Она вспомнила о своих двух вариантах дальнейшей жизни, дарованных Министерством Магии. Один — спасительное равнодушие к тюремным невзгодам, полнейшие забытие, потеря всякой надежды. А другой — гнусное предательство своих идеалов. Взамен ее душа будет жить, и умирать вместе с телом, получив шанс на вечную жизнь. Тело умрет, сгниет под слоем твердой почвы, а душа останется, будет скитаться и мучится веками, … наверное, она только этого и заслуживает…

Какая жизнь в этом мире ей дороже?

Ее лицо, наконец, накрыли черным, вонючим мешком, и Белла тогда поняла, зачем они это делают. Их крайне забавляло, как по цепи ходит слепая преступница. Они прятали ее глаза под тканью только для того, чтобы она не смогла запомнить возможный путь к свободе, потому как они прекрасно знали, что только зрение сможет ей в этом помочь. Глупо и наивно. Ведь она помнила схемы тюрьмы. И это нисколько ее не выручало. Не облегчало душевный камень. И не уверяло в том, что Темный Лорд вернется за ней.

Сверху послышался гул моря, там гулял очередной шторм, от которого Беллатриса в ужасе споткнулась, представив себе, как в этот раз она действительно задохнется… и умрет и душой, и телом. Как бы она не боялась потерять что-то из этого, больше всего она боялась лишиться всего что у нее осталось… всего того, что ее заставила жизнь иметь.

Чем выше они взбирались, тем яростнее взвывало море и ветер, тем громче она про себя испуганно изумлялась. Дементор вел ее вперед, и она не слышала ничего кроме своих беспокойных мыслей. Страшная тишина внушала ей страх одиночества в этой жуткой крепости. По пути, за решетками она не слышала ни одной живой души, ни единого существа, в чьей груди могло биться человеческое сердца.

Когда ей оставалась последняя ступенька лестницы, она замерла на месте, прежде чем в усталости упасть на пол, тяжело дыша. Ей казалось, что она уже несколько часов плелась наверх, ее усталые ноги немели. Так вышло, что она разбила себе ладони и беспомощно заскулила от боли, немощности, собственной безумной усталости. В черном мешке отчаянно не хватало воздуха, она уже хотела разгрызть мешковину, чтобы просто не умереть, как тут ее властно потащили вперед. И судя по мощному порыву ветра, они выбрались на поверхность. Моросило, и Белла губами обсасывала мокрый свой мешок, чтобы не умереть от жажды.

Пока они шли, она вспоминала тех, кого она сегодня видела, вспоминала магию, что пронзила ее тело. Фотографическую вспышку, которая дала ей небольшую надежду.

Один из ее страхов заплутал где-то внутри нее и пропал, потому что отдаленно ей послышались речи заключенных. Они судачили сами с собой или с соседями, о чем угодно, кроме нее, видимо, аура дементоров отвлекала их от всяких проходящих мимо людей. Они думали только о себе, измученными взглядами провожая ее до самого верхнего этажа.

Дементор закрыл за ней решетку и уплыл в темноту противоположной за ее камерой стены. Беллатриса страшась, смотрела в ту стену, у которой стоял охранявший ее Дементор и долго в ужасе не могла пошевелиться. Мешка на ее голове больше не было, единственный в тюрьме головной убор Дементор унес собой.

-Уйди, уйди… — шептала она, смотря на Дементора.

Разумеется, он не уплывал от ее камеры, потому что она больше всего на свете желала остаться одна, и, конечно же, он понимал это лучше, чем кто-то другой.

-Пошел вон! — неуверенно, но грозно прошипела Белла, смотря на Дементора, собрав в себе все крохи моральных сил.

Дементор тут ее послушал, поразившись, видимо, силе ее духа. Исчезнув лишь на миг, вернувшись назад, он отомстил. Дементор больше не стоял в темноте, он теперь вздумал парить вдоль ее решетки, туда-сюда, туда-сюда, как маятник…

-Пошел вон! — грозно прокричала она, двигаясь глубже в свою темную камеру. — Уйди!

Темная фигура вовсе не обращала на нее своего внимания, продолжая с наслаждением фланировать вдоль прутьев, постукивая по ним трупными пальцами.

«Темный Лорд пал! Темный Лорд пал! Темный Лорд пал!» — плача, подпевал ее внутренний голос ритмичному бренчанию решетки.

-Пошел вон! — визжала она. — Пошел вон! Уйди! Оставь меня!

Дементор оставался глух, а ее внутренний голос выл, как приведение одну и ту же фразу:

Он умер! Он пал! Темный Лорд пал!

Вздыхая, она закрыла веки и опустилась на колени, не в силах сопротивляться довлеющему над ней духу.

-Пошел вон! — рыдая, умоляла она Дементора. — Уйди! Уйди!

Все тоже равнодушие, которое растворялось со злостью в темном плаще Дементора, глядело на нее из-за решетки. Беллатриса в этот момент яростно поняла, почему ее супруг душил пальцы. Он хотел изничтожить себя. Ведь источник всех ее страданий была она сама. Именно ее мысли цитировали речи Долгопупсов и всех тех предателей из поместья Малфоев. Эта она привлекала Дементора и будет привлекать до тех пор, пока последний вздох не вырвется из ее тела.

-Пожалуйста, … оставь меня…

Молния осветила камеру косой линией, будто разделившей ее зрительно по диагонали.

-Пожалуйста, оставь меня… оставь нас…

В своем сознании она видела темную фигуру, которая угрожала ей тем, чего она больше всего боялась, тем, во что она отказывалась верить. Яростно махая руками, не закованными в цепи, она кричала и не в силах остановить поток слёз ползла за фигурой, лобызала ее ступни, молясь. Она вела Беллу туда, в мир, где-то, во что она отказывалась верить было правдой. Мучительным сном. Вырваться из него у Беллы не было сил, и она падала в его глубины, летела через тот коридор, который вел ее в зал суда, и мельком прослушав свой приговор в зале суда, в одну секунду оказалась в камере, в которой и была заточена.

Ей снилось, что оконная решетка исчезла, сквозь нее лился лишь жемчужный лунный свет, какой может быть только за пределами тюрьмы. Щурясь, Беллатриса очень долго вглядывалась в сияние лунного диска, в подмигивающие ей с небес тусклые звезды.

Она спокойно поднялась с колен и прошлась по камере, которая вдруг оказалась куда просторнее, чем обычно. За ней не ползли цепи, а в кривом полу не разлита была тухлая водица. С ликованием она приметила, что Дементор ушел, отчего вдруг ей стало легко-легко. Она была наряжена не свое драное, тюремное платье, а чудесно расшитое, жемчужного цвета. То самое, что было на ней в день ее свадьбы с Родольфусом. Ее мечта исполнилась. Нащупав на голове волосы Белла счастливо вздохнула, даже несмотря на то, что они были украшены засохшим свадебным венком, а на глаза свисала фата, которую она, впрочем, легким движением руки сбросила с лица.

Этот неловкий жест вернул все в настоящий вид. Окно вновь закрылось решеткой, град застучал по дырявой крыше крепости, заливая камеры мерзнущих заключенных. Волосы исчезли с головы Беллатрисы, как и свадебное платье с ее слишком худощавой для него фигуры.

Зато в ее сжатой ладони появилось именно то, что в самом деле могло бы спасти ей жизнь.

-Алохомора! — ошалело произнесла Беллатриса, взмахнув палочкой, пока та не исчезла.

Но самое странное было то, что решетка ее камеры была широко распахнута и без всякой магии.

Беллатриса со страхом приблизилась к открытой решетке и выглянула за нее, прекрасно понимая, что в любой момент ее может поджидать опасность, но отчего-то Дементоры пропали, как и остальные преступники, вольный ветер гулял с дождем по пустым клеткам. Не слышалось ни шума лязгающих цепей, ни криков заключенных, ни их глухого иступленного шепота.

Она слышала лишь свое прерывистое дыхание, извергавшееся из ее покрытой ожогами груди. Вырвавшись из своей клетки Белла сделала несколько смелых шагов и бросилась куда глаза глядят.

В ней противоборствовали два страха: один из них страх быть пойманной и наказанной поцелуем Дементора. А второй еще хуже — мучиться всю жизнь, зная, что лишилась редкого шанса на спасение.

Шепчущее глупости сознание развернуло ее назад, в собственную клетку и заставило ее глупо мерить ту шагами, но тут произошло то, что она совсем не ожидала. Левая рука окоченела от боли и безжалостно разорвав рукав платья Белла увидела самый вожделенный на свете знак.