Усаги фыркнула от двойственности фразы и попыталась собрать конечности в кучку, дабы подняться с холодного пола. Слабой рукой уцепившись за подлокотник кресла, блондинка приняла некое подобие вертикального положения, скрючившись и едва держась на дрожащих ногах. Одна из которых, к тому же, нещадно «дергала». Следовало чем-то продезинфицировать. Только заражения не хватало. Блондинка, обливаясь потом от слабости и держась за все, что попадалось по пути, брела к кровати. Зафутболив по пути сумку под кровать, а поднос вогрузив на подоконник, Сейлор Мун мельком оглядела пол на наличие крови. Плюхнулась на постель. Какое-то время сидела, дожидаясь, пока угомонится сердце и выровняется дыхание. Даже эти незначительные действия стоили ей сейчас многих усилий. Рука вслепую нашаривала в тумбочке косметичку. А, найдя ту, – остатки духов. Под руку попадалось все, что угодно. Салфетки, тени, кисточки, зеркало… Действуя скорее рефлекторно, чем осознанно, Уса взяла зеркало и поднесла его к своему лицу…
«М-да... Краше…, как говорится…. Синяки под глазами, потухший взгляд робота и… погодите-ка… Лунный свет… Прекрасный серебристый свет… Ты играешь с моим зрением? Нет, вот опять. Что это?»
Забираясь с ногами в кровать и практически засыпая от усталости, Уса все же переместилась так, чтобы отражение в зеркале можно было видеть как можно более четко. Ту часть блондинки, которая «помещалась» в зазеркалье окутывало едва заметное грязно-серое облако, изредка пронизываемое тоненькими малиновыми нитями…
«Да это же…»
Не сказать, чтобы Усаги обрадовалась цвету своей ауры… Безнадежность, апатия, тоска, потеря жизненных ориентиров и целей, равнодушие к происходящему и… слабенькие малиновые всполохи, как отголоски любви к Звездному Воину, которую не смогло «съесть» даже это серое «ничто». Это все же давало, пусть крохотную, но надежду. Надежду, которую Уса прятала слишком глубоко, чтобы ее можно было так запросто «поглотить». Надежду, которая все еще держала девушку «на плаву» и вела вперед…
Уже погружаясь в сон и кое-как натягивая на себя одеяло, блондинка думала о том, как завтра поподробнее рассмотрит все нюансы. Как будет стараться, чтобы малиновые «ниточки» стали сильнее, подпитывая их воспоминаниями о прошлом и надеждами о будущем с Коу. Но, судьбе угодно было распорядиться иначе. И, хотя Усаги достаточно тщательно провела в комнате «зачистку» собственных «действий», вмешался, как и можно было ожидать, случай… Из-за всех событий спала девушка крайне беспокойно. Она постоянно вертелась, крутилась и вздыхала. Елозя по кровати, Уса не только скомкала постельное, но и добилась того, что у нее практически сполз с ноги носок. И, конечно, именно в этот день пожилой санитарке нужно было перепутать палаты. Зоркий глаз и годы опыта, помноженные на неуемное любопытство, способствовали обнаружению серии свеженьких неровных порезов на ноге той, чье психическое состояние было под вопросом. А старательность и рвение быть самой незаменимой – немедленному докладу об этом вышестоящему «руководству». Дальше – по цепочке. Психолог, лечащий врач, заведующий, звонок семье – и, как следствие, перевод Усы в специализированную клинику. На всякий случай. «По части физического здоровья – показатели девушки близки к норме. Показаний к стационарному лечению по терапевтическому профилю нет. Готовить к выписке», – было сказано после тщательного изучения последних анализов. И добавлено уже число лечащим врачом для четы Цукино в коридоре: «только здоровые психически люди не режут себе тело непойми чем. Это очень тревожный звоночек. Я бы все же рекомендовал хотя бы до нового года провести специальную терапию в клинике доктора Н.»
Таким образом, пока проснувшаяся Усаги не вставая с кровати разглядывала свою ауру в карманное зеркальце, вертя его то так, то эдак, ее дальнейшая судьба была решена. Сейлор Мун определяли на терапию в клинику с психиатрическим уклоном…
Усаги думала, что плохо и тяжело ей было «до»? О нет… Воистину, все познается в сравнении. Выбранная ей в начале тактика оказалась в корне не верной. Когда ничего не подозревающую и воспылавшую надеждой Усу огорошили новостью экстренно приехавшие родители – девушка впала в истерику. До Нового Года оставалось 3 недели. И, как пить дать, ясно было то, что бежать из клиники с психиатрическим уклоном будет не так просто, как из отделения общей терапии. Тамошний персонал, привыкший к изобретательности «особых» пациентов, скорее всего, постоянно настороже, да и мать с отцом наверняка приставят к ней какую-нибудь сиделку. Чтобы та денно и нощно, каждую чертову секунду наблюдала за нестабильным дитятком. Усаги с жаром пыталась доказать что-то матери, кричала на отца, требовала вызвать к ней психотерапевта, дабы тот провел тесты и подтвердил ее вменяемость… молола языком что-то невнятное насчет ран на ноге… Все было безтолку. В глазах Икуко блестели слезы, но она властно пообещала, что, если дочь не утихомирится – придется прибегнуть к медикаментам. Вмиг осунувшуюся Усу отец нежно приобнял за плечи.
- Милая, ты не пробудешь там долго. Они всего лишь проведут более углубленные тесты, чтобы выявить причину твоей… кхм… твоего… состояния. Чтобы помочь. Мы не думаем, что там что-то серьезное и никто не считает тебя… в общем… но, согласись, некоторые твои поступки… тебе нужно немножко помочь. Ты запуталась… все будет хорошо, родная. Собирайся…
- Мама…, – попыталась еще раз блондинка. – Мам, я…
- Уса, пожалуйста, хватит. Слушай папу. И зачем тебе только понадобилось… Доченька, что ты хотела доказать этими порезами? Зачем, Зайка, зачем???!!!
- Тихо, дамы, – спокойным, но твердым голосом положил конец пререканиям Кенджи. – Икуко, сейчас не время расспросов. Усаги, ты все взяла? Машина у входа. Я прошу тебя, без глупостей. Не будем загадывать, но, дай Бог, тебя не продержат там больше 3х недель, и Новый Год мы будем встречать дома. Постарайся слушаться, Уса, да? Пойдемте…
Затихшая и поникшая Усаги безропотно позволила посадить себя в машину. Благодаря нескольким «звоночкам» зав. отделением – девушку готовы были принять «прямо сейчас», поэтому семейство направлялось прямиком к «особой» клинике. Всю дорогу Икуко крепко держала дочь за руку, сидя с ней рядом. Можно было подумать, что Уса готовилась сигануть прямо в окно, ибо все двери были предупредительно заблокированы Кенджи. Блондинка же абстрагировалась ото всего и, откинув голову на мягкий подголовник, невидящим взором скользила по проплывающим мимо пейзажам, притрушенным вчерашним снегом. За внешней отрешенностью шла бурная работа мысли. Перед лицом такой опасности, как возможность застрять в «психушке» надолго – апатия и морок временно отступили. Следовало во что бы то ни стало попасть в новогоднюю ночь в назначенное место и завершить Ритуал. Иначе – все зря. Иначе – скоро от энергетического истощения и иррациональной тоски погибнет не только она, но и Сейя. И они не увидятся. Никогда не увидятся. Последний шанс будет упущен. Ритуал должен быть завершен, а потому…
«Бежать сейчас крайне глупо… До Новогодней Ночи три недели. Куда я пойду? К кому? Родители поставят на уши весь город. Меня найдут. Как пить дать, найдут. У меня ни денег, ни документов. Я крайне слаба. Это не выход. Не выход. Глупо. Мне нужно продержаться три этих недели. Продержаться безупречно, не вызывая подозрений. Просто отсидеться. Выждать. Остается надеяться, что слова отца станут пророческими и меня правда выпишут до Нового Года. Сбежать из дома будет проще. Гораздо проще. Выполнимее. Но, я уверена, меня снова станут пичкать кучей всяких пилюль. Я боюсь от них превратиться совсем в овощ. Я боюсь стать марионеткой. Боюсь забыть, почему я шла на все это. О своей конечной цели. И, самое главное – забыть детали окончания Ритуала. Да что там – забыть о САМОМ Ритуале. О голосе в голове… Не хватало еще, чтобы и об этом стало известно. Тогда мне конец. Нам. Значит, нужно быть послушной девочкой. Выполнять все, проходить все обследования, вовремя принимать мерзкие пилюли… По другому – никак. Но, мне нужно что-то… Что-то, что не даст мне забыть… Что-то, что…»
