– Всё будет хорошо, после того как ты выберешься, и мы встретимся, где условились.
Я смяла в руках платок и уставилась на серые от сажи ногти.
– А если тебя поймают?
– Возьмёшь все деньги и убежишь в Ривервуд. Продашь Силу две части Бритвы и больше никогда не переступишь границы Фолкрита, – спокойно ответил Эрандур, точно его не страшил возможный печальный исход нашего мероприятия.
– Я его убью тогда, – сглотнув подступивший к горлу ком, хрипло сказала я. – Накажу за прославление даэдра.
***
Это была ночь с девятнадцатого на двадцатое месяца Вечерней Звезды. Почти конец года. Ночь как назло выдалась лунная и ясная, с мириадами звезд на небе, отчего даже в лесу становилось светло. Плотные тени еловых ветвей скрыли двух переодевшихся наёмников. Эрандур в поношенной кожаной броне, подешевке купленной у торговцев, а я налегке в нескольких слоях шерстяных рубах, не желающая расставаться с тёплой шапкой, подбитой мехом лисы, и плащом из медвежьей шкуры, согревающим бока и плечи.
Лес замер в тревожной тишине. Даже воя волков не было слышно в отдалении.
Эрандур вытащил из-за спины деревянный изогнутый лук, в простонародье именуемый «охотничьим», и всмотрелся в угловатые очертания полуразрушенной башни форта Гунзула, освещенной алым Массером.
У меня тряслись поджилки, что слишком мягко описывает состояние почти ослепляющего волнения, захватившего всё тело и отдающееся глухой болью в груди. Я ещё могла отступить, бросить мысли о полутора тысячах септимов и довольствоваться тем, что есть. Но, зная, что могу совершить нечто безумное, не хотела поворачивать назад, когда приготовления были завершены.
Избавившись от плаща и шапки, чтобы не потерять пока бегаю, передала их жрецу и достала из кошеля на поясе прозрачный флакон с зельем невидимости. Если расчёты верны, это укроет меня от глаз почти на минуту. За это время я должна буду проникнуть за стены крепости, пока Эрандур отвлекает на себя стражей.
– У меня тридцать стрел. Вряд ли получится ранить кого-то, но это и не сама цель, – прошептал данмер, складывая вещи в заплечный мешок. – Ты должна спешить, но если почувствуешь, что стало слишком опасно, просто брось всё и спасайся.
– Поняла, – решительно кивнув, протянула ему руку. – Удачи тебе, Эрандур! Может, ещё свидимся!
– Да хранит тебя Мара!
Он крепко сжал мою ладонь, словно не решался отпускать, но вскоре спрятался за деревом, готовясь к атаке.
Условным сигналом к началу стал свист выпущенной стрелы. Я залпом опустошила первый пузырек с солоноватым зельем и быстро побежала к форту под покровом ночи. Сугробы значительно усложняли дело, поэтому приходилось бежать только по узкой тропинке, чтобы мои внезапно появляющиеся следы не выдали моего приближения.
– Эй, кто там?! – прокричали со стены. Я вздрогнула и понеслась ещё быстрее, с трудом удерживая воздух в лёгких и пытаясь как можно меньше дышать.
– Проклятье! – просвистела ещё одна стрела и, видимо, на сей раз была выпущена метко.
Чёрный силуэт стража на вышке согнулся пополам.
– Найти того, кто стреляет! – прорычал орк. Я прошмыгнула за открывшиеся ворота, как раз тогда, когда двое выбежали за частокол, и едва не влетела в третьего, чудом успев сменить траекторию движения вправо к необходимой мне двери. Внимание дозорного было обращено на дорогу. Несмотря на рану, он приготовил лук, хотя было не понятно, каким образом он собрался целиться в полумраке и куда именно стрелять.
Я подобралась к обрушенной стене и скрылась в тенях, слушая сквозь грохот крови в ушах, как на крики из форта выбежали ещё двое и помчались в лес с факелами на поиски Эрандура. Я взмолилась Кинарет, чтобы та укрыла его своей заботой и послала пару спригганов исключительно для орков. Лес – это её царство, и лишь её воля на то, что мы этой ночью останемся целы и невредимы.
