«Так и есть», – подхватив малыша на руки, я обнаружила растущий у него на лбу гигантский рог, на глазах превращающийся в гематому багрового цвета.

Доктор осмотрела сына на предмет кашля, выписала серию уколов.

– Вы будете привозить ребёнка в процедурный кабинет? – уточнила она.

– Нет, что вы? Он же температурит. Поликлиника очень далеко, а прямого транспорта к ней нет, только пешком. Я умею ставить уколы! Я справлюсь сама.

– Вот и отлично!

– Доктор, а как же шишка на лбу? Что мне делать с этим? Вдруг у него сотрясение мозга?

– Если потери сознания нет, то и сотрясения нет. Это сто процентов. Покой, холод на ушибленное место, и держать голову на подушечке – выше уровня сердца. Я вообще не видела ни одного ребёнка, который не упал бы с дивана до года жизни и не ударил бы голову. Да не волнуйтесь вы так, мамаша! До свадьбы заживёт.

И правда, – зажило.

Но сколько ещё жутких историй дитю предстояло пережить!

В девять месяцев от роду мы оставили спящего ребёнка на балконе в коляске.

– Мама, ну всё, мы выезжаем на концерт Розенбаума, присмотри за Андрюшей, пожалуйста, – попросил Глеб.

– Молоко я нацедила, бутылочка в холодильнике. Вернёмся часа через три, – выбегая, на ходу сообщила я свекрови.

Дворец культуры был полон поклонников.

– Глеб, ты только посмотри! В зале нет ни одного свободного места.

– Ожидаемый аншлаг. Я еле достал билеты. Иришка, а ты помнишь, как в институтском общежитии мы собирались толпой и бренчали на гитаре, исполняя «Вальс- бостон»?

– Конечно, «Там листья падают вниз, пластинки крутится диск, не уходи, побудь со мной, ты мой каприз, как часто вижу я сон, мой удивительный сон, в котором осень нам танцует вальс-бостон…»

– Чудесные были времена…

Счастливые и влюбленные, июньским вечером мы с супругом возвращались домой с авторского концерта поэта и музыканта Александра Розенбаума, специализацией которого была вообще-то анестезиология и реаниматология.

Едва переступив порог квартиры, я обратила внимание на странное поведение мамы Глеба. Она, как зомби, шаталась по залу из угла в угол, прижимая к груди своего единственного внучка. Взгляд её был пугающе пустым.

– Мама, что случилось? Почему ты укачиваешь ребёнка? Ты решила нарушить методику профессора Бенджамина Спока?

– Что плохого в том, чтобы брать ребёнка на руки и баюкать его?

– Да на тебе лица нет! Рассказывай, что случилось?!

– Понимаешь, доченька, я на кухне хлопотала… И вдруг звонок в двери.

– И что? Что дальше?

– Открываю дверь и вижу, на пороге стоит незнакомая женщина. Она сообщила, что, проходя мимо нашего дома, случайно подняла глаза наверх и увидела, что маленький мальчик тянется сорвать цветочек из ящика на балконе и практически вываливается наружу. Она сразу вычислила квартиру и прибежала сюда сообщить о возможной беде.

– Ужас какой! Ангел-хранитель отвёл беду…

– Мы чуть не потеряли ребёночка. Я бы этого не пережила никогда. Не говори ничего Глебу! Прошу тебя…

– Хорошо, мама. Андрейка подрос, уже садится сам, пытается встать и покинуть коляску. Прекращаем его сон на свежем воздухе на балконе! Буду выносить его на улицу. Жаль, коляска в лифт не входит, трудно одной управляться.

Не успела «балконная» история, чуть не закончившаяся полётом с высоты, выветриться из моей головы, как новое испытание досталось и ребёнку, и родителям.

На выходной мы с Глебом решили отвезти годовалого малыша к моей маме понянчиться на один день. Бабушка немного чувствовала себя «за бортом» в воспитании наследника, поскольку мы живём с родителями супруга, и все новости о нём она узнаёт последней.

Да и муж настаивал, что пора начать отучать Андрейку от груди, постепенно переводя днём на искусственное вскармливание. Перетянув потуже грудь, дабы уменьшить прилив молока, я передала сына в надёжные руки бабушки Надежды.

Но то, что ждало нас вечером, когда мы приехали забрать ребёнка, не снилось никому даже в страшном сне.

