь и стабильность и ушли следом за ним в пустыню! Без всяких обещаний, что все получится и все будут живы! Как тогда, шесть лет назад, когда они уходили воевать в пески! Скольких побратимов он потерял в боях? Двенадцать! Двенадцать альф заплатили своими жизнями за его титул – СТРАЖ ПУСТЫНИ! Он ведь воевал не один, а вся слава досталась ему, а они? А они стали Тигриной сотней! И опять они пошли за ним в неизвестность!

Он ОБЯЗАН стать образцовым наследником, чтобы на него смотрели без опаски, что он своим бунтарством подрывает устои! Он ДОЛЖЕН СТАТЬ, КАК ВСЕ! А это значит, гарем, пусть и маленький! Это не такая большая цена за надежду обрести корни! Сколько бы у него ни было денег на счетах от родителей, ты хотя бы представляешь, сколько стоит прокормить табун на сто пятнадцать жеребцов? Кони не верблюды! Они не едят колючки пустыни, им нужен фураж – сено и зерно. А его побратимам нужна надежда, что у них будет возможность жить, а не только с гордостью сложить свои головы на поле боя. Он и его люди не могут гостить у твоего мужа вечно! Он должен обрести свою землю! Есть гордость, а есть гордыня, и не надо путать эти понятия! Альби знал, на что шел, когда ехал на Сабах, а Тигран знал, что произойдет, когда ранним утром уводил своих людей в неизвестность! Если они хотят жить на Сабахе, то они ОБЯЗАНЫ стать песком! Такова цена жизни.

- А-а! – сжал живот Абаль и по его ногам потекло.

- А теперь и ты сделаешь то, что должен! – селафь подошел к склоненному омеге и подхватил поперек спины, – главное, не тужься, хирурги уже ждут! Поверь, ты не сможешь сам родить такого крупного альфочку, слава Аллаху за все его новшества. Раньше бы тебя располосовали, как кобылу, а теперь будет маленький разрез, который даже не будет заметен через какое-то время! Пошли, малыш, пришло твое время подарить своему мужу долгожданного наследника. Такова цена твоей жизни. Пошли осторожно ножками, ты сможешь и сам дойти… хотя, вон уже Джабаль несется со всех ног, он отнесет тебя, все будет хорошо, кесарево не роды, иди знай, может, тебе даже понравится…

Вокруг Абаля и селафь вначале кружили слуги, но они как мыши от кота отскочили в стороны, когда Джабаль как ураган налетел, подхватил и утащил в объятиях свое дыхание. Альби поднял глаза, полные невыплаканных слез, на проем двери и увидел там замершего как статуя Тиграна. Похоже, он слышал весь разговор с самого начала. Альби с трудом встал с подушек, когда Ран в одних штанах остановился напротив него. От него пахло чужим омежьим секретом, потом, спермой, раздражением и… болью… Как две волны, равные по силе, сталкиваются в океане, гася друг друга, так и боль, столкнувшись друг с другом, погасила тлеющие угли, принеся наконец покой и тишину. Ран опустился на колени перед супругом и уперся лбом в его живот. Альби сел верхом на колени мужа и прижался к нему всем телом, обняв ногами. Руки переплелись, как лозы, прижимая к себе самое дорогое в жизни, сердца, как камертон, настроились на одну волну и бились в такт, как одно…. Слова были не важны, когда душа с душою говорит… Комментарий к Потуги да, глава большая и тяжелая, но с потугами всегда так и долго и больно…