Пробравшись к двери, я ощутила лёгкое головокружение. Зелье перестало действовать – пора пробираться внутрь. Если бы не тряслись руки, я потратила бы гораздо меньше времени на то, чтобы отпереть замок, но все же мне удалось вновь оказаться в кладовой, где справа на стене находилась закрытая решеткой кнопка. Просунуть в неё палец не представлялось возможным, да и хватило бы сил сдвинуть её с места? Без света было сложно, но призывать белый ослепительно яркий шар опасно. Поэтому светильником мне служил крошечный огонек на ладони, который можно быстро отозвать. Увидев свою цель – выпуклый блестящий круг – я сконцентрировалась на заклинании.
Сила, вырвавшаяся из ладони, легонько толкнула механизм, и прутья, закрывающие коридор, послушно, с тихим шорохом поехали вниз. В форте снова повисла невероятно гулкая тишина, даже мое дыхание казалось настолько шумным, что я боялась привлечь им орков.
Неровная старая лестница привела меня к очередной двери, которая была не заперта. Это мы ещё вчера проверили телекинезом, когда Ренора ненадолго отлучилась. Если бы дверь запиралась, это погубило бы весь план на корню. Я прошмыгнула внутрь и, оказавшись во тьме, призвала Свет Свечи. Если орки отвлечены на мнимую атаку извне, сюда вряд ли кто-то сунется, но надо спешить.
Коридор привёл меня в подземелье, через которое к закрытому решетками залу следовал прямой проход.
По обеим сторонам коридора находились кладовые, закрытые также металлическими прутьями, однако отвлекаться на них означало бы терять драгоценное время. Мне каждую секунду нужно было помнить, что я пришла сюда не обчистить закрома, а с конкретной целью, и тут уж надо отдать должное Эрандуру за поддержку и шлифовку всех граней плана. Коварство и хитрость данмера просто обескуражили меня – особенно предложение не просто забрать, а подменить осколки легендарного кинжала на сломанное лезвие обычного стального. Так пропажа вскроется очень нескоро, и будет сложно установить, когда именно свершилась кража. Возможно, когда-нибудь орки припомнят эту ночь. Если смогут определить подмену, конечно. Лишь бы теперь всё получилось!
Я шла по коридору до тех пор, пока не уперлась в препятствие. Путь в зал закрывали сразу два ряда железных прутьев, открывающиеся, судя по всему, рычагами по бокам на стенах. Запустив свет вперёд сквозь преграду, я увидела постамент, на котором блестели обломки лезвия. От близости достижения желаемой цели, я прерывисто выдохнула, точно испугалась того, что открылось передо мной, потянула тугие рычаги вниз, и решетки пропустили меня в зал, исчезнув в стенах с неприятным и слишком громким скрежетом. Ох, как бы меня не услышали!
Внимательно осмотревшись, заметила растяжки на полу и поняла, что каждый мой необдуманный шаг может завершиться смертью. Гунзул понадеялся, что ловушки остановят вора, в случае проникновения в хранилище. Уняв дрожь, вцепившись руками в сумку, я приказала огоньку лететь пониже, чтобы увидеть все возможные ловушки.
Перешагивая через растяжки, крадучись, прошла до постамента, осторожно вытащила из сумки сломанное лезвие, которое совсем не было похоже на осколки, лежащие здесь, но, аккуратно поменяла настоящие части по одной на поддельные, опасаясь, что если оставить подставку пустой, то тоже сработает какой-нибудь скрытый механизм. Эрандур упоминал о подобных ловушках. Повезло, что поддельных осколков в моей сумке было больше, чем лежащих на подставке кусков артефакта!
Я медленно покинула зал, также перешагивая растяжки, и, когда вернулась назад в коридор живая и здоровая, едва не заорала от радости. Однако радоваться было слишком рано, хотя само осознание того, что я смогла справиться с таким делом, приводило просто в неописуемый восторг. Вернув все рычаги в прежнее положение и, приняв еще одно зелье невидимости, я нырнула под покров фолкритской ночи.
Теперь под сиянием Массера не было мёртвой тишины. Крики орков, рыщущих по лесу, встревожили бы покой даже погибших воинов. Я понимала, что выбегать наружу из форта смертельно опасно и нелепо – самое безопасное место сейчас именно у них под носом, пока орки бродят за частоколом. К несчастью, зелье скрывало меня от глаз совсем недолго, то есть последнее оставшееся могло понадобиться для финального рывка из ловушки, в которую сама же себя и загнала. Могла ли я представить некоторое время назад в Бруме, когда шла собирать травы, что однажды в ночи пойду красть из орочьего форта кусок даэдрического артефакта? А что сказал бы Эстор? Наверняка то же, что и все – Джулия Октавия, наконец, спятила.
