— С детства. Сколько себя помню.
С их последней встречи прошло пять дней. Мелания успела сдать работу, получить за нее деньги, забрать свои перчатки из лавки Витторио и получить от него свежие торроне*. Она планировала спокойно выпить с ними чай, но на пороге появился Баки Барнс.
— Сменила много психологов. Маму волновала моя отстраненность от людей. И рисунки. Я и рисовать начала потому, что не знала, как объяснить то, что вижу. В конце концов, родители с одним из психологов решили отдать меня в художественную школу. Социализация, любимое занятие и все такое, — продолжила Мелания. — Точно не хочешь чай?
— Не хочу.
Мелания пожала плечами, мол, как знаешь, и откусила торроне. Под твердой нугой проступила мягкая тягучая нуга с миндалем. Мелания начала жевать ее медленнее, наслаждаясь сладким вкусом, который подчеркивала нежно-белая плитка с орешками снаружи.
— Ты от многого отказываешься, — прожевав все, сказала Мелания.
— Это просто десерт.
— Типичный американец. В плохом смысле этого слова.
— Ты и сама жила в Америке.
Мелания сделала глоток чая, тоже медленно, пытаясь понять, изменился ли его вкус после десерта.
— С двух до двадцати одного, — проглотив чай, сказала Мелания. — В Нью-Джерси. Училась в Нью-Йорке. Но ты и сам знаешь. — Ответа не последовало. — Но каждое лето проводила здесь. С дедушкой, — осмотрела кухню, из-за которой начали пробуждаться воспоминания. — Знаешь, что самое отличительное между Америкой и Италией? В Америке люди все делают быстро: еда на ходу, вечная беготня по метро и дорогам, без пауз, без отдыха, круглосуточная работа. Вы не живете в удовольствие. Постоянное движение. И за ним не видите ничего вокруг, — Мелания сделала паузу и полностью сосредоточила внимание на Баки. Он начал слушать внимательнее, держаться менее напряженно. — В твоей голове сплошной хаос, — продолжила Мелания. — Постоянное движение, череда вокзалов, людей, городов. Все…без остановки. Вашингтон. Южная Каролина. Атланта. Череда стран Южной Америки. Катания… И…
— Ты знаешь, что я в бегах, — перебил Баки.
— Altro è correre, altro è arrivare, — произнесла Мелания. — Итальянская поговорка. Одно дело бежать, другое — добежать. И вот вопрос — куда ты хочешь добежать?
— А этого ты не знаешь? — сухо спросил Баки, но Мелания уловила в его голосе раздражение.
— Я знаю, что тебе нужна пауза, — спокойно ответила Мелания. — Остановка, чтобы… самому понять, кем ты стал, чего хочешь. Ты не согласен со мной?
— Мне это не подходит, — уклонившись от ответа, сказал Баки.
Мелания кивнула, но ощутила внутри жалость и немного гнева. Одновременно хотелось треснуть по лицу этому человеку, чтобы оживить, достать из собственного болота, заставить очнуться. И хотелось пожалеть, что все в его жизни привело его к этому — постоянному бегу от властей, друзей, самого себя. Но больше всего чувств вызывало это нежелание попробовать что-то другое: взглянуть другим взглядом, проникнуться другой философией. Хотя бы дать шанс.
— Tu un asino testardo**, — раздраженно проговорила Мелания.
— Я знаю перевод.
— Согласись, что на итальянском лучше звучит, — в том же тоне произнесла она, поднялась из-за стола и подошла ближе к Баки.— Зачем ты пришел тогда ко мне? — прямо спросила Мелания, подняв голову, чтобы можно было видеть лицо собеседника. — Предупреждаю, если снова скажешь, что не знаю, то я тебя ударю.
— Не сможешь, — усмехнулся Баки.
— Все твои кошмары, паранойи, воспоминания, знания, умения и навыки сейчас сводят меня с ума, — тише, более доверительно заговорила Мелания. — Хочешь проверить?
— В тебе не больше пятидесяти пяти килограмм. Даже если у тебя есть мои умения и навыки, у тебя нет физической силы, чтобы их применить и нанести мне вред, — почти по-учительски произнес Баки, тоже заговорил тише.
— Не хочу я тебе вред наносить, — устало произнесла Мелания. — Может, заехать разок по лицу после этого разговора. Но не больше. Выпустить обиду, пар. Dispetti e sospetti guastano il mondo, как говорил дедушка. Не стоит держать это в себе.
