— Руслан, так нельзя, — первой разорвала поцелуй Мила и оттолкнула его от себя, а с его губ рык слетел.

— Мила-а-а!

— Нельзя так! Ты женат, а мы с тобой…

Она начала плакать, и уткнулась носом в плечо Руслана, а он прижал к себе, чувствуя каждое содрогание её тела и понимая, что плачет вместе с ней.

***

Руслан остался ночевать в их доме. И Мила хотела, чтобы так было всегда. Она не могла принять другое. Она согласилась, что уедет в Казань вместе с ним и, возможно, получится стать полноценной семьёй, но всё равно неспокойно было от неправильности происходящего.

Утром Алиса проснулась вялая. Она кашляла и жаловалась на недомогание. Перемещать заболевшего ребёнка на дальнее расстояние не было смысла, а когда Мила померила дочери температуру, то едва удержалась на ногах. Температура почти сорок. Тянуть нельзя было, поэтому Руслан взял Алису на руки и понёс в машину, чтобы отвезти в ближайшую больницу.

Пока доктора осматривали её, Мила себе места не находила. Ей казалось, что так Бог наказывает за то, что она с женатым мужчиной, собственным братом, соглашается построить семью.

— Руслан, ты должен уехать. Алиска заболела не просто так. Это знак свыше. Знак, что нам нельзя быть вместе, — шептала Мила.

— Глупая, это всего лишь знак того, что Денису следует морду расквасить. Если бы вы не промокли вчера из-за него, это всё не случилось бы.

Мила кивала, но всё равно внутри неприятное предчувствие разливалось. Что-то должно было случиться. Что-то ужасное.

Возможно, интуиция подсказывала скорый визит мамы Руслана и, судя по всему, его жены. Рыжеволосая хрупкая женщина нервно теребила ручку своей сумки и смотрела на Милу с такой злостью, что выть хотелось.

— Похоже на воспаление лёгких. Мы поставили девочке капельницу, она поспит. Можете пойти в её палату, — произнёс подоспевший доктор.

Мила кивнула. Руслан первым бросился к палате, но его мама остановила его. И жена подбежала и за руку его взяла. Так и должно было быть. Она. Только она могла его вот так за руку держать.

— Мама, пусти меня, — прошипел Руслан. — Я не знаю, зачем вы примчались, но вам лучше уехать. Алиса моя дочь! Моя!

Он одёрнул руку, и его жена отступила на шаг назад. Мила решила, что не станет наблюдать за этой сценой, которая накалялась и могла превратиться в грандиозный скандал. Она хотела поскорее к своей дочке зайти, взять за ручку и быть рядом, хоть и сама чувствовала, что начинает лихорадить, скорее всего, тоже простыла.

— Стой, Людмила, я должна кое-что сказать вам, — решительно произнесла мама Руслана и присела на скамейку. — Я Ларочке уже созналась в грехе, теперь и вам должна. Алиса не твоя дочь, Руслик! И не твоя, Мила! — глаза широко распахнулись, а ноги начали подкашиваться. Мила ухмыльнулась. Она хотела рассмеяться, глядя прямо в глаза женщине, которая придумал очередную грязную уловку, чтобы разделить Руслана с нежеланной невесткой.

Конечно, Мила понимала её — какая мать захочет, чтобы её сын с сестрой строил брак, но для чего говорить такие вещи про ребёнка? — Я грех взяла на свою душу большой. Никогда себя за это не прощу, но так было правильно. Ты ведь приходила ко мне беременная часто, Людочка… А я тебя чаем угощала. Так вот… Непростой это чай был. — Она начала плакать, а Мила прислонилась к стене, чувствуя, что дурно становится. — Моя подруга вела твою беременность, я знала, знала, что по срокам ты ребёнка Русечки вынашиваешь, я не могла допустить, чтобы ты родила от брата. Неправильно это было. Ребёнок бы 99% родился ненормальным, с какими-то отклонениями… А вы бы потом мучились, и Руслан бы жизнь себе сломал, на этого ребёнка работал и жил ради него. Я грех вязла на душу. Непосильную ношу. Две недели ты ходила с замершей беременностью. Ты всё спрашивала — а почему ребёнок-то не шевелится! — она снова рыдать начала, вытирая щеки платочком, а Мила уже и пошевелиться не могла. Она помнила про это. Гинеколог говорила, что места нет, потому и не шевелится… — А потом вызвали искусственно роды, словно ты недоношенного ребёнка родила. Как раз в роддоме, под колпаком, девочка-отказница лежала тогда два дня. Тебе её и отдали. Кто же знал, что всё сложится вот так, и Денис решит тест сделать, чтобы своё отцовство установить. Если бы не тест этот, ты бы никогда и не узнала правду, но так даже лучше. Теперь я всё рассказала и чуточку легче стало на душе. Знаю, что ненавидеть меня будешь, Люда, но сама подумай — зачем тебе ребёнок-урод от родного брата?!

