— Нет, — сорвался с моих губ обреченный шепот.

— А я смогу. Меня воспитывали так, что я смогу принять любое его действие. Ты здесь чужая, никогда не сможешь стать своей. Зачем так усиленно пытаешься? Этот мужчина не для тебя, он подходит лишь мне. Смирись с этим.

Когда она отпустила, я развернулась и опрометью бросилась бежать. Быстрее и подальше. Паника подгоняла меня и помогала двигаться быстрее.

Даже не знаю, как я оказалась в храме, сколько прошло времени и как мне вообще удалось выскользнуть за пределы города, а потом найти в ночном лесу храм.

Где нахожусь, я осознала лишь когда ощутила спиной прохладу алтаря, а перед глазами заплясали золотистые нити. Сердито отмахнувшись от них, я горько зарыдала и совсем не изящно — ревела в голос, сотрясалась в истерике всем телом.

Произошедшее оставляло горький след ужаса, отвращения и боли. Мне казалось, что сердце вырвали из груди, но я не умерла, а продолжаю мучиться из-за зияющей дыры в груди.

Дикари эти орки! Варвары и извращенцы! Устраивать такое при всех, восторгаться и наблюдать — как их можно считать нормальными?

И Дагон тоже хорош. Домой мы скоро отправимся, как же!

Так плохо мне еще никогда не было. Я даже предательство отца не ощущала столь остро и невыносимо.

Боже, а я готова была остаться с ним…

Даже в самом страшном сне мне бы не приснилось подобное.

Постепенно стихала моя истерика, как и чувства внутри. Словно из меня все вынули и осталась лишь оглушающая, безразличная пустота. Не было даже мыслей, я просто лежала на холодном полу, уставившись куда-то в стену.

— Не держишь своих обещаний, Каталина, — услышала я хрипловатый голос моего… нет, не моего орка! А все того же дикаря.

Дагон медленно прошел внутрь, слегка озадаченно огляделся. Заметил нити? Вряд ли.

— Вставай, — произнес он, когда остановился около меня.

— Нет.

Даже смотреть на него не хотелось, до того тошно было.

— Каталина! — Дагон схватил меня за руку и рывком приподнял. — Что ты вытворяешь? Какого хрена я должен искать тебя по всему городу как умалишенный?

— Зря искал, — безразлично ответила я, стряхивая с себя его руки.

— Это почему же?

— Потому, что я никуда отсюда не уйду.

Бросила взгляд на его лицо и слегка отшатнулась — в глазах плескалось то темное, что было разбужено зельем шамана.

— Нравится храм? — насмешливо спросил варвар. — Любой каприз, принцесса. Проведем ночь в храме, так и быть.

Да как он смеет вести себя так, будто ничего не произошло?! Часа не прошло, как он овладел девицей на алтаре перед всеми, а теперь еще и имеет наглость предъявлять мне претензии по поводу того, что я не досмотрела представление? Ненавижу!

— Видеть тебя не хочу! — гневно выкрикнула я и, рывком поднявшись на ноги, устремилась к выходу, желая убежать подальше от него.

Убежать не удалось — Дагон схватил меня за руку, подтянул к себе.

— Что такое? Уже не мил?

— И не был!

— Жаль. А вот ты мне и сейчас очень нравишься, пташка.

Его поцелуй меня до ужаса напугал — жесткий и жадный, как и руки, скользящие по моему лицу. Я забилась в его руках, пытаясь вырваться.

— Ненавижу тебя, Дагон! Ты отвратителен!

Он не слышал. Лизнул кожу на моей шее, отчего все тело покрылось мурашками.

— У тебя даже кожа сладкая, — прорычал орк и резким движением рванулись лиф моего платья.

Прикрывая руками грудь, я тихо поскуливала от страха, понимая — сейчас до разума Дагона не достучаться. Он был слишком занят, покрывая плечи, шею и ключицы столь агрессивными поцелуями, что становилось нестерпимо больно. Руки орка тем временем шарили везде.

— Пожалуйста, прекрати! — жалобно проскулила я, когда в ход пошли и зубы. Внезапно вспомнились все его шутки про то, что он меня съест, но было совершенно не смешно.

— Нет. Ты сама начала все это. Будь ты просто вредной заразой, я бы и пальцем тебя не тронул. Но ты начала всячески тянуться ко мне. Каждое действие влечет за собой последствие, пташка. А меня влечет к тебе.

Хуже всего было от моих ощущений. Было отвратительно, мерзко из-за того, что он до того, как целовать меня, был с другой женщиной. Но, к сожалению, к этим тошнотворным чувствам примешивалось и другое — трепет, наслаждение. Все-таки, за одно мгновение невозможно погубить только вспыхнувшую влюбленность.

Лучше бы я просто его ненавидела и презирала!

Если бы не этот чертов алтарь у костра, то я могла бы стать самой счастливой этой ночью.

Вместо этого, казалось, воплотился мой самый страшный кошмар.

Я не могла даже повернуться — тело Дагона надежно прижимало меня к каменным плитам пола, от которых тянуло холодом. Тихо застонав, я с трудом высвободила руку и отвесила хлесткую пощечину по морде орка, отчего он едва не подпрыгнул.

— Вставай, чудовище! — прошипела я, выползая из-под огромной туши.

Взгляд у него был расфокусирован, но было заметно, что шаманское варево более не имеет над ним силы.

Со стороны входа уже проникали первые, робкие лучи рассвета. Я же не могла поверить, что пережила эту ночь.

Мне все же удалось достучаться до орка, хоть и с трудом. Какая-то капля милосердия все-таки не позволила ему обесчестить меня. Но помучил он меня с лихвой — гладил и тискал, целовал и слюнявил, сволочь, пока наконец не уснул!

— Опять чудовище? — сонно откликнулся Дагон.

— Ты всегда был чудовищем! Им и останешься! — горячо вскликнула я, зажимая руками порванный лиф платья.

В душе горела такая ненависть, что хотелось ударить орка еще раз, но я не рискнула.

— Каталина, — медленно отозвался, обдумывая каждое слово, — еще вчера ты была настроена ко мне вполне благожелательно. Даже вполне нежно принимала поцелуи, а сегодня вновь напоминаешь пустынную волчицу.

Вспомнилась Сия, любимица Трагана. Милейшее, но злобное создание.

— Тебе показалось, — рявкнула в ответ. — Принял желаемое за действительное! На себя посмотри — варвар и язычник. Ты даже руки моей касаться не достоин.

Дагон криво усмехнулся, но на дне его глаз плескалось что-то горькое, неприятное.

— Хорошо. Раз не достоин, то дойдешь до дома пешком.

И я вновь поразилась тому, что вообще смогла ночью, в полном отчаяние, добраться до храма! Это было столь далеко, что мне еще в середине пути захотелось попроситься к орку на руки! Все-таки, добираться на сциталиусах было в разы быстрее.

Дагон шел быстро, размашисто, я едва поспевала за его широкими шагами, чувствуя себя при этом псиной, которая бежит за лошадью. К счастью, мне хватило ума не высказывать орку своих претензий и возмущений. Мне вообще не хотелось с ним говорить или видеть!

А еще меня очень возмущало то, что Дагон выглядел недовольным. Как он вообще посмел?

Стоило достигнуть стен дома, как Дагон гордо удалился в свои покои, а я осталась в одиночестве со своими гнетущими мыслями.

— О, духи! — воскликнула Ру, стремительно приблизившись ко мне из коридора. — Где вы были? И что с твоей одеждой?

Припомнил события ночи, я лишь горько ухмыльнулась, продолжая прижимать руками разорванное платье.

— Ужас! Надо привести тебя в порядок, скоро придут дети!

А я ведь и забыла, что теперь являюсь наставницей для маленьких орков.

Ру поволокла меня в купальню, причитая себе под нос что-то о дикости молодежи. Это вызвало у меня диковатый смешок. Ее народ совокупляется на глазах у всех, а еще что-то о дикости рассуждает!

Зеркало открыло для меня шокирующую, ужасную картину — вся моя шея, ключицы и отчасти плечи, были покрыты ярко-бордовыми, почти уходящими в черноту, следами.

— Боже, — выдохнула я. — Что это?

— Тебе лучше знать, — лукаво отозвалась орчиха. — Это ведь ты провела ночь с Домином неизвестно где.

Меня затрясло от ужаса. Неужели у орков ядовитая слюна? И их поцелуи оставляют такой след?

— Странно, — продолжала Ру. — Исельнир проводила с ним ночи после праздника Дерши, но никогда он таких следов не оставлял. Наверно, Риталек и правда перестарался с отваром.