Когда ее камера, наконец, распахнулась, в полуоткрытую дверь сначала просунулся нос надзирателя, а затем он сам. Его лицо с крупными чертами напоминало морду кабана, при наличии густых, завитых как у Сальвадора Дали усов - это только усиливало подозрения. Глаза круглые как монеты со звериной злобой выкатились во взгляде колдунью. Он злобно прохрипел:
-К стене! Поднялась!
Лютый взгляд надзирателя, казалось бы, из-за силы злобности мог поднимать подозрительные предметы, уничтожать спасительные инструменты для побега. Хотя, как тут сбежишь? При погрузке на корабль у нее отобрали все, обыскали все карманы. Даже носовой платок, даже гребень для волос был изъят, не говоря уже о волшебной палочке. Однако Беллатриса послушно поднялась на ноги, прижавшись к стене. Цепи отхлестали ее по животу, будто что-то неладное заподозрив в ее движениях. Белла рыкнула от боли, рефлекторно сгибаясь пополам.
-Еще одна недовольная?! — закричал надзиратель, смотря с равнодушием на слабые попытки Беллы усмирить боль. — Как причинять боль — так это вы сильные! И как сбегать по дороге в тюрьму, так тоже! А как выдержать некоторые неудобства, — надсмотрщик с отвращением осмотрел пол заляпанный отходами организмами Беллы и сплюнул на пол, — так мы не можем, нам больно, нас тошнит. Но ничего, мадам, ваше последнее и невероятно изнурительное путешествие скоро закончится. — Его тон плавно перешел с злобного на язвительный. — Мы уже почти приплыли. Еще пара миль, не беспокойтесь. Надеюсь, ваш хозяин прописал вам отваги прожить на новом месте хоть недельку!
Надзиратель расхохотался как гиена и повернулся к выходу, взмахнув рукой. Его елейное почтение, удивительно, но не вывело Беллу из себя. В камере тут же появился Дементор, швырнув принесенный поднос прямо в центр рвотной массы. Цепи ослабли, и Беллатриса упала чуть ли не туда же, куда и подношение Дементора.
Хлеб и вода. Вот все на что она может надеется. Три раза в день они все получали только одну порцию и только такую. Скисший и засохший глотки жизни, который тут же извергались ее желудком из-за сильной качки. Но все же ей очень хотелось есть, до безумия желалось. Надеясь на то, что эта еда останется в ней и принесет ей хоть слабое насыщение, Белла кинулась к ней, без омерзения, облизала блюдце, языком пытаясь найти крошки, а в стакане воды — хоть каплю застоявшейся влаги. Не повезло. Посуда вскоре исчезла по волшебству. Белла облокотившись о стену, закрыла глаза, и ее безвольно закачало в такт волнам. Вдали ей показалось, что раздался крик морской птицы.
Беллатриса слабо надеялась, что прием пищи успокоит ее, избавит от дрожи, но ничего не изменилось. Ее тело, будто маятник реагировало на приближение конечной точки, и ей становилось все хуже. Словно их окруженное туманом судно медленно, но верно держало курс в раскрытую пасть страшного монстра.
Свеча в лампаде над головой тихонько содрогалась от морской волны. Обычно она ярко горела, но вдруг резко погасла и вновь магически разгорелась. Беллатриса вскричала от ужаса, зажав себе рот, забиваясь в угол своей корабельной клетки. Мгновение в темноте довело ее до исступления, а свет не избавил от мук. Ее крик глухим эхом раздался в ее голове, она уткнулась в колени и разрыдалась как напуганный ребенок.
-Что тут творится? — грозный голос надзирателя раздался чуть ли ни над ее ухом
Хрипло переводя дыхание, она не могла произнести ни слова и хоть как-то объяснить свое поведение тоже. Она даже сама себе не могла его истолковать. Впрочем, надзиратель, будучи изумительно тактичным, захлопнул ее решетку с таким грохотом, что ее проняло до мурашек.
Обычно свеча переставала гореть, когда за бортом наступала ночь и время для тихого пусть и прерывистого сна наступало, а из-за извечного тумана разгоралась по утру до самой ночи. Белла интуитивно знала, что время сна уже наступило, но свеча больше пугая не гасла.
-Глядите, уже крепость видна! — крикнул кто-то с палубы. — Ну наконец, скоро в обратный путь!
Торопливые шаги сверху по потолку разбудили колдунью от пустых мыслей. Корабль заспешил, сильнее закачался по бушевавшему морю. Беллатриса подошла к иллюминатору настолько близко, насколько позволяла цепь и взглянула по направлению движения корабля. Над морем висела лишь полупрозрачная дымка тумана, сгущавшаяся в дали в непроходимую стену. О какой крепости они говорят?
Изумленным взором она продолжала вглядываться в мрак до тех пор, пока особо сильный толчок не сбил ее с ног. Упав на колени перед оконцем, Белла почувствовала подступающую к горлу из желудка неприятную волну. Наклонив голову, она доползла до своей заветной стенки и прислонилась к ней, цепи заботливо сковали ее тело, не позволяя ей даже положить голову на собственное дрожащее плечо. Внизу живота усиленно сдавило и заныло, Беллатриса скованными руками пыталась дотянуться до лент собственного корсета, пытаясь ослабить его силу, но не смогла. Ее организм сдался, ее стошнило. Прикованная к стене в луже с собственной тошнотой — вот что теперь составляло ее окружение, и только от запаха ее рвало еще сильнее. Она даже не могла сесть удобнее или прилечь на пол, чтобы облегчить свои страдания. А последнее пристанище было все ближе, клубы тумана проползали через все щели в каюту, и она переставала видеть дальше собственного носа. Корочкой инея покрылись державшие ее цепи.
-Темный Лорд пал! Темный Лорд пал! Темный Лорд пал! — зашуршало нечто в ее голове. - Его больше нет… его больше нет — к призрачным словам Селвина присоединился еще и печальный внутренний голосок, а к ее физической агонии — жуткая колющая боль в сердце.
-Мама! Мама, спаси меня! Мама…
Где-то далеко кричал Барти Крауч-младший. Пробудился ото сна и одиноко выл, не зная, что никто не захочет помочь ему. Корабль замедлил свое движение и стал уже совсем плавно плыть, будто изящная венецианская гондола фланируя меж волн. И странное чувство, будто Беллу убаюкали закрыло ей веки.
Хрустел иней при каждом ее вздохе, вырывался пар. Ресницы и волосы покрылись тонкой корочкой, а Белла ощущала, что скоро выбьет себе все зубы, если не перестанет ими так же нервно стучать. Она слышала собственное напряженное дыхание, выдохи далеких соседей по трюму, шевеление Дементора, сосавшего из них потихоньку радость, с упоением, как ребенок сладкий леденец.
В мире их будущего заключения было множество звуков. Скрип балок, всплеск неугомонных волн, агрессивные вопли в колких беседах надзирателей между собой. Разумеется, они обсуждали их. Осужденных. Кого же еще тут обсуждать?
-Приготовьтесь к выходу! Мы прибыли!
Беллатриса рассеянно взглянула сквозь рассеявшийся туман на решетку. Цепи с тихим скрежетом ослабли, высвободив затекшие руки Беллы, но не успела она и оглядеться, как верткая магия прицепила ее к другой цепи. Общей, соединявшей всех заключенных на единый поводок. Ее соседом оказался Рабастан, она взглянула на него намеренно, он же на нее — случайно, и взор этот не мог быть подбадривающим. В строю Беллатриса оказалась последней, когда цепь грубо дернули, чтобы осужденные свернули за угол и стали взбираться по лестнице она даже не успела бросить последний взгляд на камеру, в которой вряд ли еще когда-нибудь окажется. Хотя в общем-то там ничего не изменилось, как не изменится после пребывания тысячи таких же наказанных, виновных или подставленных. Только разве что-то кому-то из них будет суждено вернуться домой на этом же судне и постараться затерять воспоминания об Азкабане как о страшном сне, а кому-то, таким как Беллатриса, нет смысла об этом даже рассуждать.
На палубе темнота лишала зрения, а ветер сносил с ног, под ногами хрустело так, будто они ступали по талому снегу. Сотни Дементоров и члены команды стояли в ряд. Моряки взмахами палочек создали сияющую стену из патронусов и, наверное, это было последнее красивое и светлое зрелище, которое Беллатрисе довелось бы видеть в своей жизни. Дементоры сторонились этого синеватого света протекторов, приближаясь кольцом к оставленным без защиты заключенным. Запах холода и гниловатой вечности от их рваных плащей заставлял ее содрогаться и вовсе не от мороза. Выбравшись из трюма в числе последних Белла несмело подняла глаза.
