Кристиан нахмурился, наблюдая за Сашей.

– Причём здесь это? – спросил Дима тихо. – Ну, может, в детстве читал Дойля. Давно…

– Просто для того, чтобы совершить всё, о чём вы рассказали следователю, нужно время на подготовку. Об этом знает каждый писатель детективов. Скажите, когда конкретно вы поняли, что убийцей вообще является Артур? Ведь посадили другого человека на основании свидетельских показаний.

– Я видел этого Артура. Видел, как он улыбался, когда выходил из допросного кабинета. С ним вместе вышли его дружки. Я сразу понял, что это – он.

– А если вы ошиблись? – спросила Саша.

– Я не ошибся, – резко ответил Дима. – Тот, кого посадили – обычный бомж. Он и показания через пень-колоду давал.

– Допустим. Как вы выяснили, где живёт Артур? – спросила Саша. – Вы следили за ним?

– Я не могу ответить, потому что не хочу никого подставлять.

– Никто не мог вам сообщить его адрес, – медленно произнесла Саша. – И, кроме того, я выяснила, что у вас не было и минуты свободного времени на подготовку к убийству. Постойте, – она остановила его, когда Дима собирался заговорить. – Я могу вас понять. Вам бы хотелось совершить это преступление. Но вместо этого его совершил кто-то другой. Но… не совершить убийство – это не трусость.

Коленка Димы нервно дернулись. Он усмехнулся, кивнул и посмотрел в окно:

– Если это не я, то откуда я знаю столько подробностей?

– Это были не вы. Вас там даже не было. Убийство было совершено двумя людьми, об этом говорят следы сопротивления на теле Артура, – мягко произнесла Саша. – Но вы как-то связаны с настоящим убийцей, вы с ним связывались.

– Выходит, я всё равно сообщник, – пробормотал Дима, глядя на неё со смелым вызовом в слабой улыбке.

Этой фразой молодой человек себя выдал. Кристиан положил руку на плечо Саши, и она сказала обвиняемому:

– Нет. Если бы вы совершили это преступление и были горды им, то сразу бы пошли сдаваться. Но вы этого не сделали. Вы сказали, что ждали, когда за вами придут. Это – бессмысленно, вы лишь добавили работы оперативникам, что не входило в ваши планы. И вы признались в преступлении только когда узнали о нём. Для вас оно стало новостью. Вы не знаете, кто убил вашу девушку. Однако вы как-то связаны с этим человеком.

– Мне нужен ваш компьютер, – неожиданно прервал ее Кристиан. – Вы спрятали его, верно? Где именно? Или мне лучше прийти в вашу квартиру с обыском?

Это подействовало неожиданно, как сильная химическая реакция. Дима закрыл глаза и опустил голову.

– Вы уже ничего не узнаете. Я бросил свой компьютер с балкона. Наверное, его уже выбросили, – он взглянул на Кристиана ничего не выражающим взглядом.

– Но у вас есть электронный почтовый адрес, – отметил Кристиан.

– И что вам это даст?

– Прикрывать убийцу, которого вы не знаете, по меньшей мере, странно, – продолжил Фишер. – Мы уже поняли, что вы ничего не совершали. Следователь записывал наш разговор. Если вы не видели убийцу лично, то могли с ним переписываться в сети. В данных сказано, что дома у вас не нашли ноутбук, и я понял, что это ваш единственный способ связи, от которого вы поспешили избавиться.

– Вы бы ничего там не нашли, – убито произнёс Дима. – Я понятия не имею, кто со мной связывался.

– Это уже наша задача, – ответил Кристиан.

– Это даст нам время, – начал рассуждать следователь, когда Фишер и Саша вышли из допросного кабинета в коридор. – Диана, вы молодец!

– Спасибо, – пробубнила она. – Но всю работу проделал Кристиан. Я просто вывела подозреваемого на косвенное признание.

– Что делать теперь будешь? – спросил Дима детектива.

– Совершать кибер-преступление, – ответил тот.

– Ага. Громче говори, и желательно, в подробностях, а то не все это слышали, – проворчал следователь. – Я позабочусь о том, чтобы Дима изменил показания и использую твой черновой отчёт, который ты мне набросал. Спасибо. У меня голова идет кругом. Сейчас буду ещё поднимать дело о халатном расследовании смерти Василисы. В конце концов, кто-то посадил невиновного. Меня ждёт восхитительная бумажная волокита. Когда ждать результатов твоего кибер-преступления?

