Делать что-то руками помогало успокоить нервы. Да и с чего он вдруг так взвился? Будто реакция Тяня была заразной и передавалась по воздуху. От мысли, что Змей пытался завести с мажором дружбу было тошно. Разумеется, он знал, что тот ему откажет, но даже гипотетическое предположение, что эти двое могут просто разговаривать в школьном коридоре, вызывало в Гуаньшане весьма противоречивые чувства.

— Голову подними, — велел он, промакивая порез на чужом подбородке.

Впервые за день Хэ Тянь посмотрел на него прямо, и рыжий поспешил разорвать зрительный контакт. Не обращать внимание на губы было сложнее: всё-таки порез располагался всего на несколько сантиметров ниже. Перед глазами всплывали непрошеные картины из сцены в коридоре клуба: Гуаньшань помнил вкус, горячий язык, мягкость, с которой мажор касался его тела…

Интересно, Хэ Тянь думал о том же самом? Во всяком случае он молчал и сидел, почти не двигаясь. Рыжий уже пожалел, что они остались одни. Медсестра, как назло, где-то задерживалась.

— Всё, — Гуаньшань наспех прилепил поверх обработанной ранки небольшой пластырь.

— Коленке пиздец, — Хэ Тянь опустил голову и скептически покосился на начавшую опухать кожу.

— Не сломал? — рыжий осторожно прощупал её кончиками пальцев. — Согни и разогни.

Мажор поморщился, но сделал, как тот просил.

— Все в порядке, жить будешь.

— Спасибо, Гуаньшань, — тихо пробормотал парень и посмотрел куда-то в окно.

Повисла неловкая пауза. Будь Хэ Тянь девушкой, рыжий, наверное, завёл бы разговор о случившемся в субботу. Вот только он не был. И что сказать, Гуаньшань не имел ни малейшего понятия.

Но мажор начал за него.

— Не бери в голову. Выпили, начудили, тебе стало плохо, — заговорил он тихо, и, как показалось рыжему, немного грустно. — Я тебя откачал, всё в порядке. Как будто и не было ничего.

«Между нами тоже не было», — прозвучало в голове Гуаньшаня.

От этих слов должно было стать легче, но вместо этого на плечи будто навалилась свинцовая тяжесть.

— Спасибо, что откачал, — рыжий пожал плечами, пытаясь звучать как можно непринуждённее.

— Я бы не смог поступить иначе, — ответил Тянь, наконец, поворачиваясь к нему.

Его стало жалко. Парень выглядел уставшим, к тому же побитым, в прямом смысле этого слова. Гуаньшань прикинул, каково это, уехать на два месяца к тем, кого видеть не хочешь. Да ещё и встретить там Змея. Он бы, наверное, не выдержал, а у мажора не оставалось выбора.

Надо было как-то подбодрить, но рыжий ещё с утра понял, что в словах он не мастер. Зато мастер в деле, когда нужно помочь.

Рука дёрнулась и потянулась к волосам Тяня рефлекторно: он убрал потную чёлку, облепившую чужой лоб, и застыл, оценивая, как это выглядит со стороны.

Хэ Тянь слабо улыбнулся и немного подался вперёд.

Убрать ладонь стало бы верным решением, но Гуаньшань не мог. Не хотел. Не знал, что сказать.

Их разделял всего шаг: сделай он его, и оказался бы между чужих ног.

— Вот вы где! — голос медсестры прозвучал раскатом грома.

Вслед за ней в кабинет ввалились Цзянь И с обеспокоенным взглядом, хмурый Чжэнси и Цунь Тоу, с удивлением озирающийся по сторонам. Сразу же стало по-прежнему: куча вопросов от друзей, возмущённые команды медсестры, чтобы вели себя потише и вообще не мешали.

Ребята вывели рыжего в коридор и рассказали, что им всё-таки присудили победу, но тренер возмущён реакцией Хэ Тяня, и того всерьёз вызывают к директору. К концу года это не сулило ничего хорошего, но, по словам Цзянь И, могло сойти с рук, если бы они попёрлись туда все вместе, чтобы отстоять правду и объяснить ситуацию.

Гуаньшань согласился, и посмотрел на мажора через открытую дверь: тот так и сидел на лавке. Плечи будто поникли, он рассматривал пол под ногами и вяло отвечал что-то на расспросы медсестры.

На душе рыжего отчего-то заскребли кошки. Видеть кислую мину Хэ Тяня нравилось куда меньше, уж лучше привычная, нагловатая ухмылка и самоуверенный тон.

«Поедим лапши после эстафеты?» — написал Гуаньшань ему, когда ребята ушли обратно на стадион.

Он успел принять душ и переодеться, а вот мажор, кажется, всё это время проторчал у медсестры.