Мила не могла даже вдохнуть, ей казалось, что воздух из лёгких выбило. Сил не было совершенно. Ребёнок же двигался немного — или она просто выдумала себе эти движения?! Она не могла поверить в это. Не могла. Не хотела. Кричать хотелось, но горло сковали цепями. Даже не слышала, что говорит Руслан. Он размахивал руками и кричал, что-то, а Мила расслабилась и не поняла, как потеряла сознание.

Она пришла в себя на кушетке, в палате, где лежала Алиса. Её маленькая девочка. Мила даже не допустила мысли делать ДНК тест, ведь такими вещами не шутят, а ставить под сомнение то, что Алиса её дочь не хотела. Даже если не биологическая, она её. Её маленькая девочка. Её кровинушка. Её малышка.Слёзы обжигающими ручьями хлынули из глаз. Захлёбываясь ими, Мила взглянула на Руслана. Он с поникшей головой сидел на стуле, рядом с кроваткой Алисы.

— Уходи! — прошептала Мила. — Убирайся из нашей жизни! Это всё из-за тебя! Твоя мама сумасшедшая. Её на психе лечить надо! Ненавижу! Ненавижу тебя! Уходи, — она шептала, понимая, что находится на грани истерики.

— Мила, — Руслан поднялся на ноги. Его глаза были красными от слёз, но это уже не трогало. Мила не могла не винить его. Если бы не его мама… Которая пыталась сделать это ради НЕГО.

— Уходи! Я не хочу, чтобы ты снова появился в нашей жизни. Исчезни, Руслан! Больше никогда не появляйся. Я тебя ненавижу!

— Мила, я заказал тест ДНК, чтобы убедиться, что мама не обманула. Если ты тоже сдашь кровь…

— Я не хочу! — Миле показалось, словно пощёчину получила.

— Мы могли бы тогда точно убедиться, брат и сестра или же неродные. (1bd23)

— Нет! Неважно это уже! Я тебя ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Руслан кивнул и вышел из палаты, а Мила принялась плакать. Немного успокоившись, она поднялась на ноги и подошла к койке, на которой лежала Алиса.

— Ты моя девочка, чтобы кто не говорил, моя самая родная, — прошептала она и прикрыла глаза, понимая, что сейчас у неё могла быть другая дочь, возможно, похожая на папу… Но другой она уже не хотела, потому что всем сердцем любила свою Алисочку. Потрогала её лобик, чтобы убедиться, что температура спала и принялась раскачиваться из стороны в сторону, обхватив себя руками. Стоило большого труда удерживать мысли, чтобы не сойти с ума от такой страшной правды.

Руслану обидными показались слова Милы, ничего так сильно боль не причиняло, как признание матери и эти слова, жгущие, словно раскалённый металл.

«Ненавижу».

Обида Милы не имела оснований. Ни черта. Руслан считал, что она разлюбила его, вышла замуж за другого… За того, с кем он был врагами буквально… Он жил в неведении, а она всё это время знала правду об их родстве. И ни слова не сказала. И дочку растила, которая могла быть его.

Простить мать он тоже не мог. Плевать, если были у ребёнка отклонения, мама ведь его дочку убила, маленькую девочку, которая уже готова была родиться. Он не знал, найдёт ли когда-то силы для прощения. Сходил с ума от разрывающей сердце боли.

Лариса уехала. У неё была хорошая работа и глупо не появляться там, если не хочешь лишиться места, которое удаётся получить раз в жизни. Она просила Руслана одуматься и вернуться домой, а он предупредил, чтобы готовилась к разводу. Не смог бы он продолжить строить отношения после ужаса, вот так, разом, свалившегося на голову.

Мила его сестра…

Мама убила их ребёнка, опасаясь, что он родится ненормальным…