– Прошло слишком много времени, чтобы оставаться такой же, – я поморщилась. – И ты уже не тот парень, Дим. И я уже не та.

– Хочешь сказать, что у тебя и капли тех эмоций, что были в прошлом, не осталось? – спросил, а сам тем временем не сводил глаз с моего лица.

– О чем ты? – нам принесли кашу, и я лениво опустила туда ложку. Загребла немного и отправила в рот. Может, детское “когда я ем, я глух и нем” придет на выручку? Разговаривать не хотелось.

– О том, что было между нами в прошлом, – он злился. Старался не показывать, но я видела и крепко сжатые челюсти, и желваки, и чуть сощуренные глаза.

– А что было между нами в прошлом? – с деланным любопытством поинтересовалась я. Появилось огромное желание его доканать, посильнее задеть. – На протяжении пяти лет мы встречались в Ивановке летом. Там не то, чтобы было чем заняться, потому мы довольствовались обществом друг друга. Ты с Тулы, я с Москвы, Ивановка где-то посередине… Потом ты уехал в Лондон, я осталась тут.

– Это все, что нас связывает? – он вскинул густые темные брови.

– А было что-то еще? – равнодушно поинтересовалась я, загребая еще одну ложку. Сердце тем временем билось в ускоренном ритме.

– Ночные посиделки у речки, прогулки по лесу, разговоры о самом важном, совместные походы на местные дискотеки…

– Это когда ты клеил девочек, а я стояла у барной стойки?

– Не помню я такого, – ответил Дима. – Зато помню, как до нас докопались местные представители семковой субкультуры, и нам пришлось бежать.

– А докопались как раз из-за того, что ты с кем-то там потанцевал, – добавила я.

Вот так всегда бывает. Где-то внутри зреет обида, зреет долго и со вкусом. Настолько долго, что ты уже забываешь о том, что она есть. Потом вылезает один листик, и ты дергаешь за него. Еще и еще, уже не в силах остановиться, но вместе с тем принося себе огромную боль. Так же и сейчас: я ковыряла очень старые раны, делала это остервенело. Хотела напомнить себе о прошлом, чтобы не повторить тех же ошибок в настоящем.

– Карина, я…

“Доброе утро! Все готово:)” – пришло сообщение от Пети.

– Мне пора, – буркнула я, не поднимая взгляд. – Поговорим как-нибудь потом. Рабочий день никто не отменял.

– Вот флешка, – Петя встретил в моем кабинете. Как всегда, на подоконнике. – Я выгрузил все данные с почты, пошарился по документам, скопировал даже историю запросов в браузере.

– Отлично, – кивнула я. Что именно мне стоило искать, не знала, но это уже лучше, чем ничего.

– Карина Максимовна, я вынужден сказать вам одну важную вещь, – неожиданно начал он. Я напряглась. – Понимаю, что вам так удобно, но… блин, Карина Максимовна, флешки это прошлый век! Заведите уже аккаунт на МуглДиске.

– Прошлый век, Петечка, это диски. А флешки вполне себе удобно, – я бросила взгляд на свой стол. Там как раз стояла вазочка с огромным количеством самых разных флешек.

– Еще скажите, дискеты, – передразнил ассистент. – А что, сохранили копию каких-нибудь документов, разделили на двадцать штук дискет и спрятали по всему кабинету. Никакие налоговые не найдут, очень безопасно.

– Ну заведу я аккаунт, заведу, – поморщилась. Хорошо же знала, что прогресс не стоит на месте, и если не найти в себе силы плыть в его течении, то потом слишком сложно будет нагнать весь поток.

– А я уже, – Петр расплылся в улыбке. – Возле клавиатуры стикер с логином и паролем, вашу прошлую рабочую почту уже настроил на переадрессацию.

– Какой молодец, – ехидно протянула я, – может, еще и за кофе успел забежать?

– А вот тут вот у-у-упс, – усмехнулся и соскочил с подоконника, – вернусь через минут двадцать.

– Только проконтролируй, пожалуйста, чтобы милая девушка бариста перенесла номер телефона на твой стаканчик, а не на мой, – бросила вслед.

– А с чего вы взяли, что там бариста девушка? – дверь за Петей закрылась.

