Тевинтерец чувствует, как горячая волна поднимается от живота к лицу, окутывает горло — не выдохнуть. Кассандра, честная и правильная с головы до ног, просит его солгать самому Инквизитору. А затем на них нападают кунари, снова и снова — становится не до разговоров.

*

Лавеллан исчезает в последнем элувиане, и внутренности Дориана скручивает от чудовищного дежавю. А если на этот раз он не появится живой и здоровый, как тогда из Тени? Дориану кажется, что его сейчас вырвет, и он старается глубоко дышать ртом, но воздуха не хватает. Сбоку Сэра царапает ножиком магический переход, который закрылся прямо перед ее носом, Кассандра пытается привести в порядок доспехи. Вокруг валяются порубленные на куски демоны, догорает тело кунарийского мага. Никто не понимает, победили они или проиграли.

Метка на руке Инквизитора вела себя скверно в последнее время, искрила и сияла, окутывая все его тело зеленым огнем — что, если он погиб, пытаясь отыскать Соласа, и теперь его останки навеки потеряны во времени и пространстве? Дориан пытается гнать от себя дурные мысли, но получается плохо. Даже когда в сияющем окне элувиана появляется окровавленный Инквизитор, с висящей вдоль тела рукой и круглыми от ужаса глазами, он не верит. Это демон искушения вернулся, чтобы превратить все надежды Дориана в реальность, а затем потоптаться на осколках.

— Дориан, — шепчет Лавеллан и падает — тонкая фигурка на фоне мерцающего прохода. Элувиан вспыхивает белым и разлетается на части, хороня под собой бездыханное тело.

*

— Хочешь останусь? Все равно в Магистериуме одни напыщенные зануды.

Лицо Инквизитора кривится, будто от сильной муки. Яркое освещение в лазарете подсвечивает его бледную кожу зелёным — Дориану кажется, что Якорь никуда не исчез, а растворился в этом хрупком теле и медленно выедает из него жизнь.

— Где болит? — спохватывается маг, когда его любовник не отвечает.

— Что? А, нет… не болит, — Лавеллан через силу улыбается — тень прежней улыбки, которая даже в самые темные времена украшала его лицо. — Не нужно оставаться. Мы уже попрощались, я пожелал тебе счастливого пути. Помнишь? До всего этого, — Инквизитор осторожно ведет плечом. Ночью Лелиана убрала один из разбойничьих клинков — теперь его собрат сиротливо блестит в углу магической руной. — Недавно Кассандра сказала, что я всегда должен следовать зову сердца. Можешь себе представить? Так вот, мое сердце всегда с тобой, но твое — не здесь, оно досталось стране магов и работорговцев. Верни его себе.

Дориан хочет возразить, но только фыркает. Слова роятся в его груди, словно пчелы.

Когда-нибудь я отойду от дел, аматус. Мы оба станем старыми и седыми, поселимся в глуши. Представь себе крошечный домик, увитый розами. Неподалеку озеро, такое чистое, что в солнечный день больно смотреть. Я напишу книгу, намного лучше, чем у Варрика, и одна половина будет о моем великолепии, а вторая — о тебе. Ладно, о моем великолепии будет чуточку больше половины. И к нам будут приезжать старые друзья, у кого–то из них будет выводок орущих детей, которым ты расскажешь десятки историй. А когда дети уснут, мы все сыграем в порочную добродетель. Сэра уснет под столом, Каллен проиграется. Кто–то начнет петь. Время залечит все наши раны. А если кто захочет поведать о новых опасностях старого мира, мы не будем слушать.

Дориан смотрит на одинокий кинжал и молчит. Невысказанные слова царапают горло. В широкое окно стучатся первые звёзды. Он не знает, сколько просидел так, но когда оборачивается, Инквизитор спит, разметав по подушке волосы. Его измученное лицо спокойное, кончики пальцев касаются бедра мага.

— Ты спасал этот мир, и каждый миг я боялся потерять тебя. Теперь ты отпустил, чтобы не потерять меня. Спасибо за это, — шепчет Дориан, и впервые за долгие годы чувствует, как тугая спираль, сковавшая сердце, ослабевает. Он склоняется над Лавелланом, мажет губами горячий изгиб шеи, поправляет одеяло и осторожно ложится рядом.

Сквозь приоткрытое окно долетает ненавязчивый шум улиц, плеск фонтанов и далёкая музыка, такая тихая, будто и нет ее вовсе. Возле лазарета отцветают акации, их аромат мешается с запахом пыли и стали, исходившем от Инквизитора. Дориан хватает губами этот запах, пытаясь наполнить им себя до краев.

Он дышит в унисон с Лавелланом, глубоко и спокойно, пока не засыпает.

26.07.2020