Утверждение М. Дюверже подчёркивает сложность и многообразие механизмов влияния по сравнению с механизмами прямого принуждения. В частности, поскольку любой тип воздействия может осуществляться через систему ценностей, политическая власть может быть предметом изучения не только права, но и аксиологии. Это значит, что СМИ – как основная движущая сила развития ценностного механизма в современном обществе41 – фактически наделяются монополией на данную ипостась власти.
Также трактовка власти как влияния позволяет расширить количество научно систематизированных форм правления. В частности, итальянский учёный Н. Боббио кроме явной, видимой, формы выделяет ещё две разновидности42.
Первая – полускрытое, или теневое, правление. Это либо приоритетное влияние на формирование политических целей каких-либо отдельных структур (отдельных органов государства, лоббистов), либо доминирование в процессе принятия решений различных неформальных элитарных группировок. Данный тип правления гораздо менее формализован и предполагает, как минимум, несколько центров власти, а следовательно, отсутствие исключительной монополии на власть со стороны одной группы.
Второй неформальный тип властвования – скрытое правление, или криптократия. В общих чертах – это ситуация, когда государство превращается в марионетку отдельных структур, не предназначенных к государственному управлению, например: военных, спецслужб или криминальных группировок.
Политическая ситуации в постсоветской России имела характерные черты обоих этих типов. Об этом, в частности, свидетельствовала фактическая несамостоятельность центральных органов власти, их зависимость от действий крупнейших финансово-промышленных и даже криминальных группировок (в том числе и в сфере СМИ), а также периодическое усиление влияния силовых структур.
Не стоит упускать из виду и то, что само по себе понятие власти как основы политических отношений – традиционная, но вместе с тем и одна из многих альтернативных трактовок. Например, правые и левые радикалы обвиняют государства в неспособности решать социальные проблемы, фактически намекая на бесполезность этого политического института: «Анархисты и коммунитаристы утверждают, что львиную долю функций федерального правительства могут выполнять гораздо более мелкие, локальные и децентрализованные правительственные комитеты, а то и добровольная кооперация в условиях отсутствия какой бы то ни было политической власти. С другой стороны, либертарианцы и экономисты-рыночники… настаивают на том, чтобы роль государства была ограничена обеспечением безопасности, защитой прав личности и поддержкой коммерции… Либертарианцы уверены, что большую часть проблем, которые на первый взгляд кажутся порождениями рынка, можно решить без государственного вмешательства»43.
Ясно, что в социальном образовании, в котором государство отсутствует или не выполняет системообразующую функцию, на первый план автоматически выходят альтернативные структуры, в том числе СМИ. Рассмотренное выше информационное общество – как раз тот случай, когда системообразующую нагрузку несут на себе средства массовой коммуникации.
Политическая наука рассматривает четыре основных типа политических субъектов44: а) индивид; б) элита, включая институт лидерства; в) социальные группы, участие которых в политике отражается в системе социального представительства; г) нация.
Благодаря информационному телевидению коренным образом изменяется соотношение возможностей политических субъектов. В частности, многократно возрастает политический потенциал индивида. Если, конечно, индивид хотя бы приблизительно представляет себе «правила поведения» в эмоционально-символическом пространстве, формируемом телевидением. Зная эти законы и имея должное желание, теоретически любой гражданин в состоянии перевести свои личные политические устремления в публичную плоскость, привлечь к ним внимание широких масс: «Коммуникационная конъюнктура разогревается постоянно растущим количеством новых коммуникаторов, которые вынуждены добиваться внимания к себе через использование сенсационных событий»45.
В качестве примера можно привести случай, произошедший 2 ноября 2005 г. во время прямой трансляции выступления вице-президента США Дика Чейни. В результате технического сбоя в кадре время от времени появлялась чёрная фигура в виде буквы «X», перекрывавшая изображение политика. Один из эфирных режиссёров в разговоре с телезрителем, который позвонил в студию с жалобой на неожиданную помеху, выдал технические неполадки за намеренные действия редакционного персонала. Он заявил, что таким образом журналисты протестовали против войны в Ираке и дезинформации из официальных источников – и был уволен за нарушение корпоративной дисциплины. Этого режиссёра можно рассматривать как генератора политического события. Тем более что его заявление на волне разгоревшегося скандала было растиражировано мировыми СМИ, в том числе и российскими телеканалами46.
В этом же ключе характерен резонанс в СМИ на заявление гражданина Украины Илько Кучерива о подаче заявки на персональное вступление в НАТО в 2003 г.47. В данном случае налицо пример умелого использования индивидом телеэфира для выхода на массовую аудиторию. Человек оказался прочно включён в контекст большой политики – как внутренней, так и международной (личные встречи с бывшими генеральными секретарями НАТО Хавьером Соланой и Джорджем Робертсоном, а также британской принцессой Анной, упоминание о директорской должности в фонде «Демократические инициативы», созданном при участии лидера «Народного руха» В. Чорновила, поддержка со стороны двух бывших министров правительства Украины и т.д.).
Элиту в соответствии с упомянутыми тенденциями следует понимать, скорее, не как «верхушку господствующего класса (или социальной группы), которая непосредственно осуществляет политическое руководство обществом и стоит у руля государственного управления»48, а как любую группу лиц, имеющую возможность оказывать влияние на характер и направление политического процесса. Последний можно понимать и в качестве формы функционирования эволюционирующей в пространстве и времени политической системы, и в качестве конкретного – т.е. с конечным результатом – процесса определённого масштаба (например, проведение выборов)49. Подобную возможность – и, что не менее важно, желание её реализовывать – американский социолог А. Гоулднер называет отличительной чертой гуманитарной интеллигенции. Её социально-политическая функция заключается в манипулировании словами, идеями, абстрактными символами, а капиталом служат культурные ценности: «Существует по крайней мере две элиты в новом классе: первая – интеллигенция, чьи интересы преимущественно “технические”, и вторая – интеллектуалы, чьи интересы изначально критические, эмансипаторские, герменевтические и, следовательно, часто политические»50.
А. Г. Стариков рассматривает элиту СМИ (социальные группы или отдельные лица, владеющие средствами массовой информации или занимающие наиболее высокие позиции в них и обладающие широкими возможностями влияния на общество51) как объединённую критическим дискурсом группировку внутри описанной А. Гоулднером интеллектуальной элиты, говоря также и об относительной самостоятельности этой группировки в системе государственной политики.