Литмир - Электронная Библиотека

Ещё не перестало биться сердце Государя, а между боярами уже произошла первая ссора. Брат Государя Андрей, Михаил Воронцов и Шигона попытались помешать исполнению последней воли Василия Иоанновича. Один из них, выражая мнение всех троих, стал убеждать присутствующих: «Князь Великий Владимир Киевский умер не в чернецах, однако сподобился праведного покоя. И иные Великие Князья не в чернецах преставились, а не с праведными ли обрели покой?»

Однако, митрополит при поддержке верного Государю боярина Михаила Юрьевича Захарьина настаивал на исполнении последней воли умирающего.

Летописец говорит: «И бысть промеж ими пря велика».

Государь подозвал митрополита и сказал ему: «Я поведал тебе, отец, всю свою тайну, что хочу быть чернецом; чего же мне так долежать? Сподоби меня облечься в монашеский чин, постриги меня».

Митрополит медлил и Государь повторил: «Так ли мне, господин митрополит, лежать?

Митрополит уловил укоризну в обращении «господин», а не отец, а Государь, меж тем, начал креститься и повторять: «Аллилуя, аллилуя, слава тебе, Боже!». Уже стал отниматься язык, но Государь мужественно и настойчиво произносил слова молитвы и повторял просьбу о пострижении. Когда стала отниматься правая рука, верный боярин Михаил Юрьевич Захарьин помогал поднимать её и креститься. Споры же о пострижении продолжались. Разве противники пострижения не понимали, какую боль наносят умирающему? Что ими двигало? Какая корысть? Пройдёт совсем немного времени, и они покажут себя. Для них Государь уже был в прошлом – для них открывалось будущее, которое они видели по-своему, мечтая о власти. Митрополит Даниил преодолел робость – он ведь оставался один на один с противниками пострижения – и послал за монашеским платьем. Он помнил сказанное государём в Воскресение, помнил опасения Государя, в глубине души понимавшего, что не все, кто его окружает, искренне верны ему и Державе Российской. Государь так и заявил тогда: «Если не дадут меня постричь, то на мёртвого положите монашеское платье – это моё давнее желание!»

И вот, наконец, старец Михаил Сукин принёс платье. Душа Государя уже расставалась с телом, и митрополит поспешил передать платье игумену Иосафу, чтобы то немедля начал обряд пострижения.

Брат Государя Андрей и боярин Воронцов чуть ли не силой попытались помешать обряду. И тогда митрополит Даниил не выдержал и с возмущением заявил Андрею: «Не буди на тебе нашего благословения ни в сей век, ни в будущий; хорош сосуд серебряный, но лучше позолоченный».

После этих слов он стал поспешно постригать умирающего Государя. Летописец говорит: «И положи на него переманатку и ряску; а мантии не бысть, занеже бо, спешачи и несучи, выронили; и взем с собя келар Троицкий – Серапион Курцов мантию и положи на неге и схимну ангельскую и евангелие на груди положиша… И абие причастиша Великого Государя Василия Иоанновича Святых Таин – Животворящего Тела и Крове Христа Бога нашего… И тогда просветися лице его, яко свет, вкупе же и душа его с миром к Богу отъиде; и стояще же близ его Шигона и виде Шигона дух его отшедш, аки дымец мал».

Александр Нечволодов рассказал: «Скоро плачь и рыдания наполнили все палаты. Смерть Великого Князя последовала в 12-м часу ночи с 3-го на 4-е декабря 1533 года. Он умер, едва достигнув пятидесяти четырёх лет. Митрополит тотчас же привёл в соседнем покое к присяге братьев покойного – Юрия и Андрея, служить Великому Князю Иоанну Васильевичу всея Руси, матери его Великой Княгине Елене, и стоять в правде в том всём, в чём целовали крест покойному Великому Князю. Затем, после присяги, Даниил с остальными присутствующими отправился к Великой Княгине утешать её в постигшем горе, но она, увидя их, упала замертво и два часа была без чувств». Летописец говорил, что во время погребения Василия Иоанновича в Архангельском соборе вопль народный заглушал звон кремлёвских колоколов: «Дети хоронили своего отца, называя его добрым, ласковым Государём».

