Солнце было в самом зените, его прямые лучи пришпилили воздух к поверхности земли, и он стоял неподвижно, нагреваясь на раскаленном асфальте, как на сковородке. Ветер был только на дороге, вокруг мотоцикла. Было приятно чуть размяться, потоптаться вокруг мирно припавшего мотоцикла, но если стоишь на одном месте, начинало припекать. Кроме меня, на заправке никого не было.
Почему я волнует Непрерывность? Потому что он появился в этой жизни, как и любой человек, не по своей воле, его никто не спрашивал, хочет он родиться в мир или нет, он просто однажды осознал, что живет.
Я появился, как и все мы, не из ниоткуда, его появлению предшествовала встреча родителей – то ли романтический ужин со свечами и вкусным вином, то ли большая пьянка с шумом и гамом, дракой и длинной сумбурной ночью, то ли длительное хождение по врачам для лечения бесплодия. Как бы то ни было, но процессу зарождения предшествовала череда немаловажных событий, которые определяют судьбу новорожденного.
В результате этих событий кто-то рождается в королевском дворце, и вся желтая и прочая пресса брызжет слюной, высасывая новости из скудных сводок королевского пресс-секретаря, а кто-то рождается в тюрьме, и его или ее кутают в казенные пеленки и помещают в казенный дом, но большинство рождается где-то между этими двумя крайностями. И во всех этих рождениях есть одна общая черта – они результат жизни, сложившейся задолго до их зачатия.
Со временем тоже получалась какая-то путаница. Деление времени очень условно, есть одна непрерывная лента времени и нет никакого прошлого, будущего или настоящего, а есть только мы, которые придумали настоящее потому, что нам доступно только настоящее, но уберите нас – и исчезнет настоящее, а с ним – прошлое и будущее. Будущее эфемерно, оно там, куда можно и не добраться с нашим хрупким сознанием, у будущего только одно предназначение – это стать настоящим, а потом уйти в прошлое, то есть пройти через нас.
Мы живем, как куклы-марионетки, привязанные к ниткам, уходящим в прошлое, и это прошлое, натягивая нитки, приводит в движение нашу жизнь, подчас против нашей воли. Иногда, поскользнувшись и потеряв равновесие, мы лихорадочно хватаемся за эти нитки, пытаясь повиснуть на них, как на стропах парашюта, в надежде восстановить равновесие и остановить падение, но нити поддаются нашему рывку и вытаскивают нам из толщи времени какое-то воспоминание. И это наше воспоминание не принадлежит нам, оно наше не больше, чем звезда на небе или отражение луны в озере, оно напоминает нам о нашей беспомощности во времени. Мы во времени, как пузырек газировки, образуемся в толще жидкости, поднимаемся вверх и лопаемся.
Пространство тоже непрерывно, в природе нет четких границ, горы переходят в равнину постепенно, океан один, а не пять. Где граница между Индийским и Атлантическим океанами? Они условны. Северное и Южное полушария существуют, но границы между ними нет. Это люди придумали границы, отчасти из страха или из жадности, а отчасти ради удобства классификации. Племена устанавливали границы и убивали пришельцев, чтобы выжить, но эти границы проходили через их головы, а не по земле или рекам. Это человеческая натура – все помещать в какие-то рамки, расставлять по полочкам и делить, делить.
Что такое граница государства? Кто ее создал? Таких границ нет в природе, это абсурд. Но люди создают границы, а потом начинают молиться на них, потому что так легче. Европа отделена от Азии Уральскими горами. Это правда? Нет, это придумано. Придумано для удобства. Человек сразу растеряется в пространстве, если исчезнут эти условные границы, которые создают иллюзию замкнутости, то есть убежища, и иллюзию упорядоченности. Я однажды понял, что границы – это синоним страха, что границы ограничивают, сужают мир, делают его маленьким и упрощенным.
Когда я осознал непрерывность существования, то не смог определить свое место в этом непрерывном мире и подумал, что во всей бесконечной Непрерывности должен быть заложен ответ на вопрос: почему данный человек (он имел в виду себя) родился именно в данный момент, где хотя бы условное начало нашей судьбы и почему я – это я, какие обстоятельства сложились таким образом, что он появился на свет, и откуда он появился на свет, и в чем его предназначение? Или его нет? Но главное, что заинтересовало я, это внутренняя непрерывность, непрерывность души, непрерывность живущего, живого: Непрерывность своим отсутствием границ вела к бессмертию.
Вопросов было много, а ответов не было. И я отправился в путешествие.
Итак, моя книга будет о том, как я ищет начало книги о Непрерывности – том уникальном начале, которое соответствует его жизни, его мыслям, его книге. Речь именно о начале книги о Непрерывности, а не начале Непрерывности, ведь искать начало Непрерывности бессмысленно – его просто не существует.
Начало – это ключ ко всему, это фундамент всего строения. Уберите из Библии первую фразу «В начале было слово…», и последующее повествование потеряет значение. Но что должно быть началом в условиях непрерывности? Вот этот вопрос, который я должен исследовать в книге. Точка, из которой я может начать рассказ о прошлом – о прошлом как настоящем того времени, и должно быть ясно, что именно отсюда должен начаться рассказ, если это вообще возможно.
Может быть, это невозможно: нет такой точки, потому что поток непрерывен, и начиная рассказ с какого-то момента, мы с самого начала предаем историю и заведомо разрушаем повествование. И об этом будет книга, которую будет писать мой герой, который называет себя я.
Кто должен быть я? Сколько ему лет? Это неважно.
Хомо эректус, хомо сапиенс, хомо новитатус…
Как насчет любви? Личной жизни? Надо положиться на случай и вдохновение, что-то должно выйти. А может, его сделать голубым? Это тренд, и это объяснит все его небытие. Нет. Я будет почитателем женской красоты. Может, была какая-то несчастливая любовь, а может, я ее еще не встретил? Будет видно по ходу дела. Я не должен иметь четких характеристик, ведь он – порождение Непрерывности, в которой нет разграничений.
Солнце стало припекать не на шутку. Надо седлать мотоцикл и поднимать ветер, а то так можно получить тепловой удар. Я залпом выпил бутылочку воды, потом с хрустом смял ее – так она занимает меньше места в мусорном баке – и туго прикрутил пластиковую пробку, чтобы бутылка вновь не расправилась. Потом сел на мотоцикл, включил зажигание, воткнул передачу и покатил дальше, оставив безымянную заправку позади.
Итак, подведем итог: есть главный герой, который пишет книгу. Пишет ее то ли от безысходности, то ли оттого, что делать нечего, то ли по инерции своей жизни. Он плывет по течению, он это очень четко понимает, но не знает, как выбраться из водоворота, и куда выбраться, и где он окажется после. Я путешествует, чтобы написать книгу.
Счастливые люди не путешествуют, счастливые люди сидят дома и наслаждаются своим счастьем. Исключение составляет молодежь после школы, она выбралась в большую жизнь, но не знает, насколько мир велик или мал, каковы его размеры, где его границы (опять границы!). Молодые люди видят перед глазами оживление картинок из учебников, и вся жизнь и окружающий мир обретают плоть и форму. Для них путешествие, точнее, перемещение в пространстве, – как первые шаги ребенка. Разочарование приходит потом. Все остальные ездят отдыхать. Цель путешествий большинства людей очень туманна, это очередная химера.
Люди ездят в отпуск, чтобы что-то посмотреть, а потом возвращаются к прежней жизни, как ни в чем не бывало. Зачем было смотреть на Венеру Милосскую, Мачу-Пикчу, Кремль или Великую Китайскую стену, если по возвращении домой все остается как было? Ну увидел ты эти чудеса света, а дальше? И чем больше видишь всего, тем бессмысленней кажется затея. Зачем все это?
Можешь с гордостью сказать: «Я видел это, и это, и это. Это просто удивительно, восхитительно, нереально и прочее и прочее!!!» И? Глаза не могут удержать увиденного, а голова пытается удержать его в памяти, но картины расплываются, как капля краски в воде. В ход идут фотографии, которые потом никто не смотрит, потому что зачем? Единственное разумное объяснение таких поездок – это на время забыть о реальности своей обычной жизни.
