– Да, да, конечно, – пробормотал Монг, не отрывая взгляд от океана.
– Ты знаешь, – продолжала она, – мы с родителями раньше жили в небольшом городке, наш дом располагался на берегу моря. Каждое утро, просыпаясь, я знала, что как только выбегу на крыльцо, меня встретит оно, такое огромное и всегда живое. Мне даже казалось, что море со мной разговаривает. Вот, например, если я не могла что-то решить для себя, найти ответ на какой-то вопрос, то я спрашивала у него, правильно ли я поступаю, верное ли решение я приняла. И если верное, то вода накатывала на берег и затем отступала обратно, как будто кивая головой: да, правильно. А если я была не права, то волны должны были двигаться из стороны в сторону, как будто качая головой: нет, неправильно. Признаться, я никогда не видела, чтобы волны ходили из стороны в сторону. Море всегда мне кивало: да.
– Конечно, глупенькая. Так и есть. Волны всегда набегают на берег, иного и быть не может.
– Ну, зачем ты это сказал? – задумавшись на секунду, сказала девочка. – Я-то думала… – и она затопала ножками, рассердившись на свою недогадливость, а может, на прямоту Монга.
– Не сердись, я больше так не буду. – Монг обнял ее за плечи, и они пошли дальше по коридору. Монг передвигался, так и не развернув голову вперед, продолжая любоваться бесконечностью водного полотна, ловящего лучи солнца и возвращающего их обратно отблесками.
– А кто еще живет в этом доме?
– Все мы, все настройщики, которых ты видел вчера, – ответила девочка.
– Ты прости, я ведь так и не спросил, как тебя зовут.
– Меня здесь все называют Девочка, – ответила она, – и, пожалуй, прощаю, – добавила, улыбнувшись.
– А может, все-таки выберем тебе имя?
– Нет, никогда. Понял? – Она впилась в Монга сузившимися вмиг зрачками и пригвоздила его к стеклянной стенке так, что ему стало чуть-чуть не по себе от отсутствия почвы за спиной. – Понял?
– Да понял я, – ответил Монг, так и не поняв, чем он уже во второй раз разозлил это милое существо.
– Нужно поторопиться, опоздаем на завтрак, – бросила через плечо Девочка. Монгу и впрямь пришлось поторопиться, чтобы догнать ее, потому что она припустила так, что Монг почувствовал себя самым отстающим участником марафона.
Они прошли по стеклянному коридору, затем повернули налево, спустились на лифте на один этаж и оказались в большом светлом холле, напоминающем скорее фойе, чем столовую. Столовая тоже одной стороной выходила на океан. Одна стена была полностью стеклянная, как и коридор второго этажа. В силу того, что столовая располагалась ниже, океан казался еще ближе.
– Мы чуть не опоздали. Ты голоден?
– Да, я бы с удовольствием съел яичницу и выпил кофе, – ответил, сглатывая слюну, Монг. Он уже и не помнил, когда последний раз ел.
– Нет, здесь такое не готовят. – Девочка повела его к стойке, где стоял мужчина в поварском колпаке. – Так, посмотрим, какое меню на сегодня. О! Сегодня на завтрак нектар с росой, на обед моллюски с молочной пенкой, на полдник конфета, а на ужин мясо молодого ягненка с овощным рагу.
– И это все? – расстроился Монг. – Здесь только ужином и можно наесться, а все остальное похоже на меню для пчел и рыб, – я умру с голоду.
– Ты ошибаешься, Монг, – ответила Девочка, – как раз ужин здесь самый легкий, ведь перед сном не стоит много есть, а то потом сложно выспаться. Нам, пожалуйста, два завтрака, – сказала она мужчине в поварском колпаке.
В руках Монга оказались два бокала: один с бело-желтым содержимым, похожим на желе, а другой с прозрачной жидкостью, похожей на обычную воду. Монг немного растерялся, как обычно теряется человек в ресторане, когда ему подают незнакомое блюдо.
А Девочка в это время уже уплетала желтый нектар десертной ложечкой, причмокивая и время от времени закатывая глаза.
– Ну, попробуй же, это вкусно, – сказала она и протянула Монгу ложечку.
Монг, несмотря на напоминающий о себе урчанием в желудке голод, нерешительно зачерпнул краешком ложечки нектар, как будто опасаясь какого-то подвоха, но распробовав, смолотил все за пару секунд.
