Я нашел в списке это событие, оно было записано как «Аня возвращается» и год 1973. Получается, бабуля устроила возвращение своей дочери домой. Скучала, или так надо было?
На следующий день я сделал то, что следовало сделать давно, а именно – позвонил бабушкиной младшей сестре Вере Ивановне в Питер. Номер телефона у меня был, она жила со своей дочерью – моей теткой – с которой я периодически общался. Я долго думал, что ее спросить. Тревожить память человека об ушедшем близком – не лучшее занятие. Я позвонил тетке, поболтал немного и спросил, как дела у бабушки Веры. Узнав, что у нее все хорошо, спросил, а нельзя ли с ней поговорить, мол давно не виделись, ей будет приятно, наверное. Баба Вера взяла трубку телефона, узнала меня, мы поговорили о ее здоровье, о том, что я уже совсем взрослый. И я спросил:
– Баб Вер, а я тут дома у бабы Раи был.
– Молодец, Егорушка, что не забываешь. Как она там?
– Баб Вер, эээ… так все так же… – я не знал, что ответить. Бабушка Рая, ее сестра, на кладбище. Как она там может быть? – Баб Вер, а я спросить хотел. Я на их столе кое-что нашел. Список.
– Егорушка, а сам ты как? Когда женишься-то? Уже пора. Список это хорошо, он давно там. А ты женись лучше. И вообще, давно у нас не был. Приехал бы в гости, а?
– Баб Вер, ну я постараюсь…
– Алло, Егор. Это я. – трубку снова взяла тетка. – Мама прилечь пошла.
– Утомил я ее?
– Да нет конечно, когда бы успел. Вон улыбается лежит. Опять говорит, что бы я тебя в гости звала. Ты на самом деле приезжай, ни разу же не был. – как-то смущенно закончила тетка.
Я попрощался, обещав приехать. Обдумал все, что услышал и решил: а ведь бабуля-то Вера что-то знает. Ведь как про список ответила. Может это и старческое что-то уже, но интуиция подсказывала (или мне хотелось так верить), что не зря она сказала «он давно там».
Через три дня я уже был в Санкт-Петербурге. С работой решилось без проблем, собираться мне было не долго. Поэтому я взял билет на ближайший поезд и помчал в северную столицу. Заодно и развеяться, давно не был в Питере, да по работе дел подкинули в этом городе.
По прибытию я сразу поехал к родственникам. О своем визите я их предупредил сразу после покупки билета. На вокзале не стал заморачиваться с общественным транспортом, а взял такси и через полчаса был уже у них. С собой я на всякий случай вез распечатанную фотографию списка со стола.
Шумная встреча перешла в застолье. Вроде я и не такой близкий и дружественный родственник, но меня приняли, как делегата от нашей «Калинкинской ветви семьи», как выразилась тетка. Буквально на полчаса заглянула ее дочь Валерия, с которой мы иногда виделись в детстве, когда она приезжала погостить в деревню. Меня уговаривали остаться на ночь, но я сказал, что у меня уже забронирована гостиница, а завтра утром пару дел на другом конце города, ведь я решил совместить поездку с рабочими вопросами. С бабушкой Верой все не получалось поговорить, потому что я не очень желал внимания к нашему разговору со стороны всех родственников. Но как-то так получилось, что когда все разошлись по домам, а тетка мыла посуду, баба Вера поманила меня в комнату, а дочери своей сказала:
– Мы с Егорушкой в комнатке пока посидим.
И мы пошли в комнату. Баба Вера села в кресло, я хотел сесть в соседнее, но она показала мне на пуфик, а потом на место возле себя. Я все понял, придвинул пуфик поближе и уселся.
– Долго рассказывать не смогу, годы уже не те. Я все ждала, когда ты приедешь.
Я хотел что-то спросить, уточнить, но баба Вера подняла руку.