– Не знаю. У меня есть только ссылка на адрес в теневом интернете, а там следов не оставляют, – ответил Кристиан. – Думаю, это вообще тупиковый след. Сначала заеду пообщаться с родителями Василисы. Может, у неё ещё защитники могут быть.

– Не думаю, что это её отец-инвалид, – пожал плечами Дима. – Но, в любом случае, удачи. Надеюсь на скорые результаты.

– Как обычно.

– Было приятно с вами познакомиться, Диана, – следователь улыбнулся Саше одними глазами, а потом скрылся в кабинете.

– Поразительно, что с тобой работают, в целом, очень неплохие люди, – заметила девушка у машины.

– Он сидит на амфетамине и нарочно не прикрывает контору, которая им торгует, – сообщил Кристиан. – А ещё улики подделывает.

Саша нахмурилась, не зная, что на это ответить. Кристиан продолжал:

– Но, в целом, он и правда неплохой. Сосредоточься на работе, хорошо?

Плохие… Хорошие… Ненавижу эти ярлыки! В целом, меня достойно воспитали родители, и я смог бы вращаться в так называемом «элитарном обществе». Волк, одетый во фрак овечий, выдающий хищность бешеного оскала за вежливую улыбку, даже смешно.

Если бы моя временная помощница удосужилась изучить служителей закона, она еще нескоро смогла бы отмыться от налёта цинизма, неизменно вросшего в её характер. Конституция запросто посадит за решетку парня, защищавшего девушку от грабителя. Чтобы доказать невиновность в таком случае, нужно сильно постараться, на что не у каждого есть средства и знания. Эксперименты в криминалистических лабораториях, нанятый адвокат, это всё нужно делать за свои деньги, большие для простого человека.

Говорят, что при самозащите нельзя убивать, но это – дело случая, эмоций и человеческого фактора. В физическом столкновении всё решает инстинктивная реакция. Всем плевать, потому что в основах закона сказано, что человек обязан контролировать свои инстинкты. Все без исключений. В основе закона мы – неодушевленные роботы. Но не указано, с какого точно возраста мы должны целиком и полностью контролировать свои инстинкты. Никто не учит этому. Никто никогда всерьез не учитывает фактор воспитания.

Конституция не сажает взяточников, потому что они – истинные любимцы системы. Она называет оскорблением свободы вероисповедания любое вскользь сказанное слово. Хуже всего лишь налоговый кодекс и ситуация с защитой прав психически больных.

Таким образом, Александру ожидает много чудесных открытий.

Эта девушка, смотревшая на Диму с такой доброжелательной мягкостью, не знала, что самое страшное в правоохранительных органах – человеческий фактор. Чтобы эффективно работать, он принимает амфетамин, который медленно разрушает его нервную систему. Дима прикрывает своего поставщика – ничего серьезного, просто небольшое зло ради большого блага… Поставщик амфетамина некрупный, хотя Дима прекрасно знает, что один такой деятель порождает сотни новых наркоманов за два года. Он часто шипит мне, когда имеет намерение выговориться, что по коридорам в погонах ходят карьеристы, лентяи и недоучки, в лучшем случае.

Вера не знает о его привычке. Вера не знает ни-че-го, но догадывается, потому что она – умница. Циничная умница, уставшая однажды ждать принца и сама ставшая этим принцем. Роль ей удалась плохо, и с каждым годом она сильнее напоминает мне скандальную стерву из лавки на рынке. Возможно, потому, что умные женщины редко находят себе пару. А может потому, что ее работа по криминалистике когда-то была украдена лучшей подругой.

При приёме на службу проводят тщательный отбор кандидатов в плане болезней нервной системы, но никто не проверяет их на безразличие и идеалы. Необъективно – говорят они. Так было бы непрофессионально – говорят они. Человеческий фактор – это бесконтрольный вирус в правоохранительных органах и везде, вообще, говорю я. Эти волки в погонах прикрываются уставом и приказами, когда истязают невинных. Прячут друг друга за спины, как и принято у волков. Собираются в стаи. Считают людей овцами. Идеальное сравнение.