– Я никогда не ел такого божественного кушанья, даже не могу описать, на что это похоже. Это какая-то сладкая субстанция, которая впитывается в язык, десны, нёбо, оставляя после себе долгое послевкусие. Это напоминает… напоминает…
– Нектар? – удивленно и с ехидным прищуром в глазах спросила Девочка.
– Да, очень похоже на нектар, – причмокивая, ответил Монг.
– Ха, так это он и есть. Только в следующий раз ешь, не торопясь, иначе нектар не успевает насытить тебя необходимой энергией.
– И я, похоже, наелся. Никогда не наедался такой птичьей дозой.
– Я думаю, ты еще не наелся. Вот когда выпьешь…
Монг уже пил росу, и по лицу его было видно, что он сам крайне удивлен, почему раньше ему не посчастливилось испить этот напиток богов.
– Мне кажется, я готов сдвинуть горы, – допив, напряг все мускулы тела Монг.
– Горы и без тебя сдвинут. Голова прошла?
– Да, мой ум ясен, как никогда. Я готов. Я ко всему готов.
– Тогда пошли, – они вышли из столовой и оказались перед лифтом. – Нам наверх, настроечный зал на третьем.
Почти мгновенно подошел лифт. Обычный лифт, ничего особенного, восемь кнопок с номерами этажей и еще одна в самом низу без номера.
– А эта для чего? – спросил Монг, почти дотронувшись указательным пальцем до безымянной кнопки.
Девочка тут же отдернула его палец и сердито сказала, как маленькому: не трогай, на эту кнопку нажимать нельзя.
– А что там?
– А кто его знает. Говорят, планировался еще один этаж, но в последнюю минуту передумали. Наверно, там ничего нет, но на всякий случай лучше не нажимать.
– А то что? – не унимался Монг.
– Слушай, хочешь – нажми. Но меня в это не втягивай. Говорят, что этаж этот не достроен и все там не доделано, а потому и непредсказуемо. А вообще я ничего про это не знаю.
– А если я поеду туда? – напирал Монг.
Девочка сделалась серьезной и спокойно равнодушной:
– Вот ты какой, оказывается. Говорят тебе, нельзя, а ты свое гнешь. Иди. Я свою задачу выполнила, все тебе рассказала. За последствия не отвечаю. У меня, знаешь ли, свои планы. Если все получится, может быть, повысят на следующий уровень. Так что мне спасать таких безбашенных, как ты, некогда. – И замолчала.
Лифт остановился на третьем этаже. Они вышли из лифта и оказались в настроечном зале. Девочка поспешила к своей виолончели, даже не обернувшись на Монга, словно они не были знакомы.
– Обиделась, наверно, – подумал он и нехотя пошел к арфе. Все настройщики были на своих местах, и по лицу каждого было видно, что они занимаются привычным для себя делом и не испытывают ни малейшей неуверенности или сомнения в своих действиях. А Монг сомневался, а точнее сказать, не знал совсем, как работать с арфой. Так обычно бывает, когда человек устроился на новую работу и в первый день ему все кажется непонятным и непривычным.
– Дорогая арфа, все говорят, с тобой нужно разговаривать, – погладил он арфу, – не сердись на меня, я пока не знаю, как тебе помочь, но очень хочу. Если бы ты мне могла подсказать хотя бы намеком, у нас бы вместе обязательно что-нибудь получилось. Не знаю, понимаешь ты меня или нет.
Арфа молчала. Монг, не добившись никакой реакции инструмента на свои слова, начал вспоминать хоть какие-то фразы на других известных ему языках. Но снова не добился желаемого.
Из интернациональных языков, Монг владел еще азбукой Морзе, которую выучил летом на даче вместе с соседским мальчишкой, чтобы было интереснее играть в разведчиков. Но эти знания здесь помочь не могли. Отчаявшись, Монг попробовал разговаривать жестами, чем насмешил скрипачку, давно наблюдающую за тем, как он выразительно размахивает руками, показывая то на себя, то на арфу, вытягивает руки вперед, разворачивает ладони кверху, вопрошающе поднимает брови и подается верхней частью туловища вперед. Со стороны это выглядело как разговор сумасшедшего с невидимым собеседником.
