Небо было хмурым, как водится в начале ноября, все выходные шёл дождь, и прохожие следовали друг за другом к метро, как ленивые пингвины, медленно огибающие лужи.

Рыжий не взял с собой зонт, но предусмотрительно накинул капюшон. Цунь Тоу заболел, и он впервые шёл в школу в гордом одиночестве, заткнув уши музыкой. Плейлист подходил случаю: все песни, как одна, твердили, что жизнь — беспросветное унылое дерьмо и ожидать хорошего не стоит.

Весь первый этаж школы насквозь провонял сыростью и вонью от сменной обуви, к шкафчикам нельзя было пробиться из-за орды раскрытых, сушащихся зонтов. Гуаньшань заметил белобрысого, но решил не здороваться, незаметно скинув куртку, и прошмыгнул к туалетам.

Посмотрев в зеркало, он пригладил влажные волосы, похлопал себя по щекам, собираясь с мыслями, поудобнее перехватил рюкзак и вышел в коридор. До класса оставалось пройти всего три кабинета, но он не дошёл метров пять, застыв возле одной из дверей, как столб, когда увидел Хэ Тяня.

Тот разговаривал о чём-то с учителем прямо в проходе. За ними виднелся уже заполненный класс. Одетый с иголочки, Тянь общался с мужчиной, как ни в чём не бывало, показывая тому книжку с таким видом, словно это ему что-то должны, а не наоборот.

— Хорошо, я понял, ступай, — мужчина похлопал парня по плечу и пропустил в класс.

Рыжий вздохнул с облегчением, надеясь, что Тянь просил о том, чтобы сесть в другое место, но затем с некоторым ужасом обнаружил, что парень по-прежнему там же: за партой, которая пустовала перед глазами Гуаньшаня целую неделю.

А он с какого-то чёрта решил, что теперь так будет всегда!

Он уселся, разозлившись при этом сам на себя, что старается не издавать лишнего шума. Но вскоре в класс вошёл учитель и заткнулись почти все.

Хэ Тянь подстригся. Волосы на его затылке стали чуть короче, хотя рубашка и водолазка были всё те же. Да что там, и аромат не изменился, всё также чуть сладковатый, почти пьянящий. От него волоски на коже становились дыбом, а после сырой, прохладной улицы всё ощущалось ещё сильнее, и Гуаньшаню резко захотелось заткнуть себе нос. Вместе с запахом пришли непрошенные воспоминания, сбивающие с толку.

Урок не задался с самого начала, и он потерял нить темы, с трудом успевая конспектировать лекцию и даже не понимая, что именно пишет.

После звонка Гуаньшаня отвлекла староста, и он обрадовался, что Тяня уже не было в классе, когда он освободился.

Почему он думал, что за неделю что-то кардинально изменится? Это был всё тот же Хэ Тянь: взгляд стал другим, хотя и тот был знаком, просто рыжий не видел его достаточно давно и уже успел позабыть.

Тянь был таким, когда они только начали общаться. И эта перемена словно поделила надвое всё, что произошло между ними.

Гуаньшань наблюдал, как парень общается с одноклассниками, как ходит по школьным коридорам будто один, но неизменно с толпой, которая терялась где-то на шаг позади. Иногда в эту группу врывался Цзянь И. Белобрысый был искренне рад, что Тянь вернулся, и лишь при его появлении на его губах расцветал лёгкий намёк на ту привычную улыбку, которую Гуаньшань так хотел увидеть.

Рыжий был виной всему, что произошло, и спустя неделю это ощущалось ещё острее. Отсутствие Цунь Тоу немного облегчало задачу. Цзянь И не приставал, занятый общением с Тянем, и Гуаньшаню удавалось держать относительно безопасную дистанцию. Но с появлением лысого всё обязательно изменится, ведь тот не упустит случая побыть с компанией, и рыжему придётся что-то решать.

Совершенно очевидно, что им следовало нормально поговорить. Но доводы разума рушились под действием эмоций. Наделавший «дел» Гуаньшань боялся какого-либо разговора, как огня. Слова вообще никогда не были его сильной стороной, и он всегда мнил себя человеком действия, но что можно было сделать в такой ситуации?!

Признаться, что испугался? Сказать, что находится в тупике и совершенно не видит будущего не только между ними, но и у себя самого?

С этими тягостными мыслями Гуаньшань приготовился слушать монотонную лекцию по истории Китая, и чтобы хоть как-то улавливать нить рассказа преподавателя, он принялся бездумно листать страницы тетрадки.

«Ты был в душе, когда я понял, что сегодня один из самых счастливых дней моей жизни с тобой».

Он не сразу определил, что это не его почерк.

Гуаньшань даже оторвался от тетрадки на секунду, чтобы обвести взглядом класс, а потом опять склонился над иероглифами и будто слабовидящий пробежался по ним взглядом ещё раз.

А затем его словно обдало кипятком.

Хэ Тянь сидел впереди, так ровно, будто штырь проглотил. Вместе со смыслом записи до рыжего начало доходить, сколь велико стало расстояние между ними сейчас.

По факту — вытянутая рука. На деле — километры по пустынной прямой.

Эти слова ведь сейчас уже ничего не значили?

Ему захотелось выйти на свежий воздух: в классе было жутко душно и влажно. По стёклам снова забарабанил блядский дождь. Тишина, нарушаемая монотонным голосом преподавателя, больше не нагоняла сон, напротив, Гуаньшань чувствовал себя бодрее некуда, вот только всю скопившуюся энергию срочно требовалось куда-то деть. Желательно ударить какой-нибудь твёрдый предмет, проораться, быть может, обложить кого-нибудь матом. Раньше для этих целей прекрасно подходил Цунь Тоу, но его сейчас друга не было рядом.

Рыжий схватил рюкзак, беспорядочно свалил в него всё, что лежало на парте, подскочил с места, кажется, разбудив добрую половину дремавшего класса, и попросился выйти.

— Вы в порядке, господин Мо? — пожилой преподаватель с некоторым подозрением посмотрел на него поверх очков.

— Нет! — честно выпалил Гуаньшань, закидывая рюкзак на плечо.

Он пулей вылетел из кабинета, едва не хлопнув за собой дверью, а затем с такой же скоростью понёсся по коридору, не разбирая дороги.

— Блядь, блядь, блядь… — твердил он на бегу.

Впору было рвать на себе волосы, кричать, что есть силы, но толку ото всех этих действий было ровно ноль. Сейчас его разве что приняли бы за умалишённого или сорвавшегося из-за напряжённой учебы школьника.

Гуаньшань свернул на лестницу, взлетел на пару пролётов и замер возле выхода на крышу, который сейчас был закрыт. Переведя дух, он сел прямо на ступеньки и положил рюкзак на колени.

Вокруг не было ни души. Рыжий вдруг обратил внимание, что так и не снял брелок, который ему подарил Тянь.

Интересно, он это заметил?

Интересно, ему ещё нужно такое ничтожество, как Гуаньшань?

Вздохнув, парень достал телефон и до боли закусил губу, открывая их диалог.

«Нам лучше закончить это», — было последним, что он написал.

Слова снова застряли где-то в мыслях и написать хоть что-то адекватное у рыжего так и не вышло. Он трижды стирал всё до последней буквы.

Прозвенел звонок, послышались крики учеников, спешащих в кафетерий на обед. Кажется, за окном стих дождь, а Гуаньшань всё так и сидел, словно застывшее изваяние, с телефоном в руках и рюкзаком на коленях.

«Эй рыжик, идём кушать!» — пискнуло оповещение, и парень растерянно уставился на сообщение от Цзянь И, которое тот написал в их общий чат.

Он быстро проверил, все ли в сети. Цунь Тоу написал, что обедает дома и прислал смеющийся смайлик, а Чжэнси оценил его шутку, пожелав скорейшего выздоровления. Возле аватарки Хэ Тяня появился зелёный кружочек.

«Давайте без меня».

Всего лишь. А чего он ожидал? Великодушный Тянь уступил ему всю компанию, забирай и пользуйся. Пожинай плоды своих поспешных выводов, придурок.

Если бы можно было повернуть время вспять, рыжий пригласил бы Хэ Тяня погулять. В тот день, когда он решил, что им нужно прекратить общение тоже была пасмурная и ветренная погода. Но он бы всё равно вытащил его на улицу, и Тянь пошёл бы, потому что… Потому что это Тянь. Всегда рядом. Умеющий слушать и давать дельные советы. Заботящийся, нежный, отдающий себя целиком… А рыжий подставил его так легко, прикрывшись собственной трусостью.