Беллатриса открыла глаза и ощутила кислый запах еще сильнее. Он, смешавшись с ароматами тех зелий, что были в комнате, преобразился во что-то еще более неописуемо противное и мерзкое. По всей комнате стояли склянки и лежали странные коробочки, которых до этого отроду в ее спальне не было. Шторы были закрыты, и ей невероятно сильно хотелось распахнуть их со всей силой, и почувствовать радость.

Целитель говорил, что она лежит тут уже три дня. Видимо, с тех пор, как Снегг стал Пожирателем Смерти. Три дня прошло с той поры, как Темный Лорд сообщил всем о том, что его могущество находится под угрозой.

Нескончаемое число месяцев с той поры, как вина за сотворенное ей не уходила из ее сердца.

Она попыталась поменять позу на кровати, но ноги не слушались, будто одеревенели и перестали быть частью нее. Все тело онемело, сердце в груди ели билось, лишь чувство вины и слезы боли жили в ней с отчаянной силой. Она тяжело вздохнула и попыталась передвинуться на кровати, но у нее ничего не вышло. Отчего-то у нее болели десна и корни волос, от непривычных ощущений она щурилась, словно ей в глаза светили яркой лампой.

Целитель из больницы, кажется, его фамилия была Лори, в разговоре упомянул, что она не встанет из постели раньше, чем через месяц. Значит, целых четыре недели или тридцать дней она не будет иметь шанса, получить прощения у Милорда, не будет иметь возможности помочь вернуть ему, то могущество, которое находиться под угрозой. Ей было больно, что шанс вернуть личное расположение Темного Лорда был уже в прошлом, задание которое он ей дал, было тоже там. И не было способа ничего изменить.

Эти три дня в болезненной потере сознания прошли как пустые сны, серые, где далеко слышались разговоры и шум, а еще виднелся призрак страха. Теперь она, очнувшись, думала, что больше не будет хотеть спать, но это оказалось лишь иллюзией — глаза слипались и от этого, дикая ноющая боль в затылке резко усилилась. Беллатриса, ощутив слабый прилив сил в кончиках пальцев, прикоснулась к затылку, разрывая мелкие паутинки своих волос. В голове будто прорезали щель, кошмарная царапина от удара о край ванны оставила неизгладимый отпечаток.

В голову, в мгновение, пришла мысль, что это она наказана этой болью и страданием, за свои проступки. Наказана навечно, без права получить прошение.

Она не могла сидеть во тьме, ей хотелось открыть окно и выйти на свободу, и вдохнуть свежего воздуха, такого нежного и сильного, как та сила, которую она так боготворила. Мысли о свободе навеяли на нее сон, и она закрыла глаза в мучительном, неоднородном сне, наполовину состоявшем из звуков реальности.

Она опять слышала шаги, передвижение вещей, разговоры. Только на этот раз она знала, кто говорил: голоса мужа, эльфихи и целителя не внушали никаких эмоций. Она не знала, сколько так лежит в оцепенении, но она не хотела просыпаться, и возвращаться в мир живых эмоций и чувств, туда, где ей тяжело и хочется умереть в потоке слез. Ей лучше было тут — в мире пустом, почти как в обители мертвых. Потому что в мире живых умирать больно, страдания уничтожают, а тут она не чувствовала ничего.

Вдруг среди потока привычной речи она услышала какой-то новый, возбужденный голос. Беллатриса отметила, как называли ее имя и это заставило ее выпасть из мира сновидений окончательно.

-Что произошло с Беллой, мистер Лори? — слышался обеспокоенный женский голос. — Что с моей сестрой?!

-Она скоро понравится, не переживайте. — Целитель был несдержанно эмоционален, не смотря на едва слышную речь. — Я не могу говорить об этом без согласия ее мужа. К тому же вы слишком громко кричите. Вы потревожите ее сон.

-Я не кричу! — Белла начала догадываться своим слабым сознанием, что где-то его уже слышала. — Когда скоро? Вот уже неделю она так лежит с закрытыми глазами!

Неделю? Как так?

Эта новость полностью выкинула ее из вялого состояния.

-Она очень сильно повредила голову, упав у себя в ванной! Если бы она не пребывала в полусне с помощью зелий, то она бы чувствовала очень сильную боль! Ей лучше пока побыть в таком состоянии. К тому же вы не знаете, насколько истощен ее организм!