— Il mondo è già rovinato***
— Нет нужды разрушаться вместе с ним, — спокойно произнесла Мелания.
Она подошла к плите, включила конфорку и подожгла спичку. Поставила чайник на огонь и снова повернулась к Баки. К ее радости, он так и стоял, понимая, к чему все шло, и не уходил. Это вселило надежду, что все пройдет спокойно и легко.
— Можешь сесть, если хочешь, — указывая на стул за обеденным столом, мягко произнесла Мелания. — Сможешь уйти, когда захочешь. Мы уже решили, что у меня недостаточно сил, чтобы остановить тебя.
Баки долго раздумывал, стоило ли ему приходить сюда. В конце концов, поняв, что девушка не представляла для него угрозы, ему стало интересно, кто она. Просмотрев на ее рисунки половину ночи, он решился на первую встречу. Поговорив с ней на берегу — на вторую.
После знакомства с Говардом Старком в сороковых, после Гидры — поверить в возможность считывания памяти прикосновением он мог вполне. Проблема состояла в другом. Стоя сейчас на кухне и слушая Меланию, доверие не приходило, но тревога внутри стала меньше давать о себе знать. Может, стоило узнать немного, какой она человек. Особенно учитывая, что о нем она знала достаточно.
Баки решил сесть. Когда он шел к столу, то пол неприятно заскрипел под его ногами, он задержался, проверяя.
— Это старый дом, — подала голос Мелания. Она стояла рядом с заварочным чайником и закладывала туда травы. По запаху мяту, лаванду. Баки обратил внимание, что хоть на ней домашние штаны и кофта с длинным рукавом, руки были без перчаток.
— Я заметил.
Мелания ничего не ответила и полезла за второй чашкой. Баки пошел дальше, сел за стол. Он продолжал следить за действиями Мелании, она через несколько минут поставила заварочный чайник.
— Tisana****. Не путай с чаем, здесь тебе это не простят.
— Почему просто не заварить чай?
— Просто чай я сегодня уже пила, — спокойно ответила Мелания и села на свое место.— Итак, Баки, ты так и не ответил. Для чего ты решился прийти ко мне?
Баки подвинул к себе чашку, несколько секунд посмотрел на пар, колеблясь от оглашения собственного решения. Неожиданно для себя, Баки осознал, что ему тоже знакома ситуация, когда ты не можешь объяснить то, что видишь, вспоминаешь, чувствуешь.
— Сама посмотри, — положив руку ладонью вверх, сказал он. В конце концов, если она уже была в его голове, то какая уже разница? Может, хоть ей удастся связать случайные воспоминания с событиями, определить последовательность.
А если нет, то не будет нужды столько думать об этом дальше. В любом случае, он получит приемлемый для себя результат.
Комментарий к 4.
*Торроне (Torrone) - сицилийский десерт. Его можно найти во всей Италии, но свое странствие этот десерт начал именно с Сицилии.
** Ты упрямый осел
*** - Обиды и подозрения разрушат мир
- Мир уже разрушен
**** Tisana - заваренный и/или настоянный напиток. Для итальянцев чай — это только чай (из листьев чайного куста), а напитки из других ингредиентов называют отварами или настоями.
========== 5. ==========
[sirius eyes — «breath»]
Мелания посмотрела на раскрытую ладонь Баки и почувствовала себя гадалкой из фильмов про передвижной цирк. Она еле удержала себя от произнесения чего-нибудь из типичных реплик таких героинь, боясь, что Баки воспримет это как насмешку над ним. Учитывая, что она знала все, через что он прошел, какие испытывал трудности с тем, чтобы начать подпускать к себе незнакомого человека, хотелось заверить его, что выбор правильный, а она настроена серьезно в своей помощи к нему.
— Чтобы ты понимал, как все работает. Я не могу увидеть что-то по заказу. Даже если ты сейчас будешь усиленно думать об этом, я… все равно увижу все, не определенный кусок воспоминаний.
— Тогда в этом нет необходимости?
— Прошло недели две с того столкновения. Большую часть увиденного я старалась забыть, — виновато ответила Мелания. — В этом мозг помогает. С детства память не очень, — добавила она, уже решив для себя, что личная информация о себе во время разговора не повредит. Пусть и такая пустяковая.