Вот поганец. Умеет насмехаться так, что не сразу поймешь. Достала из сумки смартфон и залезла в галерею. Номер телефона я заметила только когда почти допила кофе. Кружку выкинула, а стаканчик сфотографировала – вдруг ассистент опомнится и захочет разжиться телефончиком? Правда хотела как-то похитрее сторговать фотографию, но план накрылся медным тазом – Пете оказалось все равно на бариста. И в том, что имя Леся (такая была подпись к номеру) носит именно девушка, я не сомневалась. Ладно, Карина, работать.

Взяла новую флешку и вставила в компьютер. Погрузилась в изучение личных переписок и документации. И что удивительно, даже не екнуло, даже мысли о том, что делаю что-то безрассудное и бессмысленное не проскользнуло.

На почте не оказалось ничего интересного: договоренности с клиентами, копии актов, командировочные билеты – пусто-та! В истории браузера повеселее: Дима-то гуглил и “заказ цветов”, и “уютные рестораны столицы”. Правда среди этого набора юного романтика я обнаружила и сбор информации по нашим клиентам. До банального простой информации, даже обидно: выписки из единого реестра юридических лиц, серфинг по их сайтам. Подобное можно найти, наверное, у любого сотрудника компании. Помнится, когда я только пришла сюда работать, гуглила вообще все. Не только клиентов, но и образцы деловой переписки.

– Ваш кофе, – вернулся Петя, поставил передо мной стаканчик. – Как вы и просили, без номера телефона предприимчивых барист. Я сказал, что у вас на них аллергия.

– И как же отреагировали предприимчивые бариста?

– Предложили бросить в кофе супрастин, – хмыкнул Петя.

– Товарищ Петя, – я откинулась в спинке кресла.

– Товарищ это почти точно такой же архаизм, как и флешки.

– Так вот, объясни мне одну простую вещь…

– Если простую, то зачем объяснять? – видимо, ассистент понял, о чем именно я хочу спросить, потому уже попытался отшутиться.

– Почему для всех твоих леди-ухажеров я являюсь злым начальником, который тебя никуда не отпускает? С каких пор ширма в виде “ну очень злого шефа” вообще работает?

– А разве вы не злой начальник, который заставляет сидеть на работе до девяти, какая тут личная жизнь, – притворно вздохнул Петя.

Я не успела даже возмутиться от подобной наглости, как дверь открылась.

– Еще раз доброе утро, – сухо поздоровался Дима, мазнул по мне взглядом, сощурился, глядя на кружку (на ней “ну очень предприимчивые бариста” черным маркером нарисовали сердечки. А вот с обратной стороны пачку супрастина). Но потом посмотрел на моего ассистента. – Петр, можно попросить тебя о помощи?

Парень бросил на меня вопросительный взгляд.

– Петя, сходи, пожалуйста, в бухгалтерию за выписками, – тут же нашлась я. – Потом подойдешь к Дмитрию Владимировичу.

– О-ок, – протянула ассистент и, обойдя нашего нового шефа по большой дуге, вышел из кабинета.

– И как это понимать? – спросил Дима, пока я пыталась совладать с эмоциями.

– Дмитрий Владимирович, – я вновь интонацией подчеркнула его отчество, – вы можете забрать у меня все: должность, кабинет, кресло… Можете даже урезать зарплату…

Я говорила и чувствовала, как трясутся руки от злости.

– Можете вообще уволить, – я продолжила плеваться желчью. – Но у меня есть один подчиненный, вверенный под мою личную опеку еще полгода назад.

– То есть ты не хочешь делиться ассистентом? – хмыкнул Дима. – Ну очень по-взрослому.

Карина, молчи. Просто молчи.

– То есть мы с тобой примерно в таком формате будем строить нашу дальнейшую работу?

Дима разозлился. Разозлился по-настоящему, впервые за последние два дня. Но я молчала, боялась сказать что-то еще более неправильное и едкое.

– Как скажешь, – с напускным равнодушием ответил он. – И заметь, не я поднял эти войска.

Дима

Я не понимал, что происходит.

Нет, я не ждал теплого приема с горячими обниманиями и возгласами: “Ох, как я тебя ждала”. И прекрасно осознавал, что Карина уже давным-давно живет своей жизнью, а не воспоминаниями о нашей дружбе. Знал о том, что строит карьеру, даже весьма преуспевает в этом. Ее хвалили и шефы из лондонского офиса, и местные начальники. От этого я чувствовал какую-то отеческую гордость.