Альфы понимающе переглянулись, а наследник внизу, казалось, засветился от счастья, и только Айдан с размаху закрыл себе глаза ладонью… В итоге Бэль верещал со второго этажа почти час, пока не выдохся, потому что весь его гнев и негодование разбивались, как волны о скалы, о восторженный бред альфы, поставившего себе цель склонить упрямого омегу к примирению.

- Видеть вас больше не хочу! – взвизгнул напоследок Бэль и, отбросив стул, выскочил из закутка окна.

- Ах, какой темперамент! Сколько огня! Настоящее сокровище! – восхищенно вздохнул альфач, и наконец раскланявшись с Салахом и Тиграном, отправился восвояси.

И как результат, спустя пару часов в комнату Бэля притащили громадную корзину цветов, коробку шикарнейших конфет и изящный витой золотой браслет. Естественно, без всяких камней, но очень филигранной работы.

- Да я ему этот браслет в морду кину! – плевался Бэль.

- Не стоит, ты его этим только подзадоришь! – умолял Айдан, – хотя ты можешь делать, что захочешь, но я тебе бы советовал воздержаться от необдуманных действий. Вернешь этот браслет, и альфа решит, что ты хочешь получить другой браслет – брачный! А оно тебе надо? Золото тебя ни к чему не обязывает. Это же не камни!

Альби после этого получил развернутую справку в отношении омег и драгоценностей. Оказывается, драгоценные камни омеге могли дарить альфы. Причем, предположительно после брака. Первым подаренным камнем обязательно считался рубин, как дар за невинность, а дальше камни варьировались по желанию и благополучию самого альфы. Родственники дарили лисенку в основном серебро, родители могли дарить любые камни, но «правильным» до замужества считался жемчуг. Иногда в обрамлении мелких бриллиантов, но не более. Носить камни незамужнему омеге было просто неприлично в силу традиций, все равно, что признаться в распутстве. Альфы вне семьи могли дарить юному омеге золотые украшения без камней. Это был просто подарок, не более важный, чем конфеты. Жених после хитбы мог дарить мелкие бриллианты. Совсем мелкие, как брызги, и на это смотрели благосклонно, поскольку бриллиант обозначал восхищение. А восхищаться женихом было допустимо. Кстати сказать, беты могли дарить дорогие украшения и незамужним омегам, и тем, кто состоял в браке, но только передавать подарок надо было через мужа или через родителей. И такие подарки порой были скрытыми взятками при заключении договоров между торговцами и эмирами, но на это все тоже закрывали глаза. В то же время, если на подобный подарок решится альфа, то дело закончилось бы дуэлью и смертью одного из соперников. С этого дня у Рана было каждый день по три-четыре дуэли. Все начиналось с церемоний оглашения причины, разговоров и договоров между секундантами. Потом непосредственно схватка. Когда короткая, а когда и достаточно изматывающая, а после этого возвращение клинка, каждый наследник просил об одном и том же. Ран церемонно соглашался и раздавался очередной восхищенный бред в сторону заветного окна. Бэль мог в ответ яриться, призывать к здравому смыслу и рассудку. Но после всех его воплей и злости в его комнате появлялись очередные подарки. Теперь в перерыве между дуэлями «отвергнутый» претендент на руку и сердце пытался блеснуть талантом, дабы умаслить лисенка. Кроме этого подразумевалось, что Тигран возглавит охоту вместе с новыми «друзьями», и только появление нового дуэлянта откладывало такое знаменательное событие. И из-за этого во внутреннем дворе каждый день собиралось все больше и больше народу. Бэль во время очередного ора на голову возможного жениха почти сорвал голос, вызвав переполох среди наследников. Его сразу задарили медом и молоком, чтобы он мог согреть усталые связки. И кроме этого, во дворце появились омеги. Оми наследников. Они со своим слугами шныряли по дворцу, целыми днями сидели в гостиной Ясмина, превознося достоинства своих сыновей и богатство своего эмирата, забегали в комнаты Альби, восхищенно пересчитывая трофейные клинки разбойников и оружие наследников в сундуке. Который, кстати сказать, пришлось держать открытым, чтобы достопочтенным омегам все было хорошо видно. И конечно, они не забывали засунуть свой нос и в комнаты Бельчонка, чтобы повосхищаться его красотой, и попытаться разобраться в его запахе. Точно ли там одна только карамель или лисенок достаточно созрел для более личного знакомства с любимым сыном? И при этом каждый оми не забывал петь оду своему сыну, который, естественно, самый лучший во всем мире. Бэль мог только зло сопеть, фыркать и всячески выражать свое несогласие, но подобное его поведение, похоже, только веселило гостей, доказывая его «юность и невинность». Бэль порой даже отчаивался от такого поведения гостей. Ну, совершенно непрошибаемые!

- Будь равнодушен, – учил Айдан, – пока ты показываешь свои эмоции, будь какие: злишься, кричишь, фыркаешь, ты тем самым даешь надежду, что тебе не все равно и тебя можно зацепить, как птичку в силок. Поэтому не возвращай подарки, пусть они лежат в куче, как мусор. А на вопрос, как тебе дар кого-то из наследников, ты можешь спокойно отвечать, что ты его даже не видел. Ничего не убивает надежду сильнее, чем равнодушие.

Бэль искренне пытался быть спокойным и равнодушным, но его было очень легко рассердить, и он опять эмоционально срывался «в бой». Через неделю боев Тигран наконец смог, отбив первую волну наследников, собрать своих новых «друзей» и вывезти их из города на охоту. Его побратимы к этому времени подготовили временный лагерь у одного из оазисов, так, чтобы всем было удобно. И альфам с их немногочисленной прислугой в виде сокольничих, поваров, а иногда (к удивлению Рана) и конюхов. Некоторые наследники предпочитали спать в шатрах, но большинство не гнушалось простого сна под звездами рядом с побратимами. На время охоты в пустыню завезли несколько коз и оставили без присмотра, чтобы дать возможность животным разбрестись по территории и, возможно, привлечь хищников, сделав охоту более интересной. Когда во дворце вдруг стало тихо, все домашние только с облегчением вздохнули и взъерошенный Бэль заполз в комнаты оми.

- Мы, оказывается, так тихо и прекрасно жили, – пожаловался ребенок и, улегшись на диванчик, положил голову папочке на ноги, – они скоро уедут?

- Не знаю, – вздохнул Ясмин, – они в любом случае живут или в гостинице эмирата, или в пустыне, и поэтому даже намекнуть им, что пора и по домам, у нас нет ни малейшей возможности. Да и потом, не так уж и много народу, если разобраться. Во время «Высокой моды» Джанана и ежегодной выставки драгоценностей народу в эмират приезжает и поболее.

- Но в то время никто не воюет с Тиграном! – возмутился Бэль, – и не поет мне ужасные, просто возмутительные серенады, а сейчас мне приходится выслушивать весь этот бред! Когда все это закончится?

- Не раньше, чем у тебя случится хитба, – тяжело вздохнул Ясмин. – И неважно, что ты еще мал, у тебя не было первой течки и ты не имеешь собственного запаха для посторонних, но Тигренок уже дал доступ некоторым наследникам ко внутреннему двору. Но ты же понимаешь, что он это сделал вынужденно. Если бы после дуэли и предложения дружбы он отказал в просьбе ухаживать за тобой, то дело могло бы закончиться и локальной войной. Да, да, не делай такие глазки, все достаточно непросто. Так что, «улыбаемся и машем», и надеемся, что они вспомнят о своих делах и обязанностях и разъедутся по домам.

О, Аллах, а через месяц начнется новый сезон «Высокой моды». Джанан уже забегал с проспектами и подтверждением аренды выставочных залов. И, кроме этого, мне придется помочь ему в проведении выставки драгоценностей. Джабаль уже прислал подтверждение, что будет участвовать, и попросил увеличить ему место для выставки. Он собирается привезти фигурки животных и птиц из полудрагоценных камней. Это будет просто бомба. Законы шариата запрещают это, по крайней мере, открыто. Одно дело, что делается за закрытыми дверьми гарема, и совсем другое, когда это выносится на суд зрителей. Но на выставке будет много торговых компаний из Федерации, не хотелось бы перед ними выглядеть дикарями. Даже не знаю, что будет в этом году, но мои помощники уже в отчаянии. У нас помещения тоже не резиновые!