По ухабистой лесной дороге ехал старенький тёмно-синий форд, забрызганный грязью. Водитель, девушка с длинными светлыми волосами, заплетенными в косу, и большими зелеными глазами, смотрела вперед, погрузившись в свои размышления. Ямы и кочки уже не отвлекали и почти не раздражали, а осенний лес больше не вызывал восторга. И как ее занесло в такую глушь? Анастасия Рощина направлялась в Питер на международную выставку современного искусства, но где-то свернула не туда… Навигатор, казалось, сошел с ума и водил девушку кругами. Теперь она здесь, в этой забытой Богом глуши, петляет уже часа три. Вокруг только деревья… Деревья… Деревья! Дубы да осины… Иногда дикие яблони… Она и подумать не могла, что под Питером может быть такая дичь! Зачем Настя вообще поехала на эту дурацкую выставку?..

Вообще-то было зачем: туда ее пригласил Роман Бергер – популярный австрийский фотохудожник с русскими корнями, причем знали его не только в России. Роман наткнулся на ее блог и заинтересовался Настиными работами. Это было прекрасной возможностью, чтобы наконец-то выбиться в свет! Она с четырнадцати лет занимается фотографией, сначала подружек снимала, потом стали на свадьбы приглашать. Но фотографировать свадьбы и «лавстори» сладких парочек не предел ее мечтаний, хоть это и приносило определенный небольшой доход. Но мысль о мировой известности и заграничных выставках плотно укрепилась в ее голове и не давала покоя.

– Неужели! – воскликнула девушка, выехав из леса. – Ну наконец-то! Хоть какие-то признаки цивилизации!

Вдоль дороги показались небольшие домишки, но довольно приличные и ухоженные на вид. Хотя на улице, почему-то, никого не было. Солнце уже садилось, да и в перспективе намечался дождь, вероятно, что все местные уже сидят по домам… Она все ехала и ехала… Впереди на холме виднелся огромный особняк. Тут девушка заметила, что на лавочке возле одного из домиков сидит старуха, типичная деревенская бабулька в черном платке ватной телогрейке, с палкой. Машина остановилась, Настя вышла и направилась к дому.

– Добрый вечер, – сказала девушка, подойдя поближе.

– Кому добрый, а кому и не очень, – ехидно ответила старуха, с любопытством рассматривая новое лицо.

– Бабушка, а не подскажете ли, как отсюда выехать на трассу? – спросила девушка осторожно.

Старуха молча продолжала разглядывать девушку. Потом ее тонкие сухие губы едва заметно обозначили улыбку на морщинистом лице.

– Заблудилась, внучка? – усмехнулась, наконец, бабуля. – Сегодня ты отсюда не выедешь уже… Погляди какие тучи с запада идут! Дождь будет проливанный… Дорогу размоет, в лесу ночевать останешься. А леса у нас дикие… Опасные. Во-о-он там видишь дом на холме, внучка? Вот поезжай туды, там тебе всё подскажут и расскажут. Сейчас дождь начнется, я тебя не пущу к себе домой. Я одна живу. А я видела по телевизору про всяких жуликов. Не пущу к себе ночевать, внучка. Уж не обижайся, не пущу, – старуха погрозила сухим длинным пальцем и прищурила свои и без того маленькие слезящиеся глазки.

– Ох… – вздохнула девушка. – Бабушка, я к вам ночевать и не прошусь… Скажите, как выехать на большую дорогу.

– Поезжай на холм, там тебя встретят, – повторила старуха.

Ударил гром.

– А чей это дом? – наконец спросила девушка, поняв, что от бабули она ничего не добьется.

– Это?.. А… Это Тамары Павловны дом… Громовой Тамары Павловны… Статная женщина… Только она сейчас в городе. В Ленинград уехала. Хм… По делам…

– Ну, так если ее дома нет, зачем же я туда поеду?! – не выдержала несчастная путница.

Старуха на мгновение замолчала и уставилась в одну точку. Потом снова посмотрела на девушку и сказала:

– А так там же Андрей Федорович, управляющий ихний, дворецкий по-нынешнему если… И хозяин…

– Какой хозяин? – девушка схватилась за голову.

– Не знаю, – бабушка пожала плечами. – Езжай отсюдова, внучка. Дождь начинается.

И, правда, начало моросить.

– Спасибо… Бабушка… – сквозь зубы процедила Настя.

Настя села в машину, хлопнув дверью, и поехала в сторону особняка. Старуха же осталась сидеть на лавочке, провожая слепым взглядом гостью. При въезде на холм девушка заметила сторожевой домик. В окне горел свет, а на пороге сидел недоброго вида дед. Он бросил сердитый взгляд на проезжающую машину, но никаких действий предпринимать не стал, только поднял шлагбаум и подал рукой знак, что можно проезжать.

Противный дождь становился все сильнее и сильнее. Форд тонул в грязи, и метрах в пятистах от дома он все-таки увяз в черную жижу.

– А-а-а-а-а! – девушка начала стучать по рулю, как будто это была его вина. – Черт! Черт! Черт! Ну почему мне так не везет?! Почему?!

Некоторое время Настя сидела в машине, не желая выходить на улицу. Но всё же спустя пару минут нерешительно открыла дверь и, глубоко вдохнув, словно собиралась нырять, окунулась в дождь. Одежда тут же промокла насквозь, в белые кроссовки залилась вода с грязью. Ей предстоял подъем на холм, который казался непреодолимым из-за стекающих вниз грязевых потоков. Деревья громко переговаривались о чем-то с дождем и возбужденно шелестели желтыми листьями, которые сыпались с них, не выдерживая натиска дождевых капель. Пару раз Настя умудрилась упасть, и она начала опасаться, не примут ли ее за бродяжку… Джинсы, пальто, лицо, руки, все было в грязи! Наконец, добравшись до особняка, – весьма и весьма немаленького, – она позвонила в дверь. Через долгих пять минут ей соизволили открыть.

Перед мокрой, грязной злой девушкой стоял высокий приятный мужчина лет сорока пяти – пятидесяти, его черные с проседью волосы были зачесаны назад, на нем была белая рубашка, синий галстук, серебряная приталенная жилетка с синими узорами, черные брюки и черные лакированные туфли. Девушка догадалась, что это, вероятно, Андрей Федорович…

– Вечер добрый, – сказала она и попыталась улыбнуться.

– Кому как… – протянул дворецкий, спустив очки на кончик длинного острого носа, оценивающе оглядывая визитершу. – Чем… Чем могу помочь?..

– Вы, наверное, Андрей Федорович…

– Наверное. А кто Вы, позвольте поинтересоваться? – холодно спросил дворецкий.

– Меня зовут Анастасия Рощина, я заблудилась, а моя машина застряла неподалеку… А тут по дороге я встретила бабушку, она сказала, что в этом доме мне смогут помочь…

– Проходите, – перебил ее заикания дворецкий, перед этим сняв очки и прищурившись.

В доме было тепло и сухо. Андрей Федорович помог снять Насте пальто, но вешать его в шкаф не решился.

– Анастасия… Простите, как по батюшке?

– Петровна…

– Анастасия Петровна, а куда Вы направлялись на ночь глядя, позвольте полюбопытствовать?

– Я из Воронежа ехала в Петербург на международную выставку современного искусства… Но где-то не там повернула… И вот я здесь…

– Из Воронежа стало быть… – мужчина скептически изогнул бровь. – Как далеко Ваша машина?

– Да здесь рядом, буквально за поворотом…

– Анастасия Петровна, – произнес дворецкий, и холодность сменилась некой брезгливостью, – возможно, я покажусь бестактным, но у меня к Вам просьба, ничего здесь не трогайте, пока не примете душ и не переоденетесь. Уважайте труд горничной.

Настя ничего не смогла на это возразить, она просто застыла с открытым ртом. Вид у нее был, конечно, непрезентабельный, но это уж совсем наглость и откровенное хамство!

– Я отправлю ваше пальто в химчистку, оно в ужасном состоянии, – продолжил дворецкий. – Идемте, провожу Вас в ванную комнату.

Он открыл перед ней дверь, и повел ее по узкому коридору с тусклым освещением. В кроссовках мерзко чавкало, а половицы зловеще скрипели под ногами. Затем они поднялись по лестнице на второй этаж, потом прошли через очередной коридор в самый его конец. Андрей Федорович указал Насте на деревянную дверь с белой облупившейся краской и равнодушно произнес: