Очень надеюсь, что мой текст отвлечет вас от забот любого толка.

Спасибо, что вы со мной. До конца осталась одна глава и эпилог, которые выйдут одновременно, так что совсем скоро “История Беллы” сложится до самого конца.

До скорого, дорогие читатели. Из-за всех сил буду стараться не тянуть.

========== Глава 32 ==========

Блестели на темно-черничном небе вместе со звездами, в дымке пыли и полупрозрачных звезд громкие вспышки. Это были заклинания, вздохи смерти, которые сметали все на своем пути — жившее и не оживавшее.

Вмешивались в священные дела смерти люди, крошечные цветные точки среди темных развалин замка Хогвартс, которые они же сами создали — героизмом, злостью, жаждой мести или смелостью. Ночь не спешила запахивать свой темный плащ, показывая спрятавшийся за ним день — светлый, но совсем не безмятежный.

Дезориентировавшись в пространстве окончательно, Беллатриса рысью мчалась как с шорами на глазах в неизвестном направлении, которое она определяла лишь интуицией.

-Круцио! Авада Кедавра… горите в аду, жалкие полукровки!

Скатывались кувырком по разломанной лестнице трупы и обломки камней, водопадом лилась кровь с мертвецов. Впереди Беллатриса видела лишь смутные, округленные очертания коридора, похожие на разбавленные, пролитые по бумаге краски.

-Римус! Римус! — Прорвал ее оглохший мозг вопль, похожий на истеричные помехи радиоприемника — это кричала крошечная тень, размахивая руками.

В момент размазанные черты в глазах Беллы приобрели яркость, жизненность и полноту. Она выпала из состояния прострации, в мир реальности, какой для нее была жажда смертельной мести и покорности Темному Лорду.

-Тонкс! — прорычала она, узнав жертву по ярким волосам.

Она видела в четкости каждую трещину на полу, по которому бежала, улавливала все запахи и сильнее всего усиливавшийся гниющий запах трупов.

-РИМУС! ПРОТЕГО!

Нимфадора, не зная о преследовании, упала рядом с мужем, защищая его павшего на колени от заклинания. Это был Римус Люпин — тот самый оборотень, о котором с насмешкой еще осенью ей поведал Волан-де-Морт.

На площадке неизвестно какого этажа, перед пролетом одной из сотен лестниц сражались темноволосый Пожиратель Долохов и член Ордена Римус Люпин. Тонкс поспела вовремя — оглушающее заклятие, летевшее в ее супруга, врезалось в щит отлетело в прозрачное стекло окна, от которого ели успел отскочить яростный Долохов.

-Ах ты, мразь! — рыкнула Беллатриса, встретившись взглядом с племянницей.

Взмахнув своей палочкой и приблизившись к сражавшимся, она кубарем откатила Тонкс от супруга. Та не успела среагировать, но зацепилась за перила и не рухнула в пропасть. Долохов обернулся, даже забыв, что во время битвы нельзя этого делать.

Треск. Шум. Грохот падения. Белла споткнулась от посланного исподтишка заклинания Тонкс и вскрикнула.

-Мерзкая девчонка! Умри, позор рода, гниль из чрева моей глупой сестрицы! Авада Кедавра!

-Нимфадора! Остолбеней! — вскричал Люпин.

Над головой Беллы пролетел косой луч, который мог поразить насмерть одну из прядей ее волос, но промахнулся. Указав на нее своей палочкой, Римус поступил весьма опрометчиво.

А Долохов и без всяких слов понял, что нужно вступить в битву.

-Авада Кедавра!

-Остолбеней!

-АВАДА КЕДАВРА!

Одновременно эти два возгласа раздались из уст двух Пожирателей Смерти — Беллатрисы и Долохова. Один из них попал в Римуса Люпина. Вздрогнув, он перегнулся через перила лестничного пролета и рухнул бездыханно вниз, на два этажа.

-Римус! РИМУС!

Тонкс бросилась вниз по ступеням, покидая поле битвы без оглядки. Волосы на ее голове поседели, а лицо покрылось жуткими морщинами, горе сделало ее старухой, ужасной уродиной, ощущавшей сильнее всего самое возвышенное и вечное чувство в момент утраты.

Беллатриса и следом за ней Долохов помчались за Тонкс. Кашляя из-за пыли, Белла орала вдогонку заклятия.

-Авада Кедавра! Авада Кедавра! АВАДА КЕДАВРА!

Какая-то странная сила заставляла Беллу промахиваться, скорбь словно оберегала девушку. Через каждый шаг она слала заклинание, проклиная и себя и жертву, захлебываясь слюной в своем иссохшем рту. Долохова встретила другая битва и он влился в нее, а Белла, даже не замечая ее разрушений, стрелой миновала следующий лестничный пролет.

-Авада Кедавра! АВАДА КЕДАВРА, осквернительница крови и мразь! Авада Кедавра!

И тут Тонкс замерла, глаза выкатились, словно разорвавшись в глазнице. Наконец, зеленый луч, ловко преодолевая препятствие, врезался в жертву. Она упала и ее сердце, в отличие от сердца Беллы, остановилось навсегда.

Тонкс упала на колени на предпоследней ступеньке перед площадкой, где лежал ее муж Римус — в пыли, под кусками камня, с переломанными мертвыми костями. Хрустнув, мертвое тело Нимфадоры Тонкс повалилось с лестницы лицом к верху. Из глаз ее не вытекло ни одной слезы жалости к себе, а скорбь по Люпину еще не успела повергнуть веру в то, что он еще жив. Она не успела ни убедится в обратном, ни принять правду.

Но теперь уж супругов ничто не разлучит.

Беллатриса издала победный клич, пнув носком сапога мертвую Нимфадору Тонкс. До нее даже не дошло, что она собственноручно прикончила свою же племянницу, дочь ее сестры Андромеды.

У нее не было никакой сестры, твердо решила она про себя. Не было. Ни одной, ни второй.

-Да прокляни вас Мерлин! — рявкнула она, еще пнув мертвое тело с удвоенной силой.

Вздохнув полной грудью, Беллатриса направилась обратно по лестнице, к шуму, частью которого стал Антонин Долохов.

Она ввалилась в помещение со стенами, в которых были пробиты расщелины боевой магией. Заклинанием какого-то колдуна отбросило почти в самую пробоину, но ему повезло зацепится ногой и спастись. Вскинув палочку над своей головой, Беллатриса хотела было завершить работу, начатую своим сторонником, как тут из стен, из каждой трещинки раздался могучий и грозный голос.

— Вы храбро сражались, — человек, которого Белла чуть не скинула вниз замер от страха и осторожно пополз подальше от злополучной стены. — Лорд Волан-де-Морт умеет ценить мужество. Однако вы понесли тяжелые потери. Если вы будете и дальше сопротивляться мне, вы все погибнете один за другим. Я этого не хочу. Каждая пролитая капля волшебной крови — утрата и расточительство. Лорд Волан-де-Морт милостив. Я приказываю своим войскам немедленно отступить. Я даю вам час. Достойно проститесь с вашими мертвецами. Окажите помощь вашим раненым.

А теперь я обращаюсь прямо к тебе, Гарри Поттер. Ты позволил друзьям умирать за тебя, вместо того чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Весь этот час я буду ждать тебя в Запретном лесу. Если по истечении часа ты не явишься ко мне и не отдашься в мои руки, битва начнется снова. На этот раз я сам выйду в бой, Гарри Поттер, и отыщу тебя, и накажу всех до единого — мужчин, женщин и детей, — кто помогал тебе скрываться от меня. Итак, один час.

Краем глаза Беллатриса увидела, как Долохов и два человека, с которыми он сражался одновременно опустили свои палочки и развернулись на каблуках в сторону лестницы. Враги — бегом, а Долохов спешным, но все же спокойным шагом. Белла бросилась вон быстрее врагов, быстрее тени, быстрее ветра. Немного поплутав в запутанных коридорах, она наконец дошла до какой-то маленькой, кривобокой лестницы, которая привела ее к двери, ведущей к выходу.

От потухших вспышек боя на улице стало уморительно и смертельно спокойно. Белла словно ощущала текущую по ее жилам безжизненность и собственную обреченность, что-то очень темное, беспросветное.

Верхушки деревьев запретного леса сливались с небом, создавая ощущение какой-то жуткой бесконечности и замкнутости одновременно. Едва белели на траве лишь трупы покойных, поверженных в битве колдунов, никто, видимо, не решался к ним приблизиться, покуда враги не уйдут за ветви страшного леса.

Белла знала, что ее темную фигуру все равно никто не видит и спокойно шла вперед. Удивительно — она никогда не ходила в запретный лес и у нее даже не было никогда мыслей туда пойти. Словно упущенная возможность постучалась в окно ее жизни. Однажды у нее был шанс воплотить навязанное извне любопытство. Однако ей совсем не хотелось, как и сейчас… тогда было поздно. А утро в тот день начиналось слишком рано.