– Стрельцова, – окликнула меня у дверей лифта комендантша Елена Викторовна, в народе именуемая просто Ленок – в силу возраста. Честно сказать, я и не думала, что комендантами общежития бывают тридцатилетние. Правда, характер Ленок имела нордический, и лишний раз с ней встречаться никто не стремился. Естественно, я с моей сегодняшней везучестью не могла избежать этой встречи.

– Ты на какой этаж? – спросила меня Ленок. Я, запнувшись, ответила наугад:

– На третий.

– Вот везение! – обрадовалась она и вручила мне папку с документами. – Держи, передашь Тане Елкиной из триста восьмой. Лучше в руки. Если в комнате нет, то мне занеси. Соседкам не оставляй. Знаю я их: к одной кавалер по ночам шастает, вторая вечно везде опаздывает.

Я, вяло улыбаясь, вызвала лифт и без энтузиазма нажала цифру «три». Двери лифта захлопнулись, и он, гудя, потянул меня вниз.

Таню Елкину я знала – она училась, как и я, на матмехе, но на два курса старше. Я часто выпрашивала у нее конспекты и перед сессией мучала вопросами о преподах. Таня благосклонно давала мне ценные советы, не забывая посмеиваться надо мной и остальными «трясунами».

– Это у вас еще Пал Николаевича не было, вот он вам задаст жару, – пугала она. Правда, еще через год уверяла: «Пал Николаевич – это что, так, ерунда. Вот Ковалевской сдать предмет с первого раза – это надо постараться». В общем, отношения у нас с Таней были приятельские, и в любой другой день меня бы даже обрадовала внезапная встреча с ней. Сегодня же я брела по длинному коридору третьего этажа, периодически оглядываясь – в противоположном крыле жила Лиза. Встретить ее или выходящего от нее Антона мне не хотелось.

С этими вороватыми оглядками через плечо я не сразу заметила парня, сидящего под дверьми триста восьмой с гитарой. Он что-то негромко наигрывал, периодически посматривая на часы. Кого-то ждал? Скорее всего, на сумасшедшего, просто так торчащего под чужими дверьми, он был не похож. Почему тогда снаружи, а не внутри?

Я неловко откашлялась, но парень не обратил на меня внимания. Я мысленно пожала плечами и постучала в дверь.

– Ну чего тебе, сказала же: жди в коридоре! – буквально с порога накинулась на меня Таня, я даже отскочила на два шага. – О, Дина, привет. Не ждала. Заходи.

– Что это у вас за инсталляция под дверью? – поинтересовалась, проходя в комнату и усаживаясь за небольшой кухонный стол. Потом спохватилась. – На, держи. Ленок попросила тебе передать.

– Спасибо. – Таня кивнула, убирая папку в тумбочку. – Чай будешь? – Я кивнула, и Таня щелкнула кнопку на чайнике. – А эта инсталляция, как ты выразилась, незадачливый поклонник.

– Ого. Твой? – Если бы я умела свистеть, я бы присвистнула, а так – только глупо хихикнула.

– Куда уж там. – Таня загремела чашками.

– Катькин? – Я с трудом вспомнила имя ее соседки, редко появляющейся в универе и в общежитии. Я лично видела ее лишь однажды и то спящей.

– Опять мимо. – Таня поставила передо мной кружку и налила в нее кипяток. – Светкин.

– Да ладно, – я искренне удивилась, не донеся чашку с чаем ко рту. – Она же с этим, как его… Славой с политологии. Об этом все знают. Или он – новенький?

– Видишь, какая там штука. – Таня подвинула ко мне тарелку с печеньем. – В уютном раю недавно были неполадки, и Светка замутила с этим… То ли Гоша он, то ли Леша. Фиг его знает. Ничего серьезного, так, погуляли чуток. А потом наши голубки помирились, и этот Ша оказался не у дел. Только он упорно не хочет этого признавать. Ходит вот. На драку со Славиком нарывается.

А незнакомец под дверью, оказывается, в одной со мной лодке. Тоже «рыбка». Говорю же – нас таких гораздо больше, чем принято замечать. Поговорить с ним что ли? Поддержать… Ой, мамочки. Я вскочила. На моих штанах расплывалось пятно пролитого чая. Горячо-то как. Таня кинула мне полотенце.

– На, затри. Чего это ты, замечталась?

– Да так. – Я поспешно затирала пятно. Хорошо хоть чай немного остыл, пока я думала. Кожу пощипывало. Ну их, этих парней, одни беды от них.

– У тебя-то как дела? – Таня вытирала со стола, не смотря на меня. Я смутилась.

– Сойдет, – посвящать кого-то в свои проблемы мне не хотелось. Мне и так достанется и жалости, и упреков от однокурсников. Не хватало, чтобы еще и старшие подтрунивали. На матмехе как-то редко встречались романтические ахи–охи. Основные драмы разворачивались среди культурологов и почему-то юристов. Так что, мои проблемы, конечно, рано или поздно все заметят и обсудят, но лучше поздно, чем сейчас.

– Кстати, а с какого факультета этот деятель искусств? – я вспомнила под парня под дверью. – Я его раньше не видела.

– Понятия не имею, – отозвалась Таня. – Но явно не с музыкального, играет он так себе.

Когда я вышла из 308-й комнаты, то ли Гоша, то ли Леша все еще сидел у двери. Я развернулась, чтобы уйти, но в итоге села напротив него. Светкин поклонник никак не прокомментировал мой маневр. Я молча его изучала. В сидящем положении тяжело было понять его рост, но вряд ли очень высокий. Скорее средний. Коренастый, руки с рельефами, но на качка не похож. Никаких новомодных причесок, обычная мужская стрижка, лишь на затылке топорщился ребяческий хохолок. Лицо у него было какое-то квадратное, лишь чуть топорщащиеся уши немного сглаживали его. Губы полные, нос широкий. Под глазами мешки. Глаза… Глаз не видно, а скулы…

«Гитарист», заметив мой осмотр, пристально посмотрел на меня в ответ. Глаза у него оказались вполне обычными, карими. Славику с его бирюзой вместо глаз, этот чудик с гитарой явно проигрывал.

– Знаешь, – я начала разговор, слегка смутившись, что меня застали за разглядыванием, – мы с тобой похожи. Ты – рыбка, и я… – согласна, прозвучало глупо, и парень фыркнул. Я торопливо продолжила. – Не подумай, это нарицательное. Знаешь, в кинофильмах всегда есть герой, который некоторое время проводит с героиней, когда у нее нелады с основным возлюбленным. Вот это и есть «рыбка» – тот, от кого уходят к бывшим. И я, знаешь, тоже…

– Ерунда какая-то, – он перебил меня. – Дешевая мелодрама. – Затем встал и ушел. Вот так вот. Я вновь погребла в своей лодке в одиночку. Лифт, кстати, опять сломался, и на свой родной девятый я побрела пешком.

Из четырех общих комнат в нашем общежитии я предпочитала ту, что на первом этаже – наименее посещаемую. Основная часть студентов предпочитала тусить на четвертом. Там звенели гитарные струны; мячи для пинг-понга задорно стучали по столу и по стенам; булькали жидкости, запрещенные правилами проживания… В общем, студенты не скучали.

На первом этаже тишину нарушали только громко хлопающие входные двери и голос седой вахтерши. В общем, рай для ботаников и личностей в депрессии. Сегодня не было ни тех, ни других, поэтому я блаженно валялась на диване, читая очередную дурацкую книжку про любовь. Это, конечно, можно было делать и в своей комнате, но Ирка не терпела слащавые любовные романы. Так что, принцессе в лице меня надо было дождаться пока суровый дракон уйдет на вокал. Я кинула взгляд на часы: примерно через двадцать семь минут можно будет возвращаться в комнату. С этими мыслями я вновь углубилась в роман, где хорошая девочка перевоспитывает очередного подонка.

– Я тебе уже все сказала! Ну не ходи ты за мной, для своего же блага, а то Славик не выдержит и отмутузит тебя. – Слово-то какое: «Отмутузит!» – подумала я. Голоса приближались. Что б их. Я юркнула за диван, надеясь, что спорщики пройдут мимо.

– Я его не боюсь. – Не прошли. Из-за дивана мне не было видно говоривших, но девичий голос казался знакомым…

– Вникни уже: мы с тобой были ошибкой. Я люблю Славу. Просто мы крупно поссорились, но блин… – И правда – блин, до меня запоздало дошло, что в комнате Света и ее «рыбка». Как там его? Я плотнее прижалась к спинке дивана.

– А мне что теперь делать? – парень старался говорить спокойно, но очевидно был расстроен. А кто бы не был?

– Не знаю, Леша, но явно не дежурить под моими дверьми. Мне надо идти. Надеюсь, мы поняли друг друга. – Так все-таки Леша. Хм, Гоша – имя, конечно, поинтереснее, но… Но какая мне разница. Лучше подумать, как выбираться от сюда. А то еще пролетит над головой ваза, как у Ретта Батлера в «Унесенных ветром».