Когда войска Элазара занимали северные районы, а парашютисты Моты очищали от последних снайперов Иерусалим, механизированная бригада Ури спускалась с плато в районе Рамаллы и Шхема к реке Иордан и бесплодным берегам Мертвого моря, лежащим несколько сот футов ниже уровня моря. Из доклада Ури:

Мы продолжали продвигаться на Иерихон. У нас было несколько рупоров – все, что нам требовалось. При спуске к Иерихону должно пройти порядочное время, прежде чем вы его внезапно увидите. Дорога трудная. В пути мы не встретили сопротивления, но наш разведывательный отряд, который шел в 10 километрах впереди нашей бригады, заметил вдали разбитые «Паттоны». Каждый, кто бродил этой дорогой, знает, как внезапно открывается панорама Иерихона и Мертвого моря.

Мы продвигались в двух направлениях. Один батальон атаковал полицейскую станцию, наиболее укрепленный пункт в Иерихоне, другой, прибегнув к той же тактике, какую мы применили в Рамалле, пересек город и вернулся, подавляя всякое сопротивление на своем пути. Всю ночь стреляли снайперы и происходило передвижение иорданских частей, но с наступлением утра мы вновь прочесали город, после чего все стихло. Затем мы спустились к Мертвому морю, где некогда был наш кибуц, но от него не осталось камня на камне.

Тем временем несколько западнее израильские войска заняли города Туль Карм и Калькилию, лежащие неподалеку от иордано-израильской границы. Это были пункты, откуда подвергались сильному обстрелу Тель-Авив и прибрежная низина. В этих городах израильские солдаты не обременяли себя излишней щепетильностью в отношении арабской частной собственности. Впоследствии многие дома были взорваны, в других домах был произведен разгром. Практически Калькилию сравняли с землей. Тем не менее через дней десять Моше Даян, сияя благожелательностью, торжественно вернул все, что осталось от города, его обитателям, пообещав им также помощь на восстановление.

Израильские войска под командованием полковника Амитая, командующего иерусалимским сектором, захватили южную часть территории Западного берега. В среду утром в 10 часов, когда Мота и его парашютисты готовились к прорыву в Старый Город, полковник Амитай сосредоточил свои силы около Рамат-Рахели, и в 14.00 они атаковали иорданские позиции к югу от Иерусалима. Оттуда они двинулись на Вифлеем и Хеврон. Они заняли эти города к вечеру, встретив очень слабое сопротивление. Уже в полдень иорданские войска покинули окрестности Хеврона.

Полное превосходство в воздухе, которого добилась в понедельник израильская авиация, бесспорно, сыграло первостепенную роль в победе Израиля. С первого же дня войны иорданские солдаты, подобно своим товарищам в Синае и Сирии, оказались на фронте без какого-либо прикрытия и без активной поддержки с воздуха. Невозможно сражаться на открытой местности в течение нескольких дней, подвергаясь днем и ночью беспрерывным бомбежкам и обстрелу авиацией противника. Иордания, армия которой численно и по качеству вооружения заметно уступала армиям ее арабских союзников, была единственной страной, сражавшейся с Израилем и причинившей ему урон. Ни египтяне, ни сирийцы не предприняли ни одного сколько-нибудь значительного наступательного действия на протяжении всей войны, кроме довольно безрезультатного обстрела израильских сельскохозяйственных поселений из дальнобойных орудий со своей территории. Иордания, которая пожертвовала своими интересами во имя долга, подчиняясь диктату арабского национализма, была единственной страной из десятка арабских стран, объявивших войну Израилю, которая вела себя с честью на поле боя. Но иорданцы столкнулись с непреодолимыми трудностями и должны были противостоять без какой-либо помощи извне противнику, силы которого в несколько раз превосходили их собственные. Это была неравная борьба. Потери Иордании были огромны. Несколько тысяч иорданцев были убиты, страна лишилась почти половины своей территории, в частности Иерусалима и Святых Мест, таящих огромные потенциальные возможности для развития туризма, и большей части своих плодородных земель.

