И она упала на пол со звоном цепей, что сковывали ее. Больше она не сделала ни единого движения, ее глаза закатились, а потом закрылись. Казалось, что она просто умерла от разрыва сердца или еще чего-то, в общем — она банально не выдержала нагрузки на организм ни мутагена, ни лекарства.
Гейзенберг от такого совсем опешил, впал в состояние шока. Он встал на колени рядом с телом девушки и начал ее трясти в слепой надежде, что она просто в обмороке. Но когда она не издала ни единого звука, мужчина даже запаниковал. Он снял перчатки и стал замерять пульс и слушать ее дыхание. К его облегчению все же он смог прочувствовать сердцебиение и дыхание — скорее всего, реактор в сердце предотвратил необратимые последствия лекарства. Однако факт оставался фактом — лекарство ввело девушку в какое-то состояние, больше похожее на кому или летаргический сон.
— Твою мать… — рыкнул он, глядя на все еще мутировавшие руки и круги ветвлений вокруг ее глаз. — И что теперь делать…?
На улице было темно. Вороны летали туда-сюда и каркали, словно предвещая какую-то беду. Они летали кругами и словно кого-то преследовали. Иногда в их криках можно было даже расслышать какие-то слова, то ли проклятье, то ли просто какие-то несвязные сочетания.
По лесу в столь темное время шла какая-то фигура, больше похожая на мужскую. Она была в плаще и шляпе, а на руках фигура несла сверток, очень большой сверток. Это был Карл Гейзенберг, и он шел по направлению к тому дому, где раньше жила Кантек Василеску, и где он некоторое время назад занимался с Джаелл сексом под ее песни о висельнике. Он нес большой сверток, скрытый под балахоном. Почему он выбрал такое время? Впрочем, он и сам не мог ответить на свой вопрос.
Дойдя до дома, он аккуратно положил ношу на кровать, снимая укрывавшее ее покрывало. И оказалось, что он нес с собой тело Джаелл Василеску. Она выглядела по-своему очаровательно и одновременно жутко. Руки, мутировавшие частично из-за Кадоу, тело, содержавшее в себе отдельные модификации, оковы на руках и ногах, которые… Технически, уже были не нужны. Одета девушка была в ту самую мужскую одежду, которую она носила в первый раз после нескольких первых дней плена. А на шее у Василеску красовался медальон с кристаллом, который слабо светился белым светом.
Она лежала в позе покойника, однако, если приглядеться, можно было увидеть, что она все же дышала, а на шее виднелись бившиеся сосуды. Так что технически она лежала в коме, только вот ей не нужны были питательные вещества — по крайней мере, так думал Карл. Он полагал, что Кадоу даст ей все необходимое. Руки сложены на груди, голова умостилась на подушку. Мужчина накрыл девушку одеялом, а сам сел на пол рядом с кроватью.
Он не мог в свое время предположить, что побочный эффект от инъекции с лекарством может быть именно таким. Он думал, что скорее всего девушка просто останется с некоторыми изменениями в организме, или что она… Хотя, наверное, это был лучший исход, ведь кто знает, может, она стала бы такой же уродливой, как Моро, или превратилась бы в абсолютное нечто с щупальцами и огромным зубастым ртом. И он побоялся ввести еще дозу лекарства, опасаясь, что это ее только убьет. Риски были колоссальными, а результат — неизвестный.
— Твою же ж мать… Вот тебе и Кадоу, вот тебе и дар…
Гейзенберг достал недокуренную сигару и прикурил ее, выдыхая дым. По легким разошелся такой сладкий, но такой терпкий дым кубинских трав. В этот момент мужчина чувствовал себя умиротворенным, хоть и опустошенным. Все эти собрания, все это «приключение» с его пленницей, вся эта морока, боль, попытка Джаелл его унизить и заставить почувствовать то, что чувствовала она… Ее неоднократный слом психики, ранения от серебряных пуль.
В этот момент он почувствовал, что все-таки он мудак и чудовище намного хуже, чем ликаны в деревне. Хотя бы потому, что все свои преступления против совести и морали он делал осознанно.
Он осознанно похитил девушку, заставив ее почувствовать еще больший страх, чем после победы над оборотнем. Он осознанно трахал ее и заставлял ее делать ему минет, заставляя почувствовать унижение. Он осознанно делал ей «модернизации», заставив ее чувствовать неимоверную боль. Он осознанно игнорировал ее слом и срыв, пытаясь ее сделать своей «игрушкой». В общем, он делал все, чтобы все в итоге пришло именно к такому исходу.
Он сам во всем виноват. И теперь он прекрасно это осознавал. А все почему он это делал? Ну, в первую очередь он ведь хотел выплеснуть на ком-то свою ярость. Но ведь он прекрасно мог это сделать на каком-нибудь жителе деревни… Или на мертвом теле, создавая уникального солдата, каких он создал тысячи.
Тогда почему именно она?
Чуть обернувшись, он посмотрел на Джаелл. Ее лицо выражало полное спокойствие, отсутствие каких-либо эмоций. Морщины даже разгладились, и лицо стало будто фарфоровое, вручную расписанное каким-нибудь мастером-художником. И это создавало поразительный контраст между ликом и всем остальным телом — таким измученным, таким покалеченным. Что удивительно, но механизмы и шрамы тоже начали «приживаться» и заживать, будто становясь частью организма. Теперь динамик не выглядел вставленным искусственно, теперь он был больше похож на странную, но естественную часть организма. Как в каком-нибудь фантастическом фильме о будущем, только вживую.
— Хех… Красотка. По-своему ты красотка. — сказал Гейзенберг, поглаживая щеку девушки. — Возможно, у нас бы что-то да получилось… Ты просто идеальное тело для экспериментов. Но теперь-то что…
Он затянулся как следует сигарой. Вдалеке слышались рыки ликанов, крики ворон и даже вой волков из-за гор. Ночная природа пугала, да к тому же еще и насылала промозглый туман, который был в тот злополучный для Джаелл Василеску день, когда она впервые попала к мужчине в плен. Становилось очень мерзко, все тело пронизывало жутким холодом, так что укрыться плащом было бы невозможно. Да и сигара как-то потухла, более не прикуриваясь.
Выбросив табачное изделие из окна куда-то в траву, Карл встал, накрыл тело девушки одеялом, после чего оделся и пошел вон из домика. Нет, он не хоронил девушку там. Скорее, он придерживался слабой надежды, что…
Что однажды Джаелл все же проснется. В своем рассудке, со своей волей.
Комментарий к Мутация Это пред-финал, самый финал будет впереди! Надеюсь, вы не уроните актив головой вниз, потому что это важно! Ждите, скоро будет сам финал!
====== Начало ======
Итан Уинтерс прошелся по мосту на фабрику. Он уже был морально готов сражаться с еще одним Лордом, хотя тот факт, что Гейзенберг добровольно отдал ему колбу с частичкой Розы. Это выглядело слишком подозрительно с учетом того, что в первую встречу этот мудак попытался убить любящего отца с помощью арматуры, а потом превратил его похождения по лабиринту с оборотнями и ловушками в шоу. Явно тут что-то было не так.
— А, Итан Уинтерс! Входи.
Ворота перед молодым мужчиной открылись, как бы приглашая Итана войти в обитель сумасшедшего ученого, в его мастерскую, туда, где творился еще больший хаос, чем у предыдущих убитых им Лордов. Замок, заводь и дом с куклами выглядели хоть и страшно, но все же как-то вписывались в общий антураж деревни, да и казались более-менее жилыми местами, а вот фабрика… Несмотря на валящий из труб дым, было понятно, что там никто не работал из людей, кроме Карла Гейзенберга. Итан проверил несколько пистолетов и дробовиков из своей амуниции, как вдруг услышал продолжение:
— Не думал, что ты справишься с Донной и Моро. Но ведь тебе в Америке пришлось гораздо хуже, верно? — Уинтерс удивился немного, откуда Карл знал о его злоключениях в Луизиане. — Ты мне нравишься. Я хочу поговорить с тобой о Розе… И Миранде. Да входи же! Это не ловушка.
— Что же ты задумал…
Итан не верил ни одному слову этого мужчины. Он ясно понимал — что бы этот мудень ни предложил, он не станет соглашаться на эту сделку. В конце концов, рано или поздно он может предать Итана, он может засадить ему нож в спину или превратить в какую-нибудь свою игрушку — судя по словам Герцога, он творил с людьми нечто более страшное, чем просто убивал. Хотя каждый из этих чучел был по-своему страшен…
