- Что ж, - произнес он, закончив, - спасибо.

Наступила долгая пауза. Наконец Вьятт спросил:

- А Командир сюда собирается?

- Нет, сэр. Сказал, что занят. Просил передать всем наилучшие пожелания.

- Вот и славно, - сказал Вьятт.

Оба умолкли. Вьятт провел новичка в его каюту и пожелал удачи. Затем вернулся к себе, чтобы все обдумать. Прослужив двадцать восемь лет в Картографическом подразделении, он потерял способность удивляться. Он сразу все понял, но должно было пройти какое-то время, чтобы среагировать. "Ну-ну", - говорил он самому себе, но ничего не ощущал при этом.

"_Почему_?" - размышлял он, рассеянно смахнув сигареты на пол. В письме не говорилось о причине. Возможно, он не прошел физические испытания. Или психика подкачала. То или другое, каждое само по себе, - достаточные причины. Ему сорок семь, а дело не из легких, но ведь он чувствует себя сильным и ловким, ничего не боится. Ему казалось, он продержится еще долго, но, очевидно, на деле это не так. "Но теперь, - думал он, - куда теперь?"

Он с интересом сосредоточился на этой мысли. Ничего такого он себе заранее не присмотрел. Практически ничего. В свое время он легко и естественно включился в дело, зная, чего хочет: путешествовать, смотреть и слушать. Когда он был молод, его привлекало приключение само по себе. Теперь - нечто иное. Трудно было это сформулировать, но в чем-то он чрезвычайно нуждался и понимал это. Нужно смотреть, наблюдать и... _понимать_. Это конец долгого периода. Неважно, что именно с ним неладно, главное, все кончено, он возвращается домой - и никуда в особенности.

Когда наступил вечер, он все еще был в своей каюте. Наверно, у него нашлись силы принять и ясно осознать все это - и он решил, что ничего не поделаешь. Если в космосе есть что-то такое, чего он пока не открыл, то, похоже, ему этого и не нужно.

Он встал и направился в рубку управления.

Его ждал Купер, высокий, бородатый сухопарый мужчина с сильным темпераментом, с большим сердцем и с немалой способностью поглощать жидкость. Он сидел в рубке в полном одиночестве, когда вошел Вьятт.

Если не считать ярко-изумрудных сигнальных огоньков на пульте управления, рубка была погружена во мрак. Купер лежал в пилотском кресле, глубоко откинувшись назад, ноги его упирались в пульт. Одна нога была разута, и он тихонько нажимал на кнопки огромными босыми пальцами. Первое, что заметил Вьятт, когда вошел, была эта нога, зловеще мерцающая в зеленом свете щитка. Где-то в глубине корабля слышался шум динамиков, которые то включались, то отключались.

Вьятт улыбнулся. По игре куперовской ноги и ее пальцев, по его положению в кресле и по безвольно свисавшей с кресла руки было очевидно, что Купер надрался. В порту он обычно бывал пьян. Симпатичный малый, он мало заботился о том, как выглядит, а хорошие манеры у него вовсе отсутствовали, что было типично для членов Подразделения.

- Что скажешь, Билли? - невнятно спросил Куп из глубины кресла.

Вьятт сел.

- Где ты был?

- В порту. Повсюду в этом чертовом порту пил. Жарища!

- Что-нибудь принес с собой?

Куп безвольно махнул рукой в неопределенном направлении: - Поищи.

Бутылки грудой валялись возле двери. Вьятт взял одну и снова сел. Комната была теплой, зеленой и тихой. Эти двое достаточно долго были вместе, чтобы сидеть рядом молча, и они ждали, размышляя в зеленом отсвете. Первый глоток Вьятта был долгим и вызвал окоченение, он закрыл глаза. Куп не шевелился. Даже пальцы его ноги замерли. Когда Вьятт уже решил, что он заснул, он сказал:

- Слыхал я о перемещении.

Вьятт взглянул на него.

- Узнал сегодня, - сказал Куп, - от этого чертова Командира.

Вьятт снова закрыл глаза.

- Куда ты теперь? - спросил Куп.

Вьятт вздрогнул.

- Поищу.

- Планы имеются?

Вьятт покачал головой. Куп мрачно выругался.

- Никогда не оставят тебя в покое, - пробурчал он. - Сволочи подлые. Внезапно он поднялся с кресла, протягивая к лицу Вьятта свой тонкий, как спичка, палец. - Слушай, Билли, - сказал он торжественно, - ты был отличный малый. Ты это знаешь? Дьявольски отличный малый.

Вьятт отхлебнул еще и кивнул, улыбаясь.

- Говорил ты это, - сказал он.

- Ходил я в космос с отличными парнями - хорошими, отличными ребятами, - настойчиво продолжал Купер, для выразительности покачивая трясущимся пальцем, - но ты получше их всех.

- Говори. А то я не в настроении, - Вьятт усмехнулся.

Куп, довольный, снова погрузился в кресло.

- Просто хочу, чтобы ты знал. Ты был отличным парнем.

- Ладно, - сказал Вьятт.

- Значит, тебя вышвырнули. _Меня_ оставили. _Тебя_ вышвырнули. Мозгов у них нет.

Вьятт откинулся назад, давая жидкости растечься и завладеть им и безболезненно отступая в мир спокойствия. Приятно было ощущать вокруг себя корабль, темный и пульсирующий, точно живое чрево. "Как чрево, - подумал он. - Судьба, точно в чреве".

- Послушай, - громко сказал Куп, поднимаясь с кресла. - А уйду-ка я с этой ракеты. Какого дьявола мне еще оставаться?

Вьятт поднял глаза, вздрогнул. Если уж Куп запьет... Он никогда не был чуть под мухой. Он заходил далеко и мог оказаться очень низко. Теперь Вьятт видел, что Куп глубоко уязвлен, что перемены значили для него много, гораздо больше, чем ожидал Вьятт. Вьятт был вождем команды, но ему редко приходило в голову, что он так нужен Купу. Никогда он над этим по-настоящему не задумывался. А теперь ему стало ясно, что Куп мог бы пасть совсем низко, останься он один. Если только этот новичок не стоит хоть чего-нибудь, если он не научится быстро, похоже. Куп скоро погибнет. Теперь отстранение от должности казалось еще более нелепым, но ради Купа Вьятт поспешно возразил:

- Брось, парень. Ты и на свалку попадешь вместе с этим кораблем. Ты даже смахиваешь на него: у тебя такой же лоснящийся красный нос.

Когда Куп угрюмо замолчал, Вьятт сказал мягко:

- Куп, спокойно. В полночь отбываем. Хочешь, чтобы я взлетел?

- Да, нет, - Куп резко повернулся, тряхнул головой. - Пошел к черту. Подыхай.

Он глубоко откинулся на сиденье, на изможденном лице отсвечивало зеленое сияние со щитка. Последующие его слова были печальными и трогательными для ушей Вьятта.