Майкл Шаара

Книга

Боклеру впервые доверили корабль, держащий курс на Сигнус. В неторопливую полуденную жару он явился по вызову Командира и стал на потертом ковре, в щенячьем восторге переминаясь с ноги на ногу. Ему было двадцать пять лет, и он уже два месяца как окончил Академию. Это был восхитительный день.

Командир велел Боклеру присесть, а сам долго смотрел на него, изучая. Командир был уже старик с морщинистым лицом. Старый, разгоряченный и усталый человек. И крайне раздражительный. Он достиг той степени старости, когда раздражает любой разговор с молодым человеком: ведь они такие умные и самоуверенные, а сами ничегошеньки не знают, и с этим ничего невозможно поделать.

- Так вот, - произнес Командир, - я кое-что должен вам сообщить. Вам понятно, куда вы отправляетесь?

- Нет, сэр, - бодро ответил Боклер.

- Так вот, - повторил Командир, - я вам сообщу. Вы отправляетесь к Дыре Сигнуса. Надеюсь, вы о ней слышали? Отлично. Тогда вы знаете, что Дыра представляет собой огромное пылевое облако диаметром примерно в десять световых лет. В Дыру мы никогда не проникали - по ряду причин. Облако это слишком густое для небольшой скорости, оно слишком крупное, а корабли Картографического подразделения привыкли двигаться не спеша. Кроме того, до последнего времени мы не думали, что в Дыре есть что-то стоящее. Так что мы никогда не заходили в Дыру. Ваш корабль будет первым.

- Да, сэр, - сказал Боклер, и глаза у него загорелись.

- Несколько дней назад, - сказал Командир, - один наш любитель навел на Дыру объектив - просто наблюдал. Он отметил некое свечение. От Дыры идет слабый свет - вероятно, солнце, некая звезда внутри облака, такая далекая, что ее почти не видно. Бог ее знает, сколько времени она там. Мы знаем, что в Дыре никогда не было зарегистрировано свечения. Очевидно, когда-то эта звезда двигалась по направлению к нам, а теперь она движется от нас. И как раз приближается к краю облака. Вам понятно?

- Да, сэр, - ответил Боклер.

- Ваша задача: вы исследуете это солнце на предмет годных для жизни планет и неизвестных нам форм жизни. Если обнаружите - что не очень-то вероятно - вам нужно расшифровать язык и вернуться. Следом отправится группа психологов и определит воздействие беззвездного неба на неизвестную нам культуру - очевидно, эти люди никогда не видели звезд. - Командир подался вперед и впервые посмотрел на собеседника. - Так что работа важная. В нашем распоряжении не было других лингвистов, мы перебрали множество людей, пока нашли вас. Смотрите, не ошибитесь в результатах своих изысканий. Вы пока ничего по службе не достигли, но корабль будет ваш - отныне и навсегда. Вам это понятно?

Молодой человек кивнул, улыбаясь до ушей.

- Еще кое-что, - добавил Командир и вдруг резко замолчал.

Он посмотрел на Боклера - на новенькую хрустящую форму серого цвета, на гладкие по-детски щеки. На мгновение он с горечью представил себе Дыру Сигнуса, которую он, старик, никогда не увидит. Затем он твердо отдал мысленный приказ - отставить жалость к самому себе. Наступила важная часть разговора, и он обязан выполнить ее как следует.

- Послушайте, - начал он резким голосом, и Боклер моргнул. - Вы сменяете одного из наших старейших работников, одного из наших лучших людей. Его имя Билл Вьятт. Он... он долго у нас работал. - Командир снова замолчал, теребя пальцами бортовой журнал на столе. - В Академии вам много всего говорили, и все это очень важно. Но я хочу, чтобы вы поняли еще кое-что: Картографическое подразделение - довольно утомительная работа. Там мало кто долго протянет, а те, кому это удается, не очень-то держатся в конце службы. Знайте это. Так что я хочу, чтобы вы были осторожны с Билли Вьяттом, и советую вам к нему прислушиваться, потому что он продержался дольше других. Теперь он уволен, да, потому что сломался. Больше он для нас не годится: у него истощились нервы, он потерял то ощущение, которое должен испытывать человек, чтобы хорошо выполнять свою работу.

Командир не спеша поднялся и шагнул вперед, глядя Боклеру прямо в глаза:

- Будете сменять Вьятта - обращайтесь с ним уважительно. Он побывал дальше и повидал больше, чем любой, кого вы когда-либо встретите. Не надо никаких трений и никакой жалости к этому человеку, потому что, вы слышите, мальчик, рано или поздно такое случится и с вами. Почему? Да потому, что все слишком огромно, - Командир беспомощно развел руками, - слишком велико. Проклятый космос никогда не имеет пределов, хотя иной раз кажется, что уже невозможно быть больше. Если вы долго будете летать, он наконец станет таким огромным, что величина потеряет всякий смысл. И вы начнете думать. Начнете воображать, что все бесполезно. И в тот самый день мы вызовем вас и определим куда-нибудь в контору. Если вас оставят на месте, вы потеряете корабль и погубите людей, - мы ничего не сможем сделать, когда космос станет слишком беспредельным. Вот что случилось с Вьяттом. Вот что случится с вами. Понимаете?

Молодой человек неуверенно кивнул.

- А вот, - громко сказал Командир, - задание на сегодня. Принимайте корабль. Вьятт пойдет с вами - только в этот рейс, "объезжать" вас, как молодого пони. Прислушивайтесь к нему. В команде будет еще один, по имени Купер. Раскройте как следует уши и закройте рот - кроме тех случаев, когда будут вопросы. Не упустите такую возможность. Вот и все.

Боклер отдал честь и повернулся кругом, чтобы идти.

- Увидите Вьятта, - добавил Командир, - скажите ему, что я не могу присутствовать при вашем отлете. Слишком занят. Масса бумаг на подпись. Этих распроклятых бумаг больше, чем чирьев у шефа.

Молодой человек медлил.

- Помоги вам бог. Это все, - сказал Командир.

Вьятт заметил письмо, когда молодой человек был еще далеко. Глаза его заволокло пеленой. С секунду он стоял в бездействии. Затем увидел новенький зеленый ящик с приборами на спине этого человека, увидел выражение лица, когда он поднимался по трапу, - и у него перехватило дыхание. С минуту Вьятт стоял, жмурясь от солнца. "Мне? - подумал он. Неужели мне?"

Боклер поднялся на ступеньки и сбросил ящик, размышляя, что не особенно приятно так начинать карьеру. Вьятт кивнул ему, но ничего не сказал. Принял письмо, вскрыл, прочел. Он был небольшого роста, полный, темноволосый и очень энергичный. Читая письмо, не изменился в лице.