– Ой, Саша…

Наталья села в машину. Она не могла сдержать улыбку. После неприятных событий в институте встреча была неожиданной и грела душу.

– Давай хоть… телефонами обменяемся, что ли? – припарковавшись за остановкой, посмотрел на свою попутчицу Александр.

– А жена, как же? Не будет против, что ты снова с бывшей однокурсницей общаешься?

– Вот ты как скажешь еще! – фыркнул Велюров. – С женой я давно уже не живу. Дочка выросла, вот мы и разъехались. Каждый сам по себе.

– А-а, – обескуражено протянула Наталья Петровна и продиктовала свой номер сотового телефона.

Велюров вбил номер в свой суперсовременный айфон и окатил ее пронзительным взглядом.

– Слушай, Ната, а давай, мы с тобой как-нибудь встретимся? В ресторане посидим, коньячку выпьем? Однокашников повспоминаем…Жизнь, она все мимо, мимо. Хоть на миг притормозим.

Наталья растерянно пожала плечами. Никак не ожидала предложения встретиться от Саши. Кто угодно – но Саша… он всегда был недостижим. Как та самая первая звезда, до которой не дотянуться. Не сдержалась, она снова заулыбалась.

– Позвони, договоримся.

– Океюшки, – подмигнул ей он.

Наталья Петровна не стала ему докучать. Она привыкла не докучать сослуживцам. Быстро покинула теплый салон нового автомобиля и, не веря своему счастью, застучала шпильками черных кожаных сапожек по тротуару.

– Платоша, сынок, ты дома? – с порога поинтересовалась Наталья Петровна.

– Дома, где же еще? – выглянул из своей комнаты сын. Худой и бледный, со своей врожденной хромотой, он вызывал у нее жалость. Его тело активно формировалось во взрослые формы, и это порождало сопутствующие проблемы переходного периода. А главное – в последнее время у Натальи Петровны совсем не было доступа к его внутреннему миру. Он, будто замкнулся в себе и больше не хотел делиться с матерью своими переживаниями.

Они давно решили, что Платон будет поступать на юридический, и это решение никогда не оспаривалось. Но совсем недавно Платон стал резко терять интерес к юриспруденции и сопутствующим наукам. У него появились тройки по обществознанию, он отказался от участия в олимпиаде по истории. Зато в противовес этому сын слишком много времени проводил в школе иностранных языков, где учил немецкий и английский. А еще он с присущим всем молодым людям фанатизмом увлекался архитектурой и историей зодчества. Архитектура являлась для Платона тем особым эстетическим символом, который определяет смысл бытия. Вот где он блистал в социальных сетях и на форумах!

Наталью Петровну увлечения сына раздражали – ведь архитектором был его отец, отправленный в забвение за предательство и отъезд в Германию. По ее мнению, самое лучшее для Платона – увлекаться ораторским искусством и сводом законов. Но сын, видимо, считал иначе и продолжал с юношеским энтузиазмом зависать на форумах.

– Ты обедал сегодня? – снимая пальто, произнесла дежурную фразу Наталья Петровна.

– Обедал. Пельмени в холодильнике остались. Можешь себе разогреть, – отозвался сын из комнаты. – Я ухожу скоро. Через час урок в школе иностранных языков.

– Хорошо, иди…

Она прошла в ванную комнату и тщательно вымыла руки. Вытерла их полотенцем. Вернулась на кухню, открыла холодильник и достала застывшие остатки обеда. Включила микроволновую печь. Скоро по кухне разливался запах пельменей.

– Мам, я ушел! – послышался голос Платона в прихожей. Хлопнула входная дверь, и она осталась одна.

Наскоро перекусив пельменями, Наталья Петровна села за компьютер. Ей хотелось немного отредактировать завтрашнюю лекцию по уголовному праву, да и недоделанная статья в ваковский журнал нависала дамокловым мечом.  Завтра последний день подачи материалов, и надо все успеть.

Когда домашняя работа была переделана, время скатилось к полуночи. Нехотя Наталья Петровна начала разбирать диван. Она очень не любила свободное время перед сном. В мягкой постели ее поджидало коварное одиночество. От него не было никакого спасения. Каждый раз, пожелав спокойной ночи Платону, Наталья Петровна встряхивала свои состриженные лесенкой светлые волосы перед зеркалом, натягивала одеяло до самого подбородка и старалась скорее заснуть. Обычно она так уставала, что это ей удавалось. Но не в этот вечер.