«Казанский летописец» сообщает «О смерти Великого Князя Василiя и о приказе Царства сыну его, и о самовластии боляръ его» следующее: «И отъ того времени и доныне велико зло быть христьяномъ от казанцов. В то же время преставися Князь Великiи Василеи Иоанновичъ, во иноцехъ Варламъ, в лето 7042, месяца декабря в 5 день. Царствова на Великомъ Княжени 28 летъ, много брався с казанцы, и весь животъ свои премогаяся до конца своего, и невозможже имъ ничтоже сотворити. И осташася отъ него 2 сына, яко от краснопёрого орла два златопёрная птенца: первiи же сынъ, ныне нами наречёнъ Князь Великiи Иоанн, остася отца своего 4 летъ 3 месецъ (точнее 3-х лет и 3,5 месяцев – Н.Ш.) благодаренъ зело, ему же отецъ его великую власть Русскiя Державы по смерти своеи дарова: другiи же сынъ его, Героргiи, не таковъ, благороденъ и кротокъ, то и бо остася 3 ю летъ сущу. Умирая бо повеле къ себе их в ложничу ввести, оба сына своя, и, ту седящим у него митрополитъ Данилъ всеа Русiи, отецъ его духовныи, и всемъ боляромъ, и княземъ, и воеводамъ, и восклонися отъ одра своего, двема боляриномъ поддержимъ, и взя на руце свои болшаго сына своего, целова его, глаголаше, яко сеи будетъ по мне Царь и Самодержецъ; тои омыет слёзы хрестьянъскiя, вся враги своя проженетъ и победитъ. И целовавъ оба своя детища, и отдав их пестуномъ, а сам тихо возлёгъ на одре и конечное прощенiе и целованiе великое дав Великои Княгине своеи Елене, и всемъ княземъ, и боляромъ, и приказчикомъ своимъ, и успе вечным сномъ, не созрелъ сединами, ни старости достигъ многолетныя, и остави по себе плачъ великъ всеи Рускои Земли, до возраста и до воцаренiя сына своего. И ростяху оба сына его в воли своеи, и безъ отца, и безъ матери, Богомъ Самомъ брегомы и учимы, и наказуеми. И всемъ тогда княземъ и боляромъ и вельможамъ и судьямъ градцкимъ, самовластiем живущимъ, не по правде судящимъ, по мзде, насилствуя людемъ, никогоже блюдующимся бе бо Князь Великий юнъ, ни страха Божiя имущимъ и не брегущимъ от супостатъ своихъ Русскiя Земля: везде погани христьянъ воеваху и губяху, и вельможи христьянъ губяху, продажею великою. И тако раби ихъ видяху Господь Своихъ, тако же творяху. Неправды умножишася, обиды, тадбы и разбои, и убиства, по всеи земли рыданiя и вопль великъ». (Цит. по: «Звещание Ивана Грозного. Царская Правда. М.: Алгоритм: Эксмо, 2009, С. 223 – 224).

Александр Нечволодов перечислил знаменитые свершения Государя Василия Иоанновича, заботившегося о собирании Руси, Государя, который «присоединил Псков и вернул Смоленск, смирил Казань, посадив там хана из наших рук, и выстроил для облегчения её завоевания в будущем город Васильсурск; вместе с тем, Василий сдерживал, насколько было сил, Крым, и всегда держал себя с большим достоинством по отношению его ханов; он был грозой ливонских немцев, Литвы и Польши, и с честью поддерживал отношения с папами и государями Западной Европы. Будучи горячо предан Православию, в управлении Государством шёл во всём по стопам своего великого отца; при этом, самым тяжёлым для него делом было подавление старых удельных стремлений у нового родовитого боярства, собравшегося в Москве».

Величественно звучал его титул: «Великий Государь Василий, Божиею милостию Государь всея Руси, и Великий Князь Владимирский, Московский, Новгородский, Псковский, Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, Государь и Великий Князь Новгорода Низовской Земли, и Черниговский, и Рязанский, и Волоцкий, и Ржевский, и Бельский, и Ростовский, и Ярославский, и Белозерский, и Удорский, и Обдорский, и Кондинский и иных…».

Но пока ещё не было в этом титуле Царского наименования. Включение в титул этого наименования Само Провидение оставило будущему Грозному Царю Иоанну Васильевичу.

Глава пятая.

Накануне Грозного Царствования.

После кончины Царственного супруга молодая Великая Княгиня Елена Васильевна Глинская осталась с двумя малолетними сыновьями на руках и оказалась в окружении озлобленных удельных князей, да жестокосердного крамольного боярства. Эта свора, пользуясь малолетством Иоанна Васильевича, мечтала прорваться к власти и разорвать Русскую Землю на лакомые для себя куски. В истории ещё не было случая, чтобы одуревшие от богатств эксплуататорские классы, жаждавшие всё новой и новой наживы, думали о судьбе всего государства в целом. Они забывали даже о внешней опасности, забывали, что, гоняясь за лакомыми кусками и вырывая их правдою, и неправдою друг у друга, могут потерять всё. Ни о судьбе страны, ни, тем более о судьбе народа, они не думали. Не была исключением и эпоха Иоанна Грозного.

11
{"b":"726938","o":1}