- Пойду, отпрошусь у Ваиза, пусть меня сегодня подменят на работе, – тихо вздохнул Аббас, – что тебе надо для этого самого места?
- Комната, пара стульев, стол, камера для снимков и журнал для дублирования записи, – Хатим постучал пальцем по шейле, там, где у него были губы, – сейчас напрягу кого-то из своих! Пускай притащат со станции, что необходимо. Главное – комната, чтобы никто не отвлекал!
- Не беспокой Ясмина-эфенди, я сам все сделаю, – пробурчал Аббас, – в любом случае, он даст команду Ваизу, а тот мне. Так что не беспокой лишний раз уважаемого человека.
- Я могу чем-нибудь помочь? – поклонился Дирбас.
- Да! – встрепенулся Хатим, – Тигран выписал тебе витаминов и микроэлементов после операции. Немедленно выпей еще по таблетке, а потом отправляйся на кухню – тебе надо выпить молока, съесть кусок сыра и хотя бы пяток яиц, причем, тебе надо съесть яйца, а потом растолочь скорлупу с пары яиц и тоже съесть! Твой организм отстраивает сам себя. Ему надо дать, из чего строиться! Или сыр и скорлупа, или потеряешь зубы! Организм высосет оттуда весь кальций! Марш на кухню, а потом придешь, куда скажет старший!
*
А вот для Рана и всей семьи ад Мин с момента приезда родителей наступило очень беспокойное время. Вместе с альфами с Совета Маджалис вернулись и их сыновья-наследники, и это была не бестолковая молодежь, а матерые альфы, которых отцы натаскивали себе на смену. Большинство эмиров оказалось недовольны решением Совета и вокруг купола эмирата ад Мин появилось множество палаточных становищ. Одна обязательная палатка для эмира, другая палатка для его наследника, навес для кухни, для охотничьих птиц. Загоны для лошадей. Места кострищ для ночевки и дежурства альф сопровождения. А если эмира сопровождал супруг, то еще и палатка для прислуги омеги. И как изюминка подобного сюрреализма – туша эмирского шаттла, стоящая на песке, на фоне костров и лошадей. Теперь каждый день Ран бился на дуэлях, на которые его вызывали весьма официально. После вызова секунданты обговаривали условия поединка и его окончание. Как правило, «после третьей крови». Это значило, что поединок будет длиться, пока на проигравшем не будет три раны. Одна рана могла оказаться случайностью, две – стечением обстоятельств, поэтому только три раны давали гарантию, что соперник действительно силен и победил в схватке. А если учесть, что большинство «настоящих» наследников по возрасту, как правило, были ровесниками Салаха, а бывало и постарше, как дядя Саид, то и боевого опыта у них было намного больше, чем у «ненужных» наследников, разъезжающих со своими свитами по планете. И хотя Тигран пока выходил из схваток победителем, но и на его шкурке добавилось новых «отметин». За спиной каждого наследника стоял его отец, поскольку по неписаным правилам эмир мог бросить вызов эмиру, а не наследнику, иначе наследник имел право выставить вместо себя более опытного бойца. Поэтому все сводилось к поединку наследников. Недовольство эмиров, что Совет поддержал Салаха, выливалось теперь кровью их сыновей. Хотя калечить и наносить тяжелые раны в подобных поединках было «неприлично», но случайности нельзя было сбрасывать со счетов. Все начиналось с вызова на поединок. Эмир с сыном и альфами под бой барабанов заходили во двор, где их встречали Салах с Тиграном и своими альфами. Причиной вызова было несогласие с решением Тиграна отказаться от сына Ошая. Итогом дуэли должно было стать прилюдное покаяние Тиграна, что он был не прав, когда отказался от своего дыхания – Лекси. В случае проигрыша другая сторона отдавала фамильный клинок «в дар», как боевой трофей. Причиной такого «дара» стало буквально первое появление эмира вместе со своим наследником во внутреннем дворе сразу после приезда Салаха с Ясмином домой. В первый день, когда усталый с дороги Ясмин зашел в комнаты Альби, чтобы поздороваться и посплетничать с ним и жада, в комнату забежали встревоженные слуги и, схватив сундук с «трофеями», попытались утащить его из комнаты. Им, конечно, заступил дорогу Заки и потребовал отчет, что происходит и кто отдал подобный приказ. Выяснилось, что во внутреннем дворе стоит какой-то там эмир и требует, чтобы Тигран вернул фамильный меч, «отнятый у ребенка». Конечно, все омеги, позабыв усталость, бросились к «заветному окошку» на втором этаже. Всем хотелось своими глазами увидеть и услышать, что происходит во внутреннем дворе. Там напротив эмира стояли Салах с Тиграном. Сундук во внутренний двор притащили Заки с Нури и по жесту Салаха открыли его и вывалили все мечи под ноги недовольному эмиру, как вязанку хвороста, недостойного внимания.
