– Чувствую в воздухе запах депрессии. – Ирка бесцеремонно плюхнулась рядом со мной. Моя попытка подвинуться провалилась: филейная часть моей соседки припечатала к дивану край пледа, в который я куталась. Вздохнув, я осталась в опасной близости к Ирке. Та не преминула этим воспользоваться: одну руку закинула мне на плечо, второй взлохматила мои волосы. – Ну и по какому поводу марафон Бриджит Джонс на этот раз?

Я небрежно пожала плечами и попыталась придать себе невозмутимый вид. Вероятно, получилось не очень.

– Ага, использованные салфетки и обертки от шоколадок здесь случайно… Да и к Бриджит ты прибегаешь в крайних случаях, а это уже вторая часть, значит все совсем плохо. Что, все-таки бросил?

Я всхлипнула. Три года совместного проживания с Иркой не прошли даром: врать ей было бесполезно.

– Хуже. – Я потянулась за очередным платком. – Вернулся к бывшей.

– Господи, нашла из-за чего реветь. – Ирка отпустила меня и потянулась к ноутбуку, чтобы выключить фильм. Бриджит Джонс никогда не входила в число ее любимых персонажей, да и многих других известных героинь она именовала «повернутыми на мужиках истеричками». – Советовала же тебе в эту «Санта-Барбару» не влезать.

– Ты не понимаешь. – Я громко протрубила в бумажную салфетку. – Я теперь, получается, рыбка.

– Тьфу ты, опять за свое. – Моя непробиваемая соседка закатила глаза. – Рыбка не рыбка, нашла, о чем страдать. С другим будешь зайкой или кошечкой. Кем захочешь.

– Нет, рыбка – это навсегда… – Я вновь разревелась от жалости к себе. «Ты бы еще Рыбку вспомнил» или «А, это в те, темные времена Рыбки было?» – звучало периодически за нашим семейным столом. Рыбку вспоминали исключительно негативно, хоть мы и были предвзяты. Наташа Рыбка была неплохой девушкой, просто ей не повезло встретить моего брата Олега в момент его очередного расставания с тогда еще девушкой, а ныне женой Ингой. С Ингой братишка встречался со школы. Родственники давно уже распланировали их свадьбу, а на периодические ссоры-расставания смотрели с усталой усмешкой многое повидавших людей. Но тут в жизни брата появилась та самая Рыбка… Расставание, длившееся обычно пару недель, внезапно затянулось на полгода. Брат стоял на своем, Рыбка появлялась на семейных обедах, Инга скооперировалась с нашей мамой и упорно работала над возвращением «привычной жизни». В итоге брат капитулировал, запланированная свадьба состоялась, а слово «рыбка» стало в нашей семье нарицательным. В памяти друзей и родственников она осталась «занозой в заднице», точнее в счастье Инги и Олега, «судьбой предназначенных друг другу». Мне, в общем-то, Рыбку было жаль: она никого не уводила, брата любила, с нами искренне пыталась подружиться.

Мне тогда было тринадцать – впечатлительный возраст. Я в каждом фильме и в каждой книге начала искать «рыбок». И знаете: они есть почти во всех историях, которые принято считать счастливыми. Пока главные герои играют свадьбу и сладостно целуются под звуки финальных титров, очередная киношная «рыбка» остается брошенной у алтаря. Естественно, его или ее обвиняют во всех мыслимых и немыслимых грехах, но я-то знаю: историю пишут победители, и кто может поручиться, что они не врут. Страх стать «рыбкой» прочно засел в моей голове. И вот стал реальностью. Как с этим жить – я не понимала, поэтому села смотреть, как Марк Дарси и Дэниэл Кливер попеременно становятся «рыбками», за чем меня и застукала Ирка.

– Ди, хватит строить из себя королеву драмы. – Ирка, встававшая за чаем, вновь плюхнулась рядом со мной. В этот раз я предусмотрительно подвинула плед поближе к себе. – Я тебе сразу говорила, что Антон – г… – Я предупреждающе покашляла. – Герой не твоего романа. Ты сама видела, что с Лизой у них все было серьезно, и строить отношения с ним было глупо.

– Но он так ухаживал… – Я и сама не хотела вмешиваться в дела одной из самых заметных пар нашего универа, но ввязалась. Зачем? Наверно, тоже хотелось той романтики, которую Антон устраивал для Лизы: серенад под окнами, пряток под кроватью от строгой комендантши, записочек на парах. Мне льстило, что после красавицы Лизы он обратил внимания на меня. Конечно, Ирка утверждала, что шарма во мне больше, чем в бывшей-нынешней девушке Антона, но я не слепая: мои заостренные черты лица тяжело назвать красивыми. А Лиза… Миниатюрная, с аккуратной стрижкой и чуть вздернутым носиком – ее даже фотографы на улице останавливали. Я же со своими длинными волосами с посеченными концами привлекала только парикмахеров, предлагающих поправить стрижку. Месяц назад я все-таки согласилась побыть «моделью» для подруги-парикмахера. Как оказалось – зря. Нет, руки у подруги были что надо, а вот структура моих волос для желанного каре, как выяснилось через пару дней, совсем не подходила. Волосы топорщились во все стороны неровными вихрами. В итоге вместо девушки с обложки я стала кем-то еще более непонятным с неряшливыми хвостиками. Уж лучше бы оставила свои косы с посеченными концами. В общем, Ирка звала меня нынче каре-ристом, а Антон и вовсе бросил. Черт. Я снова всхлипнула.

– Так. – Ирка потянула меня за руку, заставляя подняться с дивана. Я встала, едва не запутавшись в сползшем с плеч пледе. – Хватит этих самобичеваний. Лучше б по волосам так горевала.

– Да я и по ним тоже. – Настроение стремительно падало. А я-то думала, что дальше некуда. – Но Антон…

– Помню я, как этот гад сдуру ляпнул, что пора бы вырасти из детских косичек, – подхватила мою мысль Ирка. – Но вряд ли он предлагал эти косы так безжалостно оттяпать. Что уж, не зубы, отрастут. И фиг я тебе позволю совершить этот акт вандализма снова. Одевайся.

Мысли Ирки скакали, и я, придавленная своим горем, за ними не поспевала. Но послушно оделась. Конечно, домашние «штаны для йоги» и футболка на три размера больше вряд ли годились для выхода свет, но Ирка осталась довольна.

Я не сопротивлялась, когда она потянула меня к двери, молча шагнула за порог… и только тогда ощутила неладное. Моя хитрая соседка осталась в комнате и резко захлопнула дверь перед моим носом. Я услышала щелчок щеколды.

– Иди, проветрись, – прокричала она сквозь тонкую фанеру, из которой были сделаны все двери в нашем общежитии, да и стены, судя по слышимости, тоже.

– Ирка, не дури! – Я стукнула кулаком по двери.

– Это ты не дури. Нашла из-за кого париться. – Голос соседки слышался едва-едва. Полагаю, она отошла от двери.

– Куда я пойду в таком виде? – Я постучала еще раз, надеясь, что Ирка впустит меня обратно.

– Да хоть куда. Дело не во внешнем виде, сколько раз тебе повторять. Иди и охмури кого-нибудь, каре-ристка. Спорим, найдется, кто и на такую тебя клюнет.

– Ирка, открой сейчас же. – Поняв, что подруга открывать дверь не планирует, я замолотила сильнее. – Что за дурацкие шутки у тебя.

– Ничего не слышу, ничего не слышу… – прокричала Ирка, и я отчетливо представила, как она, дурачась, закрывает уши руками. Я хотела ей ответить, но тут в нашей комнате загремел рок, и говорить что-либо стало бесполезно: она же и впрямь ничего не услышит. Только взгляды лишние привлеку, и так вон уже у соседей дверь приоткрылась. Любопытные варвары. Что б их. И Ирку, и Лизу с Антоном… Всех. Ну и что, что я – «рыбка». Будет и на моей улице праздник. С этим гордым решением я смело отправилась… кататься на лифте.

Общежитие у нас было десятиэтажное, и меня угораздило заселиться в комнату на девятом. Все бы ничего, если бы не частые отключения электричества и соответственно неработающий лифт.

– Ничего, зато попец подкачаем, – оптимистично заявляла в такие дни Ирка. Я же плелась за ней следом, едва справляясь с одышкой. Физкультура никогда не была моим любимым предметом. Если удавалось ее избежать, я старалась этим воспользоваться. Но злая карма догнала меня, заставив минимум раз в месяц пешком ходить на девятый этаж. Поэтому я любила в остальные дни кататься на лифте. Неплохое место для наблюдений, подумать есть время, но сегодня явно был не мой день.