Несмотря на усталость, сон не шел к ней. Она ворочалась в темноте, наблюдая за ползущими по стенам тенями от фар автомобилей, и в голову стучались бесконечные мысли. Беспокойство за работу, за будущее Платона на юридическом факультете, а главное – воспоминания. Воспоминания из далекого прошлого, которые нечаянно всколыхнула встреча с Александром Велюровым накануне. Наталья Петровна следила за тенями и отчаянно гнала воспоминания прочь, но они никак не хотели уходить.

Ей вспоминались студенческие годы. Как всей группой скидывались на шампанское и коньяк под новый год, как вместе хохотали под опустевшей после экзамена аудиторией. Саша Велюров всегда был лидером. Как же ей тогда хотелось, чтобы он пригласил ее на кофе! Да что там на кофе, хотя бы на прогулку по свежему воздуху! Ради него она была готова на все. Счастьем было уже то, что можно каждый день видеть его на занятиях, слышать его бархатистый голос и вместе смеяться простым шуткам…

Но Саша приглашал на кофе исключительно дочку замдекана и к концу третьего курса женился. Молодая пара очень быстро обзавелась ребенком, и Саша появлялся на занятиях все реже.

Наталья Петровна проплакала в подушку целый месяц. Ей казалось, она никогда не сможет пережить свою несчастную любовь. А спустя полгода она встретила начинающего архитектора из строительного института и тоже вышла замуж. Только вот… эта сегодняшняя встреча, или уже вчерашняя? Эта нежданная встреча все всколыхнула снова. И ей опять было больно. Также сильно, как и много лет назад на третьем курсе, когда Саша выбрал другую.

К счастью, усталость взяла вверх над душевными стенаниями, и она уснула.

…Лекция прошла идеально. Наталья Петровна – мастер своего дела.  Студенты следили за слайдами и боялись шелохнуться, чтобы не упустить важную информацию. После звонка на нее сыпались многочисленные вопросы. Юные дарования вовсе не спешили покинуть аудиторию. Затаив дыхание, слушали пояснения к уголовному законодательству. В такие моменты Наталья Петровна светилась от счастья и осознания важности своего дела для других.

 В коридоре ее догнал Альберт Валентинович Войков – дородный профессор из той старой гвардии, в которой читали лекции без запинки и подглядывания в листики. В красноречии Альберту Валентиновичу не было равных, и Наталья Петровна еще со студенчества мысленно склоняла голову перед его талантом.

– Доброе утро, Наташенька. – Тяжело дыша от быстрой ходьбы, поздоровался профессор.

– И Вам того же, Альберт Валентинович. – Все еще находясь в эйфории от проведенной лекции, заулыбалась Наталья Петровна.

– Ну и времена нынче настали, – крякнул профессор и прочистил горло. – Вы про нагрузку слышали?

– И слышали, и были предупреждены, – чувствуя, как падает настроение, закивала Наталья Петровна.

– Это же беспредел какой-то! И если бы только на нашем факультете такое творилось! Экономисты, филологи, историки – все стонут! Я вчера разговаривал с деканом биофака. Знаете, что он сказал? Что поступил приказ свыше сократить восемнадцать ставок. Восемнадцать, Наташа! В ректорате оперируют тем, что это не сокращения. Это конкурс. Теперь на одно место претендуют два-три преподавателя, поэтому выбирать будут лучших. А те, кто проявит себя хуже, прежде чем соваться в высшую школу, должны набраться опыта где-нибудь на периферии. И самое страшное, знаете, в чем? В том, что все это абсолютно законно! Потому что у всех заканчиваются срочные контракты, и учебное заведение имеет право их не продлевать. Вот так…

– Ох, не травите мне душу, Альберт Валентинович! И так бессонница от всего этого! – ловко лавируя между студентами, ответила Наталья Петровна на пылкую речь коллеги. – Нашу кафедру вообще расформировывать собираются. Скажите, где это видано, чтобы уголовное право входило в состав другой науки? Уголовное право – это ведь основа юриспруденции! Так же, как и гражданское право!