Шепот целителя удивительным образом не срывался на громкую тираду в полный голос.

-Почему так вышло? Лечите Беллу! — Белла с облегчением поняла, что говорившей была ее младшая сестрица. — -Вы обязаны это сделать!

Шепот Нарциссы сорвался на визгливое всхлипывание, и она разревелась в полный голос, не смотря на категоричные протесты мистера Лори. Беллатриса ощутила, как из-под ее собственных закрытых глаз просится наружу соленая влага. Ее пустой мир перестал защищать ее от всяких эмоций и чувств.

-Цисси… — прохрипела она, открыв глаза.

Из ее горла вырвался тихий, хриплый шепот, которого было достаточно, чтобы сестра резко откликнулась на ее зов.

-Белла?! Белла!

Она будто впервые в жизни увидела Беллатрису. Ее небесно-голубые глаза, которые буквально секунду назад светились горем, озарились счастьем. Она подошла к ее кровати и обняла со всей силой сестринской любви, на которую Белла ответила взаимностью своими дрожащими руками.

-Белла, прости меня, дорогая, я не хотела, я не знаю что на меня нашло тогда, не стоило обвинять тебя.

-Да нет, я все-таки тебя оскорбила. — Виновато проговорила колдунья в ответ. Сухие губы поцеловали ее влажную от слез щеку. Белла лишь сдержанно похлопала сестру по плечу.

-Ох, Белла…

Они опять обнялись, и Беллатриса ощутила, как ее плечо намокло от слез сестры, почувствовала, как сама уже не понимала, что ревет ели сдерживая голос. Не знала она раньше, что ее сентиментальность может проявляться и в таких вещах.

Они разомкнули объятия и рассмеялись, совсем как дети. Белла неожиданно ощутила легкость и радость, почти такую же какую она ощущала давным-давно. Камень на ее душе стал немого легче.

-Ты сохранила эту фотографию?

Нарцисса взяла с тумбочки колдуньи фотографию их детства и улыбнулась, а две юные волшебницы с карточки, Цисси и Белла, начали, смеясь, пихать друг друга.

Белла, с трудом присев на кровати, увидела в своей комнате кроме Нарциссы и целителя еще Родольфуса, Рабастана и Люциуса. Последний держал на руках какой-то сверток. Почему-то она сконфузилась, думая что в комнате они с сестрой одни.

Она знала, что должна поздороваться, но язык одеревенел.

-Позвольте, раз уж миссис Лестрейндж проснулась, мне нужно провести осмотр.

Нарцисса, бросив последний взгляд на сестру, отошла к мужу. Беллатриса съежилась в кровати, но от этого низенький целитель не отказался от своих намерений начать обследование. Наклонив свой крючковатый нос над ее лицом, он попросил ее приподнять голову. Его пальцы проникли через шевелюру ведьмы и врач, ощупывая ушиб, что-то говорил вслух, и это синхронно записывалось в небольшой тетради.

-Что ж, вроде повреждение не сильное. С внешней стороны почти прошло…

Он присел на табуретку рядом с кроватью, и взял ее левую руку, намереваясь закатать рукав на ее ночной сорочке. Беллатриса инстинктивно вырвалась. Лицо покрылось багровым румянцем.

-Не беспокойся, Беллатриса, ему все известно. — Раздался спокойный голос из угла комнаты, где стоял Рабастан. Беллатриса, все еще чувствуя испуг, неуверенно протянула руку целителю.

Тот, действительно, ни капельки не смутился, когда увидел черную метку. Колдунья почувствовала, как оцепенение снова захватило ее тело. Красную змею, которая огибала череп — знак самого великого темного мага в мире рассекала посредине кошмарная рана, напоминавшая синяк и царапину в то же время. Целитель достал из своего медицинского сундука зеленую мазь и черную метку начало колоть иглами. Беллатриса чувствовала, как из ее охрипшего горла так и рвалось желание хорошенько выругаться, дабы эта боль, наконец, ушла. Покалывания на черной метке начали потихоньку стихать лишь спустя минут пять, покрывшись слабой сыпью. Целитель кивнул, непонятно чему, и улыбнулся Беллатрисе.

-Вы уже выглядите гораздо лучше, миссис Лестрейндж.