К назначенному времени возврата внука «из рук в руки» бабушка Надя собрала ребёнка к выходу на улицу.

Мы с Глебом были пунктуальны и позвонили в дверь в 18:00.

Первым, что я увидела, было испуганное лицо мамы, за её спиной стоял полностью экипированный Андрейка в синей курточке, в сапожках, в шапочке, с поднятыми вверх ручками, каждый пальчик на которых был плотно перебинтован. Бинтом также оказались перевязаны кисти рук и запястья. Получились марлевые белые перчатки.

– Господи! Что случилось, мама??? – схватив сыночка на руки, заголосила я.

– Андрюшенька нашёл себе развлечение. Он зацепился на круглых стеклянных ручках кухонной двери и, подгибая ножки, раскачивался из стороны в сторону, как на качельках. Неожиданно ручки вырвались и, упав на пол, раскололись. Внук заорал, кровь хлестала фонтаном. Я глянула и чуть не потеряла сознание… Все пальцы разрезаны до косточек и болтаются, как чужие.

– А дальше? – прошептала я.

– Телефона в квартире нет. Не знаю, не помню даже, как добежала до угла дома напротив, где установлена на улице телефонная будка. Я позвонила «03».

– А ребёнок?

– Оставила дома, с открытой настежь дверью.

– Как быстро приехала скорая помощь? Он потерял много крови? Что с пальцами? – допытывался Глеб.

– Быстро. Очень быстро. Нас отвезли в травматологический центр… обработали раны… где-то подшили, что-то лейкопластырем стянули. Андрюшеньке поставили обезболивающий укол.

– Когда на приём к доктору, мама? – ещё находясь в шоке, уточняла я.

– К врачу на перевязку завтра в поликлинику по месту жительства. Вот направление, Ириша.

– Надеюсь, что нервы не задеты. Иначе пожизненная частичная потеря чувствительности будет, мама.

– Как же так? – вопрошал Глеб. – Мы на вас надеялись. Ну почему ребёнка нельзя оставлять на бабушек?!

– Успокойся, Глеб, до свадьбы заживёт. Андрей у нас мужественный солдатик. Вот вырастет, генералом станет, таким же отважным, как маршал СССР Ерёменко Андрей Иванович, – нацеловывая ребёнка в щёчки и заплаканные покрасневшие глазки, успокаивала я не то мужа, не то маму, а то ли себя.

– Завтра поедем к хирургу в детскую поликлинику и послушаем, что скажут доктора. Впору страховать жизнь ребёнка. Травмы его просто преследуют по пятам.

– Ну, нам пора, мама, не волнуйся так. Береги себя. Всё образуется.

Мы двигались на автомобиле в сторону дома, а я размышляла, что любые ситуации, травмы, ушибы даются нам не просто так, а как сигнал свыше. Нужно оптимистично смотреть на такие травмы, – просто верить, что это меньшее зло, что Ангел-хранитель уберёг нашего сына от более страшного испытания.

И вот наступил момент взросления, когда Андрей в год и четыре месяца был передан на воспитание в руки настоящих профессионалов – воспитателей детских яслей. Территория детского учреждения находилась прямо во дворе нашего дома. Мы даже могли наблюдать своего ребёнка на прогулке. Он начал лапотать всё больше и больше новых слов, находясь в социуме среди таких же малышей. Но первое слово, которое произнёс Андрюша, было не «мама» и «папа», это было слово «деда». Этим своим поступком он заслужил огромный авторитет отца Глеба.

Вечером, забирая сына из яслей, я выслушала восторг воспитательницы.

– Понимаете, детки ещё такие маленькие, молчаливые. И вдруг сегодня я вижу, кто-то уронил на пол носовой платочек. Я спросила: «Ребятишки, чей это платок?» Среди общей тишины раздался то ли вопрос, то ли ответ от Андрея: «Где? Да».

– А может быть, он произнёс: «Деда»? Неделю уже произносит одно и то же первое слово. Ждём, когда скажет «мама».

Папа у Андрея военный. Сынок с гордостью смотрит на своего отца. Он любит играть с его военным ремнём.

Вот как-то выдали супругу новое военное обмундирование, он и подарил Андрею старый ремешок с солдатской бляхой со звездой, подогнав длину по размерчику. Сыну уже исполнилось три года.