- Можете выбрать свой меч, и будем считать конфликт исчерпанным, – надменно произнес Салах, – и научите своего сына, чтобы он оценивал соперника до поединка, а то результат может оказаться плачевнее, чем потеря клинка, как плата за наглость.
- Кто бы мне сказал, что Страж пустыни станет «собирателем клинков», – нагло протянул эмир и пнул ближайший клинок, даже не делая попытки найти свой, – я бы не поверил, что воин может польститься на такое. Но теперь я буду знать, что может стать залогом боя.
Салах недовольно раздул ноздри и, схватившись за меч, сделал шаг к эмиру. Быть собирателем клинков считалось почти оскорблением для воина. Одно дело, поднять клинок у убитого в бою врага, но совсем другое дело вызывать на бой слабых, чтобы отобрать их оружие, нанеся тем самым оскорбление, что тот его не достоин. Но разгневанный гость проигнорировал почти вызов Салаха и, резко развернувшись, почти выбежал из внутреннего двора дворца. Неизвестно, с кем он разговаривал, но теперь при обговаривании условий дуэли противник ставил свой меч, как конечный трофей поединка. И всякий раз, когда поединок заканчивался, наследник протягивал Тиграну свой клинок. Ран брал его в руки и сразу возвращал с предложением дружбы, сводя почти оскорбление к шутке. Ясмин после первого боя Тиграна кусая губы рассказал, что последние два дня Салах участвовал в подобных схватках с недовольными эмирами, с мечом в руках отстаивая решение сына. Все, возможно, продолжалось бы и до сих пор, но после очередного поединка вперед вышел Джабаль и заявил, что следующий, кто решит бросить вызов его свекру, будет иметь дело с ним. У него скоро супруг должен рожать, а он здесь «тратит время впустую». Все знали свирепый нрав Джабаля и его умение покалечить своего соперника, поэтому все дуэли и нападки на Салаха резко прекратились и они смогли наконец вернуться домой. Но у Салаха в эмирате был сын, тот самый, кто дал повод точить зубы на «попрателя традиций», и теперь ортодоксы со своими наследниками проверяли твердость руки Стража пустыни. За всем этим со всем вниманием наблюдали омеги. Никто не смог бы отогнать их оттуда, когда родной человек в очередной раз подвергает свою жизнь и здоровье опасности. Когда первый побежденный наследник, приняв обратно меч, попросил у Тиграна разрешения ухаживать за лисенком, Ран не имел права ему отказать, поскольку сам предложил дружбу, и ему оставалось только милостиво махнуть в сторону окна, намекая, что лисенок как раз там и находится.
- О, звезда на небосклоне… – начал свою речь альфа, едва успев вогнать клинок в ножны и приложив руку к сердцу. А потом выдал вдохновенное обращение к лисенку, которого уже заочно обожает и считает венцом мирозданья.
Бэль растерянно завис с открытым ртом, услышав подобную речь в собственный адрес. Но стоило альфе замолчать, как локоть селафь очень четко напомнил, что именно его ответа дожидаются внизу. Бэль гневно раздувал ноздри и почти кричал, потрясая кулаками.
- Да как вы посмели! Да как у вас наглости хватило признаваться мне в нежных чувствах после того, как нападали на моего любимого брата с оружием в руках! И было бы ради кого! Этот недостойный Лекси даже не сын Ошая! А Ошая, между прочим, сам благословил брак моего брата! Разве вы не знаете, сколько боли и страданий этот Лекси принес моему брату? И после всего вы защищаете честь недостойного омеги, а потом разводите весь этот фарс с ухаживанием?!
