- Проголодался? Надо тебя хорошенько накормить. Завтра тебе будет не до еды. Пока не принесете брачные обеты, молодых кормить не принято. Нури, – позвал омега, но на его зов уже бежал пожилой мужчина с подносом, заставленным тарелками, – чем бы нам еще порадовать сердце нашего Тигренка?

- Пусть ест быстрее, – Нури хитренько улыбнулся, – наш Тигренок сам придумал развлечение для своего любимого.

- Тогда, Альби, поторопись, – Айдан закрыл толстую книгу, которая оказалась Кораном, и, расправив юбку, стал прислушиваться.

Альби действительно торопливо кидал в рот кусочки мелко нарезанной еды, почти не ощущая вкуса, и вдруг услышал под окном рокот маленького барабана. Он помнил этот звук по предыдущим праздникам. Потом к барабанам добавились дудук и ситар, и почти сразу послышался голос Рана. Это было очень неожиданно, Ран никогда раньше не пел. Танцевал, читал стихи в тишине спальни, но не пел. У него был очень красивый глубокий голос. Альби замер с кусочком мяса в руках, так и не донеся его до рта. Как рассказать о том, чего хочу?

Быть возле сердца твоего хочу.

Молить об исполнении желаний

Тебя, живое божество, хочу.

Глаз не смыкая, праздновать с тобою

Ночь нашу, наше торжество хочу.

Тебя одну, желанную награду,

Отраду сердца моего хочу.

С любимых ног хочу снимать пылинки

Губами — только и всего хочу. ****

Альби понял, что уже дышит в такт размеренной песни, следуя за переливом голоса, как зачарованный кролик. Он отодвинул поднос и пошел к окну, желая выглянуть из-за плотной шторы. Он должен его увидеть!

- Нури, выключи свет! – скомандовал селафь, – как будто мы легли спать и ничего не слышим!

Вся комната погрузилась в темноту. Песня закончилась, началась другая, в этот раз ее пели уже на три голоса, и это было необыкновенно красиво… Альфы пели о любви. Каждый куплет исполнял кто-то один, и только припев пели втроем. А потом опять пел один только Ран, а другие поддерживали его музыкой.

- Нет! – Айдан перехватил тонкую руку, которая схватилась за штору, – нельзя так просто сдаваться, пусть поют еще!

- Ну, пожалуйста… – взмолился омега, – хотя бы одним глазком!

- Беги на второй этаж, открой окно, но только свет не включай! – практически крикнул в спину убегающему Альби селафь.

Альби забежал в комнату, в которой проснулся, и распахнул окно! По связи истинных прокатилось такое облегчение, что Альби рассмеялся, ну как может не понравиться такая красота? Он уселся на подоконник и обнял себя за колени. Было так светло на душе и так радостно, что хотелось танцевать, обнять весь мир, но вместо этого он тихо сидел на подоконнике и собирал каждое слово, как жемчужины на ладони. Так красиво! Вот еще одна песня закончилась, и тут омега заметил, что внизу что-то происходит, он с интересом выглянул вниз. А там Ран забрался на плечи кому-то из побратимов и они осторожно приближались к окну.

- Альби, любовь моя, только один поцелуй! – голова Рана была почти вровень с подоконником, – только один поцелуй для счастья!

Альби лег животом на подоконник и схватил любимого за уши, так, чтобы точно в потемках не промахнуться! Губы были сладкие, как после долгой разлуки, и хотя они расстались только утром, но этот поцелуй был как будто первый. Аж мурашки по спине, как от сквозняка…

- А кто это здесь безобразничает! – над головой целующейся парочки появился очень грозный Айдан, – что за безобразие?! – Альби придушенно пискнул и чуть не улетел следом за упавшим с плеч друга Раном, хорошо, что Айдан перехватил его за поясок халата. – А ну, быстро всем спать! Придумали новости, песни петь ночью!

Айдан грозно кричал в окно, а сам давился смехом. Между домов послышалось множественное шевеление, по всей видимости, у ночной серенады были свои зрители. Когда все разбежались, Айдан закрыл окно и улыбнулся перепуганному омежке.

- Все хорошо, не волнуйся, сегодня ты будешь спать здесь. Завтра с утра мы тебя оденем, причешем, украсим и отдадим замуж за этого нахального певца. А сейчас Нури принес тебе молока с медом, выпей его и ложись спать.

Альби без возражений выпил молоко и забрался под одеяло, только вот спать совсем не хотелось. Красивые песни все еще кружили в голове, но неожиданно глаза сами закрылись и он уснул, счастливо улыбаясь.

Комментарий к Браслет *Неофи́т — новый приверженец какой-нибудь религии, учения, общественного движения, новичок в каком-либо деле.

**Префере́нция — преимущество, льгота, предоставляемая отдельным государствам, предприятиям, организациям для поддержки определенных видов деятельности.

***Амир Хосров Дехлеви (1253–1325)

Хафиз (/полевка разводит лапами/ ну, а как вы хотели про любовь и без стихов?)

====== О пользе явной и не очень ======

- “Небольшая разлука пойдет вам на пользу”?! – шипел Альби, гневно сверкая глазами в спину невозмутимого Айдана, – но почему сразу после свадьбы?

- Можно подумать, вы не успели подтвердить брачные клятвы, – не оборачиваясь, фыркнул селафь, – расставаться надо, когда самая сладость, чтобы было ощущение, что не наелся, и захотелось еще. Злее будет, быстрее приедет, голову оторвет любому, кто мешать будет. Прав был Ясмин, когда говорил, что альфа на Земле должен думать об учебе, а не о том, что его дома дожидаются.

Альби с недовольным видом покрутил тяжелый браслет на запястье. Сегодня утром Айдан бесцеремонно вытащил его за руку из объятий Рана, когда они пытались перевести дыхание после сцепки. Отдал Альби в крепкие руки слуг, которые утащили его мыться и одеваться, а сам, оставшись в комнате, что-то говорил правнуку. Ран попытался рыкнуть на селафь, но в ответ получил хлесткую пощечину и выговор от старшего омеги. Когда слуги тащили слабо упирающегося Альби через спальню, Ран так и остался сидеть с одеялом на голых бедрах и, набычившись, смотрел на Айдана красными от злости глазами. Его даже не выпустили с территории общины, а старшие альфы держали за руки, пока отъезжали машины с омегами. Оказалось, что для Альби уже был готов новый паспорт гражданина Сабаха, в котором он был записан как Альби ад Мин ай Тигран. Все его вещи были сложены в два сундука и отправлены в Лунную гавань, где уже грузили багаж на круизный лайнер. Когда на паспортном контроле его попросили открыть лицо (он ведь был уже замужним омегой), то пограничник, заметив недовольно сжатые губы, сразу же поинтересовался, по своей ли воле уезжает омега? И этот вопрос был вполне закономерен. Ведь возле них, как стая волкодавов вокруг двух газелей, кружили десять альф, которые своими суровыми взглядами подавляли волю окружавших их пассажиров, заставляя тех отводить любопытные взгляды, а особо любопытных вынуждали прекратить съемку.

- У меня вчера была свадьба, – не удержался Альби, но заметив, как Айдан сверкнул глазами, закончил на порядок смиреннее, – и я бы с удовольствием остался с мужем. И да, на Сабах я уезжаю добровольно и по своему желанию.

- Мои поздравления, – пограничник попытался выдержать взгляд альфы, который возвышался за спиной омеги, но смешался и, тяжело сглотнув слюну, поставил штамп о выезде в паспорте омеги. – Счастливого пути.

И вот сейчас они стояли на ленте траволатора, который доставлял их от пограничной службы федерации на круизный лайнер «Тюдоры». Альби с обидой вздохнул, глядя на несговорчивого селафь, и вспомнил вчерашний день. Он начался под пение женщин под окном его спальни. Они пели под собственный аккомпанемент на бубнах и маленьких барабанах. Песенка была шутливая, о белой овечке и волке. Волк уговаривал овечку выйти из овчарни, чтобы посмотреть на звезды, но та отказывалась. Ритм был легкий, а слова смешно рифмовались, под них Альби вымыли и одели в странную одежду: сначала нижнее платье, а поверх него накинули красное полотнище, богато расшитое золотом. И только браслеты отмечали линию рукавов. От веса нашитого золота было тяжело стоять. Казалось, на его плечи повесили тяжелый рюкзак с камнями. Но Айдан рассказывал, что это платье как признание величия рода, и какая честь быть в такой день именно в этой одежде. А потом на Альби надели его рубины и диадему, переданную от родителей Тиграна, и браслеты со звездами. Айдан добавил пару перстней от себя в качестве подарка на свадьбу и браслеты на ноги в подарок от семьи деда. В итоге Альби почувствовал себя новогодней елкой в праздничной мишуре. А потом появился кади, и вместе с ним приехал брат Василий в простой черной сутане и с бумажным пакетом в руках. Кади остановился перед дверью в домик и попросил у вышедшего на порог Айдана разрешения для брата Василия поговорить с Альби, поскольку тот был духовным отцом омеги и хотел дать ему последнее наставление перед свадьбой и отъездом. Айдан недовольно поджал губы, но без слов отступил вглубь дома, сделав жест, чтобы священник шел следом. Когда Василий увидел Фому в золоте и драгоценностях, он тяжело вздохнул и посмотрел на крестника с укором в глазах. Альби растерялся, когда увидел брата Василия, и хотел преклонить перед ним колени, как на исповеди, но тот махнул на него рукой.