Итак, к вечеру 7 июня в руках израильтян оказался город царя Давида Иерусалим, город Авраама Хеврон и вся Святая Земля. За несколько недель до начала войны редко можно было встретить еврея, который верил бы, что ему суждено когда-нибудь увидеть эти места. Для евреев всего мира, особенно для тех, кто приехал поселиться в Израиле, это было исполнением вековых чаяний. После войны бригадный генерал Эзер Вейцман заметил одному из авторов этой книги: «Вы должны понять, почему Израиль создан здесь, а не в Уганде или Канаде. Мы никогда не могли бы сражаться так, как мы сражались, за еврейское государство, созданное в какой-нибудь другой части света. Иерусалим, Западный берег Иордана и фактически вся Палестина имеют очень глубокое значение для нас. Это – основа сионизма».

Проснувшись в понедельник 5 июня, Европа узнала, что Израиль воюет со своими арабскими соседями. До тех, кто оказался замешанным в конфликт, находясь по ту сторону Атлантики, эта новость дошла в менее удобное время. В 2.50 ночи специальный помощник президента Джонсона по вопросам национальной безопасности Уолт Ростоу был поднят с постели дежурным Белого дома. В 4.30 Ростоу уже был на своем служебном посту в Белом доме и разбудил президента.

Вскоре после рассвета в Пентагоне заработал русский телетайп. Это было послание Кремля. Текст был немедленно переведен и передан в оперативный зал Белого дома. Ответственные лица администрации были застигнуты врасплох, ибо это был первый случай введения в действие «горячей линии», со времени ее установления в августе 1963 года, после кубинского кризиса. В течение последующей недели происходил обмен десятками посланий. Косыгин уведомил Джонсона, что Россия против войны на Ближнем Востоке и не намерена вмешиваться в нее, если США также останутся в стороне. Косыгин дал понять, что две сверхдержавы могут сотрудничать в деле восстановления мира. Хотя Джонсону вручили послание в спальне, он тут же набросал ответ. Дин Раек уже прибыл в Белый дом.

В 5.55 секретарь по делам печати Джордж Кристиан сделал от имени Белого дома первое заявление о войне. Он сказал:

Соединенные Штаты приложат все силы, чтобы добиться прекращения военных действий и положить начало мирному развитию и процветанию всех стран района. Мы призываем стороны конфликта поддерживать Совет Безопасности в его стремлении немедленно установить перемирие.

В 8.15 Раск, Макнамара, Ростоу и Кристиан присутствовали на первом официальном политическом совещании с Джонсоном. Они обсуждали перспективы сотрудничества с Советским Союзом в деле установления перемирия. Позже в то же утро Джонсон отозвал Макджорджа Банди с его поста директора фонда Форда и включил его в число ответственных за политическую линию США.

В кратком заявлении секретаря по делам печати государственного департамента Роберта Макклоски, сделанном в полдень, было сказано, что «США останутся нейтральными в помыслах, словах и действиях». Заявление было сделано по инициативе Раска и Ростоу и предварительно согласовано с ними. Но оно вызвало сильное недовольство еврейской общины и многих американских политиков; Джонсон вскоре понял, что допустил грубый политический промах.

Немного позднее, в первый день войны, репортеры спрашивали, не означает ли заявление Макклоски о нейтралитете, что Израиль брошен на произвол судьбы. Джонсон вызвал Раска и поручил ему сделать новое заявление, в котором Соединенные Штаты должны были предстать как «невоюющая сторона».

Раск заявил:

Я хочу подчеркнуть, что в любом своем значении слово «нейтральный», которое символизирует великий принцип международного права, не подразумевает безразличия, тем более безразличие недопустимо для нас, так как, подписав Устав Организации Объединенных Наций и являясь одним из постоянных членов Совета Безопасности, мы приняли очень серьезное обязательство делать все возможное для поддержания мира и безопасности во всем мире.