Серафим грела лицо под утренним солнцем. Судя по разложенным перед ней вещам, она проводила осмотр того, что привёз вчера ведьмак. Марек зевнул, давая понять о своем присутствии, и рыцарь открыла глаза. Похлопала по заросшей вьюнком плитке рядом с собой. Ведьмак присел. По другую сторону от Серафим лежал на бортике фонтана её дневник с ковром свежих записей, две трубки: уродливая ведьмачья и резная офирская.

Серафим набила их обе и протянула офирскую Мареку. Он принял последнюю возможность из неё затянуться. Яр не особо понимал курение, но было в этой трубке и в том, как протягивает её Серафим что-то притягательное. Шелестнули спички, рыцарь затянулась из деревянной поделки, вручила Мареку коробок. Они посидели бесцельно, выдыхая душный пар табака, конопли и бадьяна. Серафим с переменным успехом пускала изо рта дымные колечки. Меняться трубками не спешила.

«Всё закончилось?», — выползла записка перед ведьмаком.

— А есть сомнения?

У Марека сомнений не было. Но ему уже доводилось проваливать заказы, когда он думал, что знает лучше простого люда.

«Во мне ничего не изменилось.»

— А что должно было? Ты никогда не говорила, — зевок, — что чувствуешь.

«Ты и не спрашивал», — Захотелось написать Серафим. Хотя это ведьмаку не помогло бы, ведь спрашивал сотню раз Гуарин, а ответа так и не получил.

«Тяжесть.»

Марек приложил ведьмачий медальон к плечу Серафим. Тот не дрогнул.

— Это место чисто, — пожал плечами Марек, — и ты чиста.

«Горисвет сказал то же самое вчера.»

— Думаю, дело в твоей голове.

Серафим отвернулась. Марек вытряхнул нагар и протянул ей трубку. Рыцарь отвела его ладонь обратно.

— Отдаёшь мне?

Серафим кивнула. Покрутила поделку Марека в пальцах.

— Из неё разве удобно курить?

В своих способностях резьбы по дереву он не без основания сомневался.

«Мне всё равно. Главное, что приятно, это же подарок.»

Серафим подкинула деревяшку и словила чашей вниз. На плоском донышке был выцарапан символ. Серафим постучала по нему ногтем и глянула на Марека.

— Руна Мир, — ответил на её вопрос ведьмак. — Считай, защита.

Серафим погладила её пальцами.

— Но ты не думай, что она работает. Я не мастер рун.

«Зачем тебе столько фисштеха?»

— Продам, — Марек нисколько не смутился вопросу. — Со мной его оставлять нельзя.

«Только не говори Гуре.»

Ведьмак улыбнулся.

В доме заскрипели половицы, затем заскрипел, потягиваясь, Гуарин.

— О, — раздалось через несколько минут, — доброе уутро.

Он подошёл и начал разминаться. Маленькая лисица с человеческими глазами следовала за ним и села неподалеку.

— Как прошёл ваш вечер, в’едьмак? Наш замечаательно. Мы собрались было прощ’аться с Горисветом, но что-то не пол’училось. А ещё, мне дали посидеть на волшебном кр’есле…

Ведьмак припомнил, как болела его голова вчерашним вечером. Обвинил в этом, конечно, чары иллюзии, а не перегрузку знаками или четверть дорожки фисштеха.

— Кресло как кресло?

— Именно! Даже в голове не уклаадывается, что оно из в’оздуха!

— Оно не совсем из воздуха, — раздался знакомый голос, только сиплый. Лиса синхронно ему открывала пасть. — Это — проекция реально существующего кресла в назначенную точку пространства.

— Колдовст’во! — восторженно прокомментировал рыцарь.

Он, казалось, нисколько не удивился говорящему устами лисы Горисвету. Зверёк подошел к ведьмаку и сел у его ног.

— Я хотел попрощаться, прежде, чем вернуться к себе, но вы вчера не дали мне такой возможности. А я слишком люблю спать в своей кровати и в своём доме.

Марек пожал плечами.

— Через лису тоже пойдет.

— Вот и я так подумал.

Где-то за сотни миль от них Горисвет, видимо, захихикал, но лиса не смогла передать этого, давясь воздухом.

— Спасибо за одолженное лицо. Мне понравилось.

— Конечно. Честно говоря, давно я сам так не баловался. Ваш пример даже меня вдохновил.

Лиса мотнула головой, и Мареку померещилось на её морде мечтательное выражение.

— А вам всем спасибо, — лисичка обошла себя кругом, заглянув каждому человеку в глаза, — за вчерашнее, — она замялась. — Мне кажется, мир стал чуточку… спокойней.

«Или ты стал», — подумал Марек.

— Прощайте, друзья, — пробормотала лиса пространно, — хотя, думаю… можете заглянуть ко мне как-нибудь. Да, обязательно заглядывайте.

Никто из «друзей» не представлял, как они могли бы повторить путь до дома Горисвета без поводыря, но рыцари кивнули. Серафим пожала лисе лапку.

— Всего дооброго, уважаемый Горисвет.

Зверёк мотнул головой, моргнул, и исчезло с его мордочки осознанное выражение. Лисица выдернула из руки человека лапу, отпрыгнула и понеслась прочь. Юркнула между прутьями дряхлой калитки в заросли крапивы.

Гуарин продолжил зарядку, Серафим вернулась лицом к солнцу, а Марек к размышлениям. Заметив Небо, наполовину одетую в броню, Гуарин обратился к ведьмаку.

— Марек, уважаемый. А моих с Туфо п’аанцирей вы вчера не нашли?

Про броню Туфо ведьмак вообще забыл.

— Только щит нашёл. Думаю, доспехи уже кто-то носит. Или переплавили.

Гуарин жалобно вздохнул, представив, как растекаются в печи полосы его кирасы.

Троица собралась. Амуниция Дху не подходила для Небо, поэтому одета кобыла была только частично. Зато увешана элементами доспехов, будто ведьмачья лошадь трофеями. Дневники Карины Серафим забрала, а в своём составила список всего, за чем пришлёт в имение фон д’Амеди носильщиков. В основном, это были картины. Что-то грустное виделось рыцарю в том, как тлеют они в брошенном доме, когда семья их, может уже совсем и не знакомая, живёт и процветает. Серафим хотела расположить семейный портрет из гостиной в своей собственной комнате. На втором этаже маленького домика в имении тётушек. Небольшое в сенях над лестницей, это полотно заняло бы всю стену комнаты Серафим. Было что-то трепетное и в том, чтобы незнакомые люди висели картиной на её стене.

Мареку было с рыцарями по пути: он шёл в Дол Блатанна, чтобы сдать заказчикам части убитого монстра, всё это время катающиеся на боках Хмель. Рыцари и правда заплатили ведьмаку щедро, несмотря на все убытки, что понесли от этого союза. По мнению Марека, для заказа он ничего толком не сделал, но это мало его волновало. По расчётам, средств на зимовку, частично не в золоте, хватало. Каэр Морхен, правда, уже не светил, — группа шла в другом направлении.

Ведьмак отстал от рыцарей на пол дня, когда те переходили реку Понтар. Они решили не идти той же переправой, что двигались на Каэдвен — направились выше по течению. Благо, ведьмака с его нежеланием проходить загруженные мосты рядом не было.

Марек воссоединился с ними на стоянке и невероятно торжественный подброс монетки, первый за долгое время, пропустил. Ведьмак принёс «к столу» толстого тетерева, сказал, что нашел рыцарей по запаху. Аромат и правда стоял яркий: Серафим опять готовила свои заморские пряные яства в ведьмачьей посуде, сверяясь с синей книжечкой. Этим был несказанно поднят и без того не низкий дух рыцарей и, неожиданно для него самого, Марека. Однако во время трапезы вернулось всё на места: дух ведьмака нашел на камень — есть нечеловечески острую стряпню ему всё ещё было тяжело.

Перед развилкой на Долину Цветов Гуарин было решил прощаться, но Марек его остановил.

— Я подумал. Наверное, отправлюсь в Туссент.

Гуарин оживился. Он был готов заладить о том, какой славный край этот его Туссент, но ведьмак снова отделился от рыцарей и нагнал только на следующий день. Заметно облегчив Хмель ношу на останки чудовища, при этом утяжелив её парой бочонков краснолюдского спирта.

Марек то опережал рыцарей, то отставал, но всегда нагонял, не важно, сколько между ними оказывалось пути. Делал он порой совсем уж загадочные крюки, возвращаясь традиционно в хорошем расположении или даже с мелкой добычей. Серафим поймала себя на мысли, что он напоминает муху, жужжащую где-то на периферии, изредка демонстративно садящуюся в зоне видимости.