«В пизду эту эстафету. В рот ебал», — ответил тот, и Гуаньшань усмехнулся.

«Тогда жду на первом этаже, возле раздевалки».

«Неужто ты угощаешь?»

«Обойдёшься», — рыжий прислал смайлик со средним пальцем и устало вздохнул.

Правильно ли он поступал? Ответа не было. Но если прислушиваться к внутреннему голосу, то парень делал, как чувствовал сердцем. А оно твердило, что Хэ ёбанный Тянь должен улыбаться. Просто обязан.

Иначе блядски неправильно. А как правильно, Гуаньшань забыл давным-давно. Впрочем, сейчас это его не особенно волновало.

Комментарий к 25. Поедим лапши? https://www.youtube.com/watch?v=b0MUD0FDcqI&ab_channel=NothingbutThieves-Topic Хорошая песня, под конец главы, для настроения, как у Гуаньшаня.

====== 26. Солнечный удар ======

У рыжего в уголке рта виднелись остатки соуса, но Тянь всё никак не мог сказать ему об этом, потому что оторваться от процесса поедания лапши было решительно невозможно. Они частенько заглядывали в это кафе после школы и перепробовали едва ли не каждое блюдо, но сегодня всё почему-то казалось особенно вкусным. Может, потому что он пришёл сюда именно с Гуаньшанем, а может, из-за поступившего приглашения: чертовски приятно, хоть и безо всяких намёков.

Хэ Тянь прекрасно понимал, что в такие забегаловки не водят на свидания. Столы здесь часто были грязные, поток клиентов огромный, официантка убирала, когда успеет, а под потолком вечно кружили мухи. Однако для непредвзятых клиентов, вроде школьников, готовили обалденно, надо отдать должное.

— Фух, — выдохнул он, отодвигая тарелку. — Это было ахуительно.

Рыжий едва заметно усмехнулся, и Хэ Тянь смущённо отвёл взгляд. Они расположились за столиком возле окна. Снаружи виднелась оживлённая проезжая часть и велосипедная стоянка, люди сновали по тротуару туда-сюда непрерывно, каждый по своим делам. Кто-то торопился до метро, кто шёл во дворы…

— У тебя соус… — парень прокашлялся, отвлекаясь от созерцания улицы.

— Что? — переспросил Гуаньшань.

— Вот здесь, — Тянь всё-таки посмотрел на рыжего ещё раз, указывая на самом себе, где тот испачкался.

— Ой, — парень спешно выхватил салфетку из пачки и вытерся.

Они замолчали. Иногда это казалось неловким, и Хэ Тянь боялся, что во время этих пауз Гуаньшань раздумывал, как бы сбежать. А порой хотелось сидеть рядом и молчать целую вечность.

До начала каникул оставалась лишь неделя с небольшим, что можно успеть? Потом его заберут на долгих два месяца и поминай, как звали. От этого настроение было ни к чёрту.

— Болит? — рыжий нарушил тишину первым.

«В груди болит, вот тут, блядь, где сердце. Хуёвый из меня романтик. Кровь по венам еле качается в твоём присутствии, и я тону в розово-сахарных соплях, хочу творить всякую чушь, лишь бы с тобой рядом».

— Что именно? — вместо потока несвязных мыслей Тянь осторожно усмехнулся в ответ.

— Ну… Неслабо приложили всё-таки, — выглядело так, будто Гуаньшань и сам понимал, что их разговор с подтекстом.

Или же Хэ Тянь просто слишком много фантазировал.

— Если не думать об этом, болит меньше, — честный ответ, хоть и с двойным дном. Копни глубже: поймёшь, что невозможно и болеть будет всегда.

— Как тут не думать… — пробормотал рыжий. — У меня бы, наверное, в ушах до сих пор звенело.

«А у меня и звенит. Твоё имя на повторе, как въедливый, повторяющийся мотив попсовой песни».

— Какие планы на лето? — Тянь решил сменить тему.

— Работать буду… надеюсь, — Гуаньшань потёр лицо руками.

Он вдруг показался особенно уставшим и заёбанным. Хотелось хоть как-то стереть это выражение с его лица, но немногое, что парень мог — поддержать словами, которые уже набили оскомину. Произносить дежурные «ты справишься» было тошно. Вместо этого он бы обнял, прижал к себе так крепко, что до хруста в рёбрах. Мог бы предложить сходить на ту крышу, на которой они были прошлым летом перед экзаменами. Там тихо и приятно, особенно ранним утром, и это его личное место, о котором не знает никто! Поправка: кроме рыжего, которого он впустил к себе в душу, а этот дурак всё топтался на пороге, стесняясь войти.