– Ты слушай пока, может потом и вопросов не останется. Да и пока доча посуду моет, поговорим, ибо потом не получится. Рая моя завещала мне это. И уехала я тогда не сама, она настояла. Память моя уже не та, но помню хорошо, что она сказала тогда: приедет к тебе младший на закате лет, ты ему расскажешь а пока молчи и храни, завещаю тебе. Я знаю, какой ты список нашел. Я его тоже нашла, и полезла тогда к Рае с расспросами. А она меня ругать. Месяц не разговаривала. Потом сама подошла. Говорит, я знала, что младший найдет, но не думала, что это про тебя. Я же младшая сестра. Я ей говорю, расскажи. А она давай выпытывать – кому рассказала про то, что видела? Я конечно никому, видела же как она тогда злилась. Даже не думала еще раз смотреть. Да говорю, что там такого написано, что ты такая злая на меня? Но годы были в том списке уже после наших. А она заставила поклясться, что никому и никогда не расскажу. А потом рассказала. Ей же когда было 15, она чуть не утонула, ты знал? Даже наверное мама твоя не знает до сих пор. Так вот, Рае было 15, она купаться пошла с подругами. Меня там не было, сама не видела. Говорят, пропала под водой, а потом ее вдруг в траве на берегу нашли. Живую, но без сознания. Выходили. Но с того дня она по другому жить стала. Никто не удивился, ведь при смерти побывала. А жизнь у нее правильная пошла какая-то. Она всегда знала, что нужно сделать, всегда правильно принимала решения. И ей слова поперек не скажи. Со временем привыкли. Когда советы давала, как жить, всегда строго говорила – или так исполнишь, или больше не скажу ничего. Люди делали, а потом снова за советом шли. Ибо получалось так, как она сказала.
Вера Ивановна сделал паузу. Передохнула. А у меня мурашки по коже от услышанного. Она продолжила:
– Рассказала она мне после клятвы. Говорит, когда утонула – умерла. Это, говорит, я точно знаю. И саму себя там встретила. И сама себе рассказала, как жизнь дальше проживет. Что-то прямо сказала, что-то в общих чертах. И сама себе велела прожить именно так, тогда все, кто ей дороги, счастливы будут. А иначе начнет жить – то ничего не получится. Сказала, лучше мол жить так, как уже проверенно было, а не ждать удачи по новому. И на столе записала в задумчивости. Стирать не стала, накрыла скатертью и все. Я, говорит, точно знала, что надписи найдет только кто-то младший. Даже Мишка, твой дед, ни разу этого не видел, хотя всю жизнь в этом доме прожил. Я так понимаю, думала про тебя Егор, знала, что ты появишься. А за год до твоего рождения попросила меня уехать. Настойчиво попросила. Я тогда с этой тайной уже много лет жила, понимала, что если она скажет – надо именно так делать. Всем вокруг только лучше было от ее слов. Но никто не подозревал, что она знает. Все думали, что просто баба умная. Я не стала перечить, поехала сюда жить. И не пожалела, сам видишь. Теперь вот убедилась, что младший нашел то, что она прятала всю жизнь. Ты же младший внук из всех. А еще стол этот она привезла с собой при переезде. Только стол и одежду. Когда приехала, сразу знала, кто муж будет. Он заболел тогда, Мишка-то еённый. А она же медсестрой в войну была. Вот и выходила его, он после войны почти не дышал уже. Мужику 25 лет было, а он уже не дышал почти. А она вылечила. Вот так Егорушка. Больше не знаю, так что можешь не спрашивать. Что она меня просила, я исполнила – тебе рассказала. Ей же тоже тяжело было, жить а никому не рассказывать.
– А почему никому нельзя было?
– Видимо так положено было ей в этой жизни. Все ее и так слушали и почитали, зачем было о себе такую историю рассказывать. Она на исповеди только и поведала это, да мне ранее. Священник, кстати, тот быстро уехал после того. Не знаю, с этим ли связано.
– Баб Вер, и что мне теперь с этой тайной делать?
– А вот тут я тебе точно скажу – держи в себе. Я тебе ее отдала и скоро уйду. Мне моя сестра ее отдала, велела хранить. И я тебе эту тайну отдаю, велю хранить и никому не отдавать. Поклясться не прошу, вы молодые сейчас, силе слова клятвенного не верите. Но хотя бы пообещай.
– Обещаю. – сказал я, не задумываясь.
– И еще, Егор. Тайна эта может и не тайна для других. Сестра говорила, что если с этим просто жить, то ничего не изменится. А если копаться в ней начнешь, да искать ответы – может и тайна сама тебя найдет, но к добру это или нет, она не сказала. Думаю, что не совсем добрые это знания, когда кто-то знает наперед свою судьбу и других по ней ведет. Все, Егорушка, я спать, прости старушку.
