-Проснись ты уже!

Вокруг нее столпились однокурсницы, смотревшее на нее с сильным изумлением. Беллатриса привстала на кровати, тупо смотря впереди себя, толком не понимая ситуации.

-Что-то произошло? – спросила она, прикрывая ладонью рот.

-А мы думали ты и не проснешься! – воскликнула одна из девушек, сложив руки на груди. – Хотели звать декана и вести тебя в больничное крыло!

-Ты опоздала на урок трансфигурации, Беллатриса! – прибавила другая. - Профессор в ярости. Советую тебе не попадаться ей на глаза сегодня. Ты же ее знаешь.

Так же резко, как и появившись, девушки однокашницы, исчезли из спальни, захлопнув за собой дверь. Беллатриса ужаснулась. Чуть не упала обратно на постель, но нашла в себе силы выпрямится и свесить ноги с постели.

На полу у кровати лежали ее помятые учебники, не выполненные домашние задания и сломанные перья. В окно она посмотреть не могла, оттого что окон в их Слизеринской части замка попросту не было. Но шум в гостиной не услышать было невозможно. От этого гула она еще больше отчаялась.

Хогвартс и его обитатели уже проснулись и сходили на все уроки и, вероятно, пообедали. Получили свои домашние задания и сейчас либо выполняют их, либо общаются со своими друзьями, отдыхают, прогуливаются возле замка.

А она стоит посреди спальни, в полной растерянности, в помятой мантии, с невыполненным домашним заданием, застряв мысленно и прошлом, и в настоящем, и в будущем, зная, что куда она не посмотрит, все будет плохо.

Решительно опустившись на колени перед школьной сумкой, Беллатриса извлекла оттуда все. И начала делать домашнее задание, на тот день, который она потеряла, не отвлекаясь на мысли о том, что и почему сложилось с ней так, как есть.

Усердной ученицей она никогда не была, но постараться, в случае необходимости, имела все способности. Особенно это выручало все прошедшее лето, когда ее матушке вдруг взбрело ее вместе с бывшей первокурсницей Нарциссой гонять по пройденной за год школьной программе. И зная, что наутро ее ждет нагоняй, если Друэлла обнаружит какой-то пробел в ее знаниях Беллатриса способна была выучить все тайком за ночь. У нее была спасительно блестящая память.

Закончила она только к ночи, когда ее однокашницы вернулись в комнату, чтобы беззаботно лечь спать. Перед сном, в темноте они традиционно не общались между собой. Белла уснула, но прежде долго ворочалась, со стыдом вспоминая сегодняшний день.

-Будете месяц исполнять в наказание всю ту работу, которую я вам скажу, мисс Блэк. Я не позволю столь нагло прогуливать мои уроки.

Макгонаглл она никогда не любила, и сознаться в причинах пропуска занятия Белла не могла. Конечно, она бы вряд ли с кем из учителей этим с честностью поделилась, но остальным этого и не требовалось. Пожурив ее за опоздание, сняв с факультета пару очков каждый (таким образом, набрав приличное количество в минус), те оставили ее в покое.

Профессор Макгонаглл же сделала самое худшее, что можно только придумать - написала письмо ее матушке Друэлле. О том, что профессор к ее отработкам добавила еще и это послание, Беллатриса узнала случайно. И вовсе не из слов декана Грифиндора.

Это произошло на следующее утро, когда разносили почту. Седые, осенние облака, наполненные тяжелой влагой, готовой обрушится в одно мгновение дождем, плыли и по потолку обеденного зала. Совы кружили над головами учеников и швыряли им письма, посылки и подарки. И спешно улетали.

Одно из писем свалилось в тарелку Беллатрисы, которую та только наполнила тягучей кашей. Сова, взмахнув крыльями, взмыла вверх и исчезла, как и принесенное той письмо.

-Беллатриса, тебе письмо! – раздался детский и такой же довольный, как и гул в помещении голос. - Давай посмотрим, что тебе пишут!

Необходимо всегда быть внимательным и сидеть как на иголках каждую секунду, чтобы знать, что произойдет в следующее мгновение. Именно в этой очередной, прописной истине в который раз убедилась Белла обернувшись и увидев свое послание у Нарциссы.

-Отдай сейчас же! - завопила она, хватая сестру за руки.

-Дай посмотреть! – Возразила притворно спокойным голоском Цисси, вырываясь, убирая руки под стол. - Я все-таки твоя сестра!

Рванув рукав мантии сестры Белла, однако, не добилась того, чтобы письмо упало ей в руки. Цисси оказалась хитрее, запихав пергамент в школьную сумку. Пока они сражались, на них смотрел весь стол факультета, почти все ученики Хогвартса, и, кажется, даже, преподаватели, краем глаза. Нарцисса весело и задорно хохотала, а Беллатриса колотила ее со всей серьезностью и злостью по рукам, та отпихивалась, сжимая меж ног сумку. Тут Беллу насторожило, что из нее повалил тонким столбом дым.

-Отдай сейчас же! – Рявкнула Беллатриса и, отпихнув сестру от себя вырвала ее рюкзак.

Но не успела Беллатриса вытащить оттуда пергамент, как тут же он, самопроизвольно, вылетел из сумки, упав на пол между столом Слизерина и Грифиндора. И взорвалось. Беллатриса и Нарцисса замерли.

Все присутствующие обернулись не на письмо, а на Беллу. Будто бы магическим образом все узнав: послание принадлежит ей.

-Беллатриса Друэлла Блэк!

Резкий взрыв хохота разразил большой зал. Но Белла слышала не его, не его, а этот ужасный, громкий голос, который с полным омерзением произносил ее имя - голос ее матери, заставивший всех смеяться, а ее побледнеть от стыда.

-В очередной раз ты опозорила меня своим поведением! В очередной раз!

Кажется даже стены тряслись от смеха, удивления и веселья. Насколько изумителен тот факт, что издевательство может насмешить других людей! Настолько же удивителен, как и что люди еще умеют смеяться над смертью.

-Как ты можешь настолько равнодушной быть к тому, что тебе дала судьба?! Если я еще хоть раз узнаю о том, что ты смеешь так поступать…

Беллатриса была уверена, что эта тирада, пробивающаяся сквозь раскаты смеха будет вечной. Смеялись почти все. Взгляды и насмешки приковывали ее к месту словно раскаленными цепями – ее сжимало в комок. Но вдруг, какая-то сила распрямила ее ноги в стоячее положение, заставила схватить позорное письмо, умчаться, покинуть всех, пробегая сквозь глухую толпу, оглохшую ко всему кроме своих себя.

Колокол пробил о начале первого урока, но Белла мчалась мимо лестницы где столпились ее одноклассники. Письмо вопило с каждым шагом все громче и чем дальше она уходила в мрачные коридоры замка, тем более злобные слова слышались оттуда. Будто бы оно знало, что Белла осталась наедине, и больше соблюдать этические нормы ни к чему…

-Мерзкая! Отвратительная девчонка! Гадкая тварь! Мерзкая тварь, я проклинаю тебя!

На одном из самых верхних этажей она остановилась, мокрая от пота. Письмо взорвалось, превратилось в горсти пепла, но голос матери, хриплый и агрессивный еще эхом отражался от стен. Сознание Беллы повторяло его сотни и даже тысячи раз…

Она проскользнула в дверь туалета, и даже не заперев его, бросилась к раковине смывать с лица яростно и неутолимо лившиеся соленые слезы. Вздрагивая, шепча, сама себе только лишь одно:

-За что? За что…

И не звучало в ее словах ни капли изумления. Она понимала, отчего мать так поступает с ней. Но отчего ту грызла ненависть, как только та вспоминала ее имя никогда не могла уяснить. Никогда не могла. И этот, пусть и редкий лик позора напоминал ей с двойной угнетающей силой неисправимую сущность Друэллы Блэк.

Каждый смешок, который был ей услышан, каждый взгляд, выражал ненависть ее матери. Каждый шорох мантии по каменному полу, по которому шагали все грязнокровки и полукровки рисовали единственный страшащий ее образ. И они с не меньшей злостью смеялись над ее провинностью.

-Ненавижу! Проклятие, ненавижу вас всех!

Из ее палочки вылетел косой луч, врезавшийся в покосившуюся раковину. Вода из крана вырвалась, заливая пол. Перед ее глазами плясали картины смеющихся над ней грязнокровок, ничтожеств, полнейших ничтожеств, высмеивавших ее так же, как родная мать.