Брюнет, сделав самое серьезное выражение лица, которое только мог в тот момент, важно кивнул. (Мол, чистая правда. Даже не сомневаюсь). Девочка тут же успокоилась, кинув на Лилю победный взгляд и, бочком-ползком… прижалась к теплому боку профессора. Взрослая «рыжуха» даже позавидовала.

«Блин, как у детей все просто. Я бы тоже сейчас не отказалась… Но, не могу же, в самом деле… Меня обскакала собственная дочь», – с шутливой интонацией подумала Лиля, наблюдая эту картину.

Веки ребенка тяжелели и вскорости она уже мирно спала, прижавшись к тому, кого хотела бы видеть своим отцом и защитником. Северус взглядом задал ее матери вопрос. Та кивнула. Им пора было к себе. Стали подниматься. Двинулись в обратный путь. Молча. Уже «на подходе» брюнет замедлил шаг, раздумывая, как и какими словами сообщить о завтрашнем отъезде. Волшебство ночи заканчивалось. Пора было ставить точку, а он… Придержав девушку за руку, Зельевар просто смотрел ей в глаза. Впитывая. Запоминая.

- Лилс… – выставил пересохшим горлом. – Я должен тебе кое-что… Я…

Заворочалась Ева, устраиваясь по-удобнее. Мужчина перехватил ребенка, малодушно радуясь временной отсрочке. Собрался с силами.

- Лилс… мы уезжаем завтра. На рассвете, – сказал как есть, рассудив, что подслащать горькую пилюлю будет кощунством с его стороны. – Я не знал, как сказать…

К чести девушки, она стойко выдержала этот удар. Сейчас. Потом, в палатке – будет другое. Но, в этот момент она лишь судорожно вздохнула. Сказала какие-то слова прощания и благодарности, которые потом не смогла вспомнить. Попыталась даже улыбнуться. Короткое скомканное рукопожатие – и все было кончено.

Только, взрослым было невдомек, что в этот момент на руках у Зельевара тихо, беззвучно, по-взрослому, плакала Ева, которая проснулась, но очень хотела подслушать, что же скажет Северус ее матери…

Было тихо. Драко находился в палатке в полном одиночестве. И его это сейчас полностью устраивало. Парень положил руки за голову и вытянулся в полный рост в своем спальнике, задумчиво смотря в темноту «потолка». Блейз по-тихому свинтил на очередное свидание, а блондину вдруг захотелось уединиться ото всех. Завтра предстоял ранний подъем и отправка группками в Школу. По-идее, он должен был оторваться по-полной напоследок, но, отчего-то не хотелось. А хотелось курить, только… вспомнив, во что вылился его перекур прошлой ночью – Малфой перевернулся на другой бок и остался на месте. Хоть бы у крестного хватило дальновидности не выносить на «всеобщий суд» эту историю. (Под «всеобщим судом» Драко понимал, конечно, Отца и Директора). Благо, ничего не случилось непоправимого, а выслушивать нотации и отвечать на неуместные вопросы ой как не хотелось. Хоть бы это досадное происшествие поскорее стерлось из памяти всех участников. И, в первую очередь, из памяти самого Драко.

Тихое покашливание снаружи заставило вздрогнуть. Раздался неуверенный стук об одну из металлических «конструкций» каркаса палатки.

- Драко… Драко, ты спишь?

- Панс? – удивился Малфой, протягивая руку и чуть отодвигая полог. – Панси, что ты тут…

Девушка ужом скользнула внутрь, решительно отодвигая с дороги опешившего блондина.

- Я видела, как Блейз ушел. Драко, я подумала…

В полной темноте женские пальцы нащупали мужскую кисть и начали настойчивое движение по руке вверх. Малфой резко сжал другой рукой своевольную девичью конечность.

- Нет.

- Нет? – голос Паркинсон был крайне удивленным. – Ты никогда не отказывался.

Малфой порадовался, что в темноте не видно его замешательства. Пока он пытался наскоро придумать более-менее вескую причину отказа, слизеринка не теряла времени даром, умудрившись безошибочно определить нахождение его губ. Горячие женские накрыли прохладные мужские.

- Проклятие, Панс!

Малфой отпрянул назад, чуть не ударившись затылком. Пробравшись мимо одногруппницы, выполз из палатки. Выпрямляясь, вдохнул полной грудью свежий воздух. Где-то поблизости слышалось шушуканье какой-то влюбленной парочки. Свои или чужие? Скорее всего чужие. Свои бы не стали шуметь так явно, побоявшись бы гнева строгого профессора. Выбравшаяся следом Панси выглядела разозленной.

- Почему, Драко? Последняя ночь на море!

Малфой медлил.

- Прости, не могу, – невнятно выдавил в конце-концов. – Иди спать.

- Щас! Разбежалась! – девушка была сильно обижена. – Не ты, так другой! Мудак ты, Малфой!

Слизеринец рассеянно пожал плечами, смотря вслед удаляющейся подруге детства.

«Может и мудак. Кто знает».

Рефлекторно облизнул губы, поморщившись от приторно-сладкого вкуса. Роза… Память тут же услужливо подсунула воспоминание о грушевом меде… Жестокая, невыносимая насмешка судьбы…

На утро все были заспанные и недовольные. Ну как, на утро… Еще было темно и лишь дальние зарницы давали понять, что скоро начнется новый день. Студенты вяло ковырялись в собственных вещах, складывая пожитки и собирая палатки. Многие умудрились протусить почти «до предела» и теперь еле волочили ноги, «сверкая» красными белками глаз и мешками под ними же. Северус и сам был не в лучшем виде и расположении духа, а потому сил на нотации у него попросту не было. Отвыкнув за годы от всяких там душевных терзаний и привязанностей – мужчина сейчас реально мучался. А потому – здраво рассудив, что раз «браслет связи» молчал все время – ничего серьезного и непоправимого не случилось, то в наказание за неповиновение оболтусов можно будет на год «приговорить» к отработкам в Подземельях (а работы там хватало). Но, конечно, все эти мысли вяло шли фоном… волновало Снейпа, как вы понимаете, совсем другое.

Голова гудела, виски ломило, но мужчина осознавал, что предаваться сейчас слабости не может – ответственность превыше всего. Нужно доставить молодняк в Школу без происшествий. Порталы… Отчет директору… Любимые полутемные покои… И вот тогда…

Что ж. Палатки собраны. Вещи уложены. Стайка мучительно зевающих «зомби» стоит, покачиваясь и пытаясь опереться на соседа, который и сам почти что заваливается вбок от недосыпа. Все ждут команды куратора. А Северус медлит. Отдать приказ – значит оборвать последнюю ниточку и поставить точку. Но пора... занимается новый день. Следует спешить, если они не хотят лишних свидетелей. Мужчина закидывает за спину рюкзак, не позволяя себе оглянуться назад, куда отчаянно зовет его сердце.

Уйти по-английски… так будет правильно. Так будет верно. Так будет проще. Для всех. Чудес не бывает. И сказки лишь выдумка. Счастье – не его территория. Прочь глупые надежды!

Студенты гуськом потянулись в горку, повинуясь тихому приказу. Северус тоже начал движение, замыкая процессию и оставляя позади значительную часть души.

- Стой! – звонкий окрик пронзил зарождающийся новый день, эхом отскочив от скал и угодив Зельевару прямо в сердце.

К нему со всех ног неслась встрепанная со сна малышка, а за ней по пятам бежала не менее встрепанная Лиля.

- Ева! Ева, остановись! Когда ты успела выскочить из палатки?

Но ребенок не желал ничего слушать, отчаянно перебирая ногами в надежде, что мать не успеет ее поймать и остановить. Зельевар будто в землю врос, наблюдая за этой сюрреалистической по своей сути, картиной. Он не видел, что студенты за его спиной замерли все тоже. Он не думал о них сейчас. Молодежь молча смотрела… Никто не смеялся и не шушукался. Каждый вдруг примерил ситуацию на себя и где-то в глубинах студенческих душ что-то дрогнуло, осознавая важность момента.

Две фигурки с развевающимися рыжими волосами притягивали взгляд. Зельевар молча ожидал приближения ребенка. Болезненно сжималось сердце. Девочка споткнулась, но тут же подскочила, упрямо продолжая путь и, очевидно, не обращая внимания на боль.

- Ты! – кудряшка чуть не плакала. – Ты… (Малышке не хватало слов. Дыхание сбилось. Личико раскраснелось) – Ты не попрощался даже!

Брюнет растерянно смотрел на девочку